– Сядьте на места. – И вошёл в арену.
Все воины бросились на свои места. После этого ни у кого не осталось сомнений – это был Карталон Барка. В воздухе повисла тишина… Даже раскаты грома на время утихли…
Он не спеша шёл к Меннону, но, не дойдя до него пяти шагов, швырнул к его ногам мешок. Вид Меннона выражал сейчас совсем другие чувства. Он краем меча оголил то, что лежало в мешке, и в ужасе отпрянул назад.
– Потаскуха гречанка и Зевс выставили своего воина! – прогремел страшный голос из шлема. В этот момент порыв ветра пронёсся над Акрополисом, он подхватил край плаща Карталона и оттянул его в сторону, силясь сорвать… Все увидели укреплённый на спине щит. На нём был не один след от ударов, которые пытались ему нанести в спину неизвестные враги… Но вдруг яркая фибула блеснула в глаза всем, кто в этот момент смотрел на него! Она скрепляла концы плаща на его плече. Появившееся на миг из-за туч солнце собрало все свои лучи и бросило их в этот кусочек золота на плече воина. И эти лучи, отразившись в нём, разбежались тысячами отблесков в разные стороны! Отблеск фибулы совпал с секундой, когда Карталон обнажил свои мечи и бросился на Меннона… Что случилось в следующие несколько десятков мгновений на главной арене, жители острова будут рассказывать долгие века. Оба меча, словно два луча, забрав от солнца всю его мощь, заплясали над Менноном танец, в вихре солнечных отблесков опускаясь на мнимого ливийца. Карталон вдруг ударом ноги поверг Меннона на насыщенный влагой, мокрый песок. Тот, пролетев шага четыре, растянулся во весь рост, выронив щит, но, увидев Карталона, бегущего на него, быстро вскочил, приготовившись защищаться… Вот замелькали лучи мечей, и Карталон как бы пробежал на два шага дальше, сквозь Меннона. Он остановился и медленно повернулся к противнику, опустив мечи. То, что только что было Менноном, застыло в какой-то неестественной позе. Потом голова вместе с плечом откатилась в сторону, а всё остальное как-то неестественно сложилось на песке, только ногами напоминая человека…
Карталон повернулся в ту сторону, где только что стояли два человека мнимого ливийца, но их и след простыл… Он снял шлем и весь Акрополис увидел того Карталона, которого привыкли видеть все эти дни. Но черты его носили суровое выражение…
…Тоган, всё время следивший за ареной, увидел взгляд Карталона, направленный куда-то мимо него. Мгновенная мысль пришла в голову нубийца, он резко повернулся в ту сторону и увидел одного из людей Меннона, натягивающего тетиву лука в его сторону… Он по наитию прикрыл своим телом двух людей, сидевших спиной к стрелявшему. И летящая стрела, пробив кожаный доспех, вошла ему в спину…
…В последующие дни Дракос погрузился в пересказ событий, произошедших в то утро. Горожане передавали их на рынках, на площадях храмов. Не забывали отметить все мелочи происходившего в те ранние часы. Уличные мальчишки рассказывали, как услышали в доме на другой стороне улицы, почти напротив площади, которая лежит перед входом в Акрополис, странный шум… Самые смелые, преодолев высокий забор, проникли внутрь и, подойдя к дому, услышали громкий крик и звон мечей… В доме был страшный погром… Потом из дома выбежали два окровавленных человека и скрылись в толпе, собравшейся к тому времени возле дома. Шум схватки в доме меж тем не утихал… Потом всё стихло… Из дома вышел человек… Странно, но он был в шлеме поверженного вчера Менноном спартанца! Человек нёс в руке кровавый мешок… Мальчишки вошли в дом и увидели семь мёртвых тел. Все они были вооружены, и смерть настигала их поочерёдно, в непрекращавшейся борьбе… Два тела были обезглавлены…
Карталон два дня не отходил от Тогана, но тому лучше не становилось…
– Карталон, отвези меня на наш корабль, там моя земля и мои боги! Если я умру, то умру на родине! – шептал в горячке Тоган. И Карталон, несмотря на отговорки лекаря Акрона, решил отправиться в путь. На следующее утро отряд покидал город. Многие из участников турнира заявили своё согласие и примкнули к отряду Барки. Акрон со знатными горожанами вышли провожать уходящий отряд.
– Этот турнир, несмотря на весь его трагизм, станет украшением всей моей жизни! Я желаю скорейшего наступления мира в вашей жизни и на вашей земле! И с нетерпением жду вас в гости к нам, на наш остров!
Акрон долго провожал взглядом уходящий отряд… Когда тот совсем скрылся за холмами, продвигаясь к высотам Керкелеаса, Акрон вдруг повернулся к Феофану и с досадой произнёс:
– Самое главное я забыл спросить его, чьи головы лежали в том мешке, брошенном на арене?!
Феофан с улыбкой отреагировал на это замечание.
– Я спросил об этом, царь! Ведь я же хронист этого острова! – Лицо Феофана приобрело одухотворённое выражение летописца.
– И что же он ответил? – с нетерпением спросил царь. Знать острова, окружавшая царя, с вниманием смотрели на Феофана.
– Он задумался на минуту и произнёс: «В том мешке сплёл и оставил свои кровавые планы жрец Отон и его приспешник Эгист».
Царь снова повернулся в сторону ушедшего отряда:
– Пусть удача сопровождает в их нелёгком пути, который им ещё предстоит! – пожелал он ещё раз и повернулся к Феофану. – Феофан, надо переложить все события турнира в книгу, пока свежа наша память!
Феофан склонил свою голову в знак почтения и согласия…
Глава 43
Гамилькар прибыл к Акраганту, приведя с собой двадцать новых галер. Эскадра Диархона вышла навстречу своему стратегу, салютуя ему поднятыми вымпелами. Когда флоты соединились, образовав внушительную силу, Диархон перебрался на галеру Гамилькара, чтобы отчитаться за время отсутствия оного. Тот, выслушав доклад своего помощника, остался им доволен и спросил:
– Есть ли какие-нибудь известия от Карталона?
– Пока ничего.
– Уже пора бы. Что римляне?
– Их эскадры заполнили залив Сиракуз. Говорят, флот Манлия, прибывший от Солунта, заполнил все удобные бухты Мессины. Армия готовится к броску на Карфаген.
– А что Кавдик?
– Есть сведения, что он сильно болен. Штурм откладывается уже третий раз. Сиракузцы уже не рады этому штурму, поговаривают, что они хотят уйти к родному городу. Ну что, Гамилькар? Совет дал согласие на битву?
– Нет. Он оставил на посту Ганнона. Всё это очень плохо! Они сидят там и не получают никаких донесений от Гамилькона. А наши сведения они считают преувеличенными. Нам дали двадцать галер и тысячу всадников отряда Священной Касты – вот вся их помощь. Теперь нам осталось только ждать Карталона, и я молю Посейдона, чтобы он надул паруса его кораблей и развёл его с эскадрами Катулла!
Они какое-то время помолчали, думая каждый о своём… Потом Диархон спросил:
– Значит, надежда на усиление войны в Сицилии, чтобы отсрочить римскую высадку, растаяла как дым?
– Почему, Диархон! Война в Сицилии – наш самый сильный шанс свести войну в ничью! Нам надо активизироваться на суше, чтобы расколоть силы Рима! Тогда можно будет попытаться разбить их поодиночке! Я отплыву к Панорму и Солунту, чтобы вернуть их снова в наши руки! В Лилибее стоят мои гарнизоны, которые надо собрать все вместе! И этим я займусь незамедлительно! А ты, Диархон, дежурь у границ сиракузских вод, чтобы встретить армию, которую приведёт Карталон. Когда он прибудет, поставь меня в известность. Объединившись, мы станем грозной силой, и тогда вряд ли консулы решатся бросить Италию, имея под боком такую армию Карфагена. Надеюсь, Зевс будет на нашей стороне!
– Как собираешься взять Солунт, ведь для штурма у нас нет сил?
– Ошибаешься, Диархон. А зачем я привёз тысячу всадников? Пока мы плыли, я узнал командира всадников поближе. Это очень способный военачальник, несмотря на свою молодость. Его зовут Теоптолем, это грек из наших Мегар. Во время нашего кратковременного путешествия я поделился с ним планами и он предложил один неординарный ход. В Солунте гарнизон две тысячи человек, сил нам хватит! Чтобы реализовать задуманное, нужно собрать в кулак не только военные силы, но и заставить свою волю быть твёрже камня в своих устремлениях.
