В этот момент Леонтий издал стон. Септемий склонился над ним. Леонтий дышал с хрипом. Септемий услышал приближающийся сзади стук копыт…
«Возвращаются, – спокойно решил он и не спеша придал телу раненого более удобное положение, ввиду его затруднённого дыхания».
Позади отчётливо были слышны копыта двух лошадей.
– Ну, где остальные… – успел только сказать Септемий, полуобернувшись к прибывшим… Свет померк в глазах Септемия. Удар, сильный и жестокий лишил его сознания. Темнота промелькнула в глазах Септемия, и в последние секунды он увидел свисающие с крупов лошадей чёрные плащи адептов храма…
…Очнулся он неожиданно, от сильной встряски и боли в затылке… Глаза не открывались от залитой и запёкшейся крови… Голова гудела… В ней раздавался какой-то гул… и обрывки голосов… Временами сознание проваливалось и гул наполнял голову снова, заглушая всё вокруг…
… – А ты не перестарался? …Что, что, он похож больше на мертвеца, чем на живого… Дай какую-нибудь тряпку… не довезём, истечёт кровью!.. Вот!.. Да всё равно, что плашмя… чересчур… приложился чересчур…
– Ничего страшного, это пёс римской стаи… они живучи… А rex… ловко организовал ловушку… Что ты сделал с тем римлянином?.. Да! Этот обхаживал его с нежностью и заботой…
…Септемий слышал громкий смех…
– …Добил… Всё равно бы не выжил… стрела попала в лёгкое… помучился бы с неделю и всё… Да, мне приятно убивать этих псов латинян… после того как нас оторвали… от… я до сих пор слышу крик нашей матери… я поклялся, что буду мстить им…
– …Нет, храм борется не столько с внешними… сколько с внутренними врагами… нет, rex sacrorum… он является потомком древнего рода… его тайна в глубине подземелий… но цель у них другая… Рим это повод…
– …Да… когда нам сделали надрезы на языке… голос изменился… дикция… я подумал, что убью верховного жреца… но потом осознал… я при них, убью больше псов латинян… этих собак… чем без них…
– …А откуда ты знаешь… кто верховный, а кто царь?.. Они постоянно путают следы… тихо… тихо… слышишь?.. вот опять… что-то хрустнуло… Сзади… заметил…
– Ну и что?..
– Нет… показалось… ты прав, что жрецы постоянно меняются, но теперь у царя травма… её не скроешь в Сенате… но они не доверяют никому…
– Это точно… поэтому мы все из других народов…
– Почём ты знаешь… может, кто и из латинян… хотя всех берут в детстве… и трудно матери забыть своих детей…
– Вот и подумай, дурень… как они отнимут детей у матери латинян…
…Септемий почувствовал нестерпимую жажду… Его везли на лошади, перевалив через круп…
– …Когда нас забирали от матери, нам было примерно четыре зимы! Помню кричавшую мать! Помню высокие деревья с высокими, широкими кронами! А что за народ, которому мы должны принадлежать, мы не узнаем никогда! А языки они надрезают в детстве, чтобы не разговаривали друг с другом и быстрее забыли родное наречие! Так забывается Родина и родной язык, а далее воспитание в подвале!..
– Да! Звери! Даже есть заставляли ножом! И теперь в нас остались только звериные чувства! И ещё! А этот царь rex, он воспитывался вместе с нами!.. Да… Так захотел его отец!.. И теперь один из них воспитан в подвале, а другой в свете… Но говорят, есть третий…
– Я тоже слышал про третьего… Он, говорят, глубоко внизу… И туда вхожи только эти двое… Жуть какая-то… Людей режут из-за него… и органы относят туда…
– Не знаю, что он с ними делает…
– Не вздумай, Эвсебий, даже намекнуть кому-то, что знаешь о третьем!.. Наши органы окажутся у него в подвале… Я вот что подумал! … если у нас там сидит… этот… Кто сидит в Карфагене в храме Молоха?.. Ты не слышал?.. там тоже совершаются убийства…
– Вот это и есть задача и миссия царя rex sacrorum? Он должен разобраться с этим, здесь. В Африке!.. Да подчистить после себя… убрав вот этих!.. И остальных… кто мог догадываться… время смертей… как и в любой войне!.. О, посмотри! А ты говорил, что я слишком сильно приложился к нему! Он шевелит губами… Глаза затекли кровью! Сейчас мы их приоткроем! О! Да у нас осмысленный взгляд! Это римская собака! Сколько её ни бей, всё равно залижет раны и выживет! Это будущие хозяева мира! Ха-ха! Так им кажется! Эй, волк! Слышишь меня?! Слышит!
– По мне, так даже если они всё же подчинят себе все окружающие народы, они станут грызться между собой и уничтожать друг друга! Такова их природа – природа волчицы!
– А не много ли мы здесь с тобой наболтали? Он наверняка слышал многое! Давай его прибьём и скажем, что я переусердствовал с ударом! Ты же знаешь мою руку!
– Да, рука у тебя тяжёлая! Как ты перерубил этого их следопыта! Хотя мне его жаль, он один был не латинянином!
– Скажи это царю! Он как-то сказал, что если увидит, как у кого-нибудь рука заколеблется на миг во время удара, внутренности того будут в руках Двуликого!
– Что скажем? Скольких убили?
– Скажем правду! Ушли двое! Остальные на дороге к Плутону!
– Хорошо! Так и сделаем! Тем более те двое нас не видели! Нас, должно быть, уже заждались!..
…Септемий окончательно пришёл в себя. В голове что-то жужжало и болело. В такт шагам лошади в ней пульсировала боль. Во рту всё пересохло. В ушах был шум, но слышать он мог и слышал многое…
– Вот та поляна… Пока что-то никого не видно! Видно, мы пришли слишком быстро!.. Давай снимем этого пса… вот так!.. Ты куда?.. Куда ты пошёл?.. Что?! Обернись! Это откуда!..
Септемий услышал какой-то неестественный горловой звук, как будто человек захлёбывается водой. Следом он услышал звук извлекаемого из ножен меча и удар, сопровождаемый протяжным стоном… Всё стихло…
Вдруг он отчётливо услышал осторожные шаги… Кто-то подошёл к Септемию. Осторожно поднял его голову, влил ему в рот несколько глотков воды. После этого протёр смоченным водой платком залитые запёкшейся кровью глаза квестора. Септемий с усилием, медленно открыл слипшиеся глаза… Сквозь нечёткую пелену зрения просматривался силуэт человека… Септемий несколько раз моргнул, чтобы восстановить и сфокусировать резкость своего зрения. Он силился рассмотреть человека, который занимался в данный момент его связанными за спиной руками. Пока он боролся со своей временной слепотой, человек разрезал верёвки и, закинув его руку себе за плечо, взял его за пояс, встал сам, подняв Септемия на ноги. Только сейчас этот молчаливый человек, обхватив Септемия покрепче, произнёс:
– А сейчас, квестор Бибул, нам уже надо идти! – Голос показался Септемию чрезвычайно знакомым и он удивлённо всмотрелся в лицо говорящего.
– Массилий?!
На него смотрело улыбающееся лицо декана…
Глава 19
Карфагеняне готовились к отражению военной экспансии, пришедшей со стороны их бывшего союзника Рима. Армия приводила военное снаряжение в порядок, ремонтируя или улучшая доспехи, занимаясь чисткой оружия. Вдоль расположения войск двигался конный эскорт военачальников, останавливающийся в различных местах для рекогносцировки места будущего построения войск и самого сражения.
– Здесь будет центр нашей диспозиции, – говорил лакедемонянин Ксантипп, – так как наше движение начнётся с момента перехода римлянами реки в центре равнины, то все легковооружённые воины должны находиться здесь. Гасдурбал, – обратился он к военачальнику легковооружённого крыла карфагенского войска, – твои копьеметатели должны занять берег реки, и не допускать римские силы на твой берег! Лучники и прашники – в резерве. Здесь будут стоять мои лакедемоняне. Между их строем должны стоять лучники, а пращники должны стоять впереди строя как более лёгкий и подвижный род войск. Когда твои копьеметатели встретят лёгкую пехоту врага, пусть вступают в перестрелку с ней! По мере подхода основной силы пехоты Рима, пусть отходят под прикрытие пращников, отдыхая в тылу…
Гасдурбал молча выслушал командующего и подтвердил принятие диспозиции:
– Я сделаю всё, как ты сказал, стратег!
Кавалькада двинулась дальше. Проехав примерно двенадцать стадий, она вновь остановилась.
