Элисия в мое отсутствие родила второго сына, которого нарекли Марком. Теперь у меня было два наследника, поэтому прикупил еще земли, которую за зиму зачистил, чтобы весной поднять целину и передать подготовленную пашню арендаторам. По полсотни югеров отвел и там под виноградник и оливковый сад. Как раз к тому времени, когда младший сын повзрослеет, и то, и другое уже будет приносить доход.

Заодно занимался коневодством. Летом мне привезли из Африки молодых рослых кобылиц, которых скрестил со своими крупными жеребцами, чтобы получить боевых коней, способных легко нести всадника в доспехах и бард. У римлян эта отрасль животноводства развита слабо, предпочитают покупать лошадей у ассирийцев, галлов, иллирийцев, нумидийцев.

Купцы также привезли известие, что Квинт Сервилий Цепион был осужден за поражение кимврам и по подозрению в хищении золота из Толозы. Впрочем, второе обвинение так и не было доказано. Поскольку гражданин Рима не может быть казнен и даже выпорот, у моего благодетеля конфисковали все имущество, а его самого выслали в Грецию. Проклятие настигло расхитителя храма. Зять и сообщник Квинт Лутаций Катул при этом не только не пострадал, но и стал намного богаче, присвоив спрятанное у него золото тестя.

В свободное от хозяйских забот время я охотился, прикупив свору борзых, привезенных из Нумидии. Я раньше видел таких собак в Египте. Они короткошерстны, поджары, с обвисшими ушами и длинными ногами, из-за чего напоминали мне подстриженных русских борзых. Во время бега они не выносят задние ноги далеко вперед и бегут, может, чуть медленнее гончих, зато способны на невообразимые резкие повороты, что помогает в травле зайцев. Кстати, по манере бега эти собаки напоминали гепардов, которых мне предлагали в качестве охотничьих. Я отказался, потому что предпочитаю видеть этих хищников вольными.

С разведением собак у римлян тоже слабовато. По большому счету имеют всего две разновидности: крупных сторожевых, похожих на мастифов и кане-корсо, может быть, предков этих пород, и пастушьих овчарок со светлой длинной шерстью, прямой у более крупной породы и вьющейся и очень густой у тех, что немного меньше. В последнее время начали разводить комнатных, в частности белых болонок, которых называют мелитами в честь острова в Адриатическом море, откуда их привозят.

К следующему лету мне стало скучно. Жизнь помещика — это не то, о чем я мечтал и к чему стремился. Первый купеческий караван из Рима привез известие, что Гай Марий, вопреки законам и обычаям избранный консулом в очередной раз, назначен командующим армией, которая должна остановить наступление кимвров и тевтонов. Получив по полной от нас в Иберии, германские племена пошли в сторону Римской республики, неоднократно битой ими. Все в природе движется по пути наименьшего сопротивления, и кимвры и тевтоны не стали исключением. Они были уверены, что в очередной раз вломят римлянам и заселят благословенные земли.

В отличие от германских племен я знал, что они таки захватят Рим, но случится это только через несколько веков. Поэтому, узнав о назначении Гая Мария командующим армией, я отправился в Гадес. Возле главных городских ворот встретил Перта. Бывший мой опцион распекал своих обленившихся подчиненных. Тоже от скуки, наверное. Мы поздоровались, обменялись городскими новостями.

— Слышал, что Гай Марий возглавил армию против кимвров? — поинтересовался я.

— Да, — подтвердил Перт.

— Вот думаю, может, присоединиться к нему? — закинул я. — Если бы набрал хотя бы три турмы всадников, то отправился бы бить кимвров.

— Я с удовольствием присоединюсь к тебе. Уверен, что и многие наши тоже, — сказал галл.

— Поговори с ними. Нужны будут только конные, вооруженные копьем или дротиками и длинным мечом. Если наберется нужное количество, то отправимся в поход, — предложил я.

Через неделю он приехал ко мне в имение в компании своего приятеля-галла, командира отряда в предыдущем походе на кимвров, которого звали Фелан. Мы выпили вина, привезенного мне из Неаполя.

— Уже сейчас есть сотни полторы желающих отправиться в поход. Мы разослали весть по другим отрядам, участвовавшим в прошлом походе. Обещают присоединиться к нам, когда будем проезжать мимо, — рассказал Перт.

— Передай им, что через четыре дня я приеду в Гадес и устрою смотр всем желающим. Пусть прибудут конно и с полным вооружением. Кого сочту годным, с теми и отправлюсь в поход через неделю, — решил я.

Желающих набралось сто сорок семь человек. Все были вооружены, как я сказал, и вдобавок у всех были кольчуги и бронзовые или металлические шлемы. Панцирь, кроме меня, никто не носил, хотя при разделе добычи достался кое-кому из собравшихся в поход. Наверное, в нем неудобно скакать на коне без седла. Подошли на смотр и лучники, ходившие с нами на кимвров. Объяснил им, что могут присоединиться при условии, что поскачут на лошадях. Двигаться со скоростью пешехода я не хотел.

Через неделю, как и обещал, мы выступили из Гадеса на север. К тому времени, благодаря присоединившимся конным лучникам, отряд разросся до ста восьмидесяти шести человек. По мере следования по Иберии каждый день прибывали новые воины из разных племен. Последними стали одиннадцать жителей поселения, возле которого мы разбили кимвров. В итоге к каструму римской армии, который находился на скалистом холме неподалеку от места впадения в Рону левого притока, название которого никто не знал, а я не мог вспомнить, километрах в ста пятидесяти севернее переправы у Арелата, прибыло без малого шесть сотен всадников, разделенных на двадцать турм.

Именитый полководец узнал меня.

— Благодаря твоим налетам на мавретанские города, царь Бокх был более уступчивым во время переговоров, — рассказал Гай Марий, когда я сопровождал его во время утреннего обхода армии, расположившейся в огромном каструме, рассчитанном на пять легионов. — К сожалению, у тевтонов и амбронов нет прибережных городов и любых других тоже, так что помощь флота не потребуется.

— Я больше не служу на флоте, и прибыл сюда с конницей, двадцатью турмами, состоящими частично из граждан Республики, частично из кельтиберов, — проинформировал его. — Готовы присоединиться к твоей армии на время похода против амбронов и тевтонов, но хотелось бы остаться отдельным отрядом.

— Мне нужна конница, приму вас с удовольствием! Будете отдельным подразделением, для меня это не важно. Главное, чтобы выполняли приказы и воевали хорошо, — сказал полководец.

Амброны были кельтским племенем, проживавшим на территории будущей Швейцарии. Видимо, решили с помощью тевтонов преодолеть Альпы и поселиться в более благоприятных местах на севере Апеннинского полуострова.

— А куда делись кимвры? — поинтересовался я.

— Они что-то не поделили с тевтонами и решили наступать самостоятельно, обходя горы с востока, через Норик, — рассказал коснул. — Я слышал, в позапрошлом году кельтиберы разбили кимвров.

— Предварительно рассорив кимвров и тевтонов, сделав их смертельными врагами, — не удержался я от хвастовства. — Все, кто пришел со мной, принимали участие в том сражении.

— Мне сказали, что армией кельтиберов командовал гражданин Республики. Уж не ты ли? — поинтересовался он.

— Единого командира не было, но мой вклад был наиболее существенным, — не стал я скромничать.

— Что ж, тогда тем более готов принять твой отряд в свою армию, — произнес он, повернулся к одному из сопровождавших его адъютантов и приказал: — Иди с ним к Спурию Навтию, пусть зачислит его отряд, поставит на содержание.

Это значило, что с сегодняшнего дня нам будут выдавать продовольствие, если запросим, и выплачивать жалованье по разряду вспомогательного войска: восемьсот сестерциев в год рядовому коннику, пять тысяч — командиру турмы. Мне, как командиру отряда и гражданину Римской республики, положили оклад пилуса приора (первого центуриона первой центурии) — сто тысяч сестерциев в год. Мелочь, но приятно!

Тевтоны и амброны вместе с женами и детьми уже второй день движутся широким и, как кажется, нескончаемым селевым потоком между рекой Роной и западными отрогами Альп. Идут пешком, едут на лошадях и на повозках с большими колесами, запряженных волами. Подсчитать, сколько их, невозможно. Я сбился на третьем десятке тысяч, а они все шли и шли…