Площадь, наполненная народом, подхватила возглас Барки, наполняя площадь благодарностью победителям.
Гамилькар замолчал, обдумывая что-то… Потом продолжил:
– Этого не знает народ Карфагена! Да и Совет суффетов не информирован об этом! Но я должен сказать об этом. Однажды мы стояли друг против друга, готовые бросится в бой! Так распорядилась Гера! Вы – во имя данного тогда слова одному из диктаторов, мы – во имя союзного договора, по которому были обязаны их защитить! Вами командовал бесстрашный стратег и воин, непобедимый подёнщик славный Пехнелай. И не знаю, чем бы закончилось столкновение, но боги вмешались в эти события – среди нас нашёлся человек, который сохранил наши с вами жизни вот для этого триумфа! Вот для этой победы! Он решил рискнуть своей жизнью ради жизни всех нас! И вызвал на поединок Пехнелая, воина, не знавшего поражений и пощады к врагу. Их противостояние должно было решить судьбу схватки, чтобы, так сказать, малой кровью сберечь многие жизни! Скажу честно, когда он это объявил, кровь застыла в моих жилах, я с ужасом сопоставлял, с кем ему придётся сражаться и попытался его отговорить! Но он был непреклонен в своём намерении. Его имя было Карталон. Мой брат!
При этих словах гул удивления пошёл по собравшемуся на площади народу. Гамилькар подождал, когда гул поутихнет, и продолжил:
– И поединок состоялся! Это является самым ярчайшим воспоминанием моей жизни! Пехнелай вышел на поединок с одной целью – убить моего брата! И с необычайным рвением взялся за это действие! А Карталон всё время уходил от его ударов, постоянно меняя направление, и я никак не мог понять, что он делает? Но, оказывается, мой брат решил сохранить не только наши жизни, но и жизнь Пехнелая! Бой продолжался. Пехнелай, видя, что его атаки не приносят удачи, распалялся ещё сильнее! Гнев, в конце концов, сыграл с ним злую шутку. Карталон, изловчившись, нанёс ему оглушающий удар в затылочную часть головы. Пехнелай рухнул, как срубленное дерево! Его унесли с поля в беспамятстве, но совершенно целого! И благодаря этому два войска воздержались от уничтожения друг друга, а в будущем стал возможен сегодняшний счастливый день!
Гамилькар замолчал, народ продолжал громко рассуждать и удивляться этому неизвестному эпизоду жизни Карталона…
– А где произошли все эти события? – спросил кто-то из многолюдного состава суффетов.
– Это было во время противостояния у Хадашта в Испании, – ответил за Гамилькара вышедший ему навстречу Ксантипп. – Карталон показал себя отличным воином, а мы были освобождены от слова, данного так необдуманно одному из испанских тиранов! Жаль, что Карталон не может присутствовать здесь, ведь это и его победа!
– Почему же не может? Он присутствует! И не перестаёт славить твоё имя! – с улыбкой заметил Гамилькар.
Ксантипп стал обводить взглядом собравшихся и, заметив Сибиллу, тут же увидел и Карталона. Лакедемоняне, по знаку Ксантиппа, приветствовали Карталона, трижды ударив своими копьями по бронзовым щитам. Карталон им благодарно улыбнулся. Громкие рукоплескания раздались со всех сторон. Они были предназначены обеим сторонам приветствия…
…А в это время на площадь вошло непосредственно городское ополчение, проявившее твёрдость, какую в битве никто от них не ожидал. Следом вошёл наёмный греческий корпус с частью легковооружённой пехоты. Замыкали шествие Священные отряды, которые вернулись в город в малом количестве, ибо основные их отряды продолжали преследование врага вместе с основной частью легковооружённой пехоты. Замыкали шествие возничие слонов. Самих слонов к тому времени развели по казармам холма Бирсы, где им был приготовлен праздничный рацион питания…
…Торжества продолжались… Город не скупился в чествование победителей, одолевших столь явную угрозу для города, какая была в лице армии латинян… На площадь со всех сторон стали заносить приготовленные бесчисленные корзины с яствами и дорогим выдержанным вином для всех победителей и горожан…
Празднества продолжались весь день и всю ночь…
Глава 28
Отступающая армия Республики вышла из Адиса. Так как все оставленные вдоль дорог дозоры римлян были или перебиты местными варварами, которые, прослышав о поражении римлян, утратили к ним всякое почтение, или отступили сами, удалившись ближе к Клупее, армией были утрачены ориентиры, по которым велись сборы провизии. Войска двигались вдоль дорог, не решаясь отправлять малые силы на разведку или на другие надобности…
Кассий Кар, чтобы загрузить себя обязанностями, попросился в авангард движения, чтобы собирать какую-нибудь провизию для армии и отражать набеги диких ливийцев, не подчиняющихся ни одному их своих вождей. Кассий пускал вперёд пару турм конницы и пару таких же турм по бокам своего движения. Таким образом он собирал все сведения о находившемся рядом с авангардом противнике. Противником считали уже не только пуннийцев, но, главным образом, диких ливийцев, которые после разрушения городов Регулом, с которыми они вели торговлю, пылали мщением. Именно они вырезали слишком далеко отдалившиеся разъезды латинян. Поэтому Кар установил число всадников, находящихся в летучих отрядах, не менее турмы. С одним из таких отрядов он отправился сам – осмотреть окрестности и раздобыть какие-либо продукты…
Турма отклонилась от направления следования авангарда и скакала в западном направлении к гряде хребта Атласа. Вчера вечером один из таких отрядов издали заметил обоз цивилизованных ливийцев с охраной, что говорило о важности сопровождаемого груза. Обоз двигался в направлении гор. Именно это заинтересовало Кассия, ибо по сведениям в этом районе отсутствовал какой-либо город.
– Сколько было повозок? – спрашивал Кассий вчерашних разведчиков.
– Не меньше двух десятков! Охрана частью на лошадях, частью пешие! Повозки покрыты материей, как будто везут людей или товар, боящийся влаги или солнца! – отвечали разведчики.
– Ну, тогда стоит поторопиться! Обоз не мог уйти далеко! – Кассий подстегнул коня, за ним это сделала вся турма.
Так они, преодолевая кряжи камней и препятствий, скакали в течение двух часов. Поднявшись на одну из бесконечных высоток, покрытую редкой растительностью, Кассий остановил турму. Кони устали и Кассий дал команду спешиться, чтобы дать отдых лошадям. Он просматривал предгорный ландшафт, когда тот же разведчик вдруг свистнул от неожиданности и поднялся… Из-за видневшейся недалеко гряды различных по высоте холмов выезжал обоз повозок. Кассий с удивлением смотрел на это. Как бы то ни было, обоз двигался прямиком на римлян.
– Что это значит? – забеспокоился Кар. Все тут же сели верхом, выжидая момента для атаки. Чем ближе приближался обоз, тем больше вопросов возникало в головах римлян. Во-первых, обоз практически не охранялся, хотя повозок было более двух десятков. Наблюдающие воины насчитали не более десятка вооружённых людей, сопровождавших обоз. Что же он мог везти?
К Кассию подошёл вчерашний разведчик:
– Центурион! Мне кажется, это вчерашний обоз!
Кассий вопросительно поглядел на него:
– Тогда куда делась охрана и откуда он так быстро может возвращаться? – Кассий был сбит с толку. – Впрочем, есть только один способ выяснить всё до конца!
Кассий бросил коня вперёд. За ним устремилась вся турма. Завидев римлян, ливийцы остановились в нерешительности. Потом одна из повозок выехала вперёд и из неё вылез человек в сопровождении двух воинов. К этому времени турма уже достигла повозок.
– Что везёте? – спросил Кассий по-гречески, в надежде, что местные понимают этот язык. – Есть что-либо съестное?
Человек, вышедший из повозки, не спеша ответил:
– Клянусь нашей многострадальной землёй, стратег! Мы совершенно мирные люди и возили сезонные дары богу сумрачной долины! Повозки пусты! Можете проверить!
Кассий повёл взглядом, и десяток воинов разъехались по обозу для проверки слов чужака.
– А что вы везли вашему богу? – спросил Кассий.
– Это не наш бог, стратег! Это чудовище объявилось сто двенадцать лет назад! Но после его появления все здешние поселения пришли в упадок, ибо смерть поселилась по соседству с ними! Сначала стали пропадать скот и лошади, а потом и люди! Торговцы забыли сюда дорогу, потому как стало в правилах исчезновение на дорогах следующих в Артодафис обозов. Причём бесследно! Страшный бог, вдруг поселившийся здесь, захватил плодородную долину, выжив или уничтожив здешних людей. И тогда сход ливийских городов решил поставлять богу раз в какой-либо период года подношения или дары. Это постановили сорок шесть лет назад! И вот мы доставили оговорённое подаяние страшному богу!
