– Да! – утвердительно подытожил Котта. – Я сегодня виделся с Септемием Бибулом, который тоже очень высокого мнения, особенно, за выполнение особого задания консула. И он, ещё не зная о твоих заслугах в пути следования обоза, порекомендовал нам отправить тебя в отпуск, к родным! Сколько ты уже не видел родных, Кассий?
– Более шести лет, трибун, – ответил Кассий, не веря в услышанное.
– Так вот, – продолжал Сервиллий Котта, – ты отправляешься в отпуск, на месяц. Отправляешься не один, твой декан Массилий едет с тобой! Но у тебя будет задание! Ты доставишь эти письма в Рим. Вот они! – Сервилий передал письма. – Оба письма Септемия Бибула. Для твоей подстраховки в дороге и едет с тобой Массилий. На этом тоже настоял квестор. Хорошо иметь такого покровителя! – Котта улыбнулся. – После передачи писем – домой!
– Поторопись, Кассий, сегодня из порта отправляется конвой в Реггий. Вы ещё успеете на него! – подсказал легат Бабрука. – В путь!
Кассий вылетел из палатки. Он находился в радостном возбуждении. «Домой! Я увижу отца, брата, сестёр! Буду вдыхать воздух родных полей и виноградников! И главное! Я расскажу отцу об Иоле!»
Кассий влетел в палатку центурии:
– Тиберий, принимай командование когортой! – заявил он прямо у входа в палатку центурионов. – Массилий, приготовься, мы отбываем в Рим! Тиберий, занимаешься плановыми занятиями когорты.
Увидев, что Массилий взялся за щит, он остановил его:
– Массилий, щит не понадобится нам! Мы отбываем в отпуск!
Все присутствующие с удивлением и завистью уставились на Кассия и декана.
– Это нам поощрение за путешествие к Эрбессу! Массилий, готов? В путь!
До порта они летели, словно на крыльях. Оба молчали, думая каждый о своём… Но оба сознавали – судьба, давшая им столько испытаний, наконец-то одарила их своей улыбкой…
Через два часа они были в порту Мессины. Подойдя к центуриону стражи порта, Кассий узнал, где разгружается конвой, уходящий сегодня в Реггий.
– Вон за той верфью, – центурион указал направление, – стоят корабли, которые вы ищете.
Подойдя к галерам и предъявив письма квестора, запечатанные печатью, они без труда попали на борт. С вечерней зарёй конвой покинул порт. На следующее утро, миновав мели, конвой вышел в прибрежную полосу Южной Италии.
Кассий и Массилий находились в кормовой части корабля, любуясь побережьем. Кар, вспомнив свои мысли в лагере, обратился к Массилию:
– Скажи, Массилий, ты никогда не рассказывал о своих родных и семье. Почему?
Массилий задумался, но потом ответил:
– Мне не о чем рассказывать, Кассий, Отец погиб на войне с галлами, когда я только начал выходить в море! Мать получила от Республики стипендию за отца, но её хватило только на год. Когда сестры повзрослели, она вышла замуж за рыбака артели и ушла из дома, как это бывает. Моё детство прошло возле рыболовных снастей. С десяти лет я стал выходить в море со взрослыми рыбаками, ловить скумбрию и сельдь. И всё равно мы с матерью еле сводили концы с концами. Мне такая жизнь опостылела. Я до сих пор не переношу рыбий запах! Когда случилась первая война с Самнием, меня рекрутировали и обещали после победы отспустить домой, но война следовала за войной! Одна из них свела нас вместе, Кассий. Вот и вся моя жизнь! О чём же здесь вспоминать?
– Но воин ты замечательный! – утвердительно сказал Кассий. – Если ты такой же рыбак, то тебе нет цены, Массилий!
– Рыбак я, может и хороший, только дело это мне не по душе! Мне всегда хотелось, с самого детства, стать хорошим плотником, корабелом! Строить лодки, корабли! Вот это занятие! Мне так понравилось на галере Гамилькара! Чувствовать дыхание ветра и моря, чувствовать безграничную свободу необъятного водного пространства! Ты видел, как они чинят свои корабли? Прямо в воде! Работают с деревом, как настоящие мастера! Вот это жизнь.
Кассий с интересом и удивлением слушал и наблюдал за рассуждениями Массилия. Провоевав с Массилием более шести лет, он и не предполагал, что в этом человеке живёт такая восторженная, одухотворённая, мечтательная душа, что он может испытывать такие высокие чувства благодарности и привязанности. Он всегда был стойким, молчаливым солдатом. Вино, вот слабость, которую он проявлял в бесчисленных походах. Но сегодняшний монолог Массилия перевернул представления Кассия об этом человеке. Кассий слушал Массилия, боясь спугнуть налетевшую на него откровенность, открывшую душу сурового декана.
– Понимаешь, Кассий, когда я смотрел в Остии на строящиеся корабли, мне щемило мою детскую душу, почему я рождён для ловли вонючей рыбы. Но выхода не было! Республика облагала налогом рыбаков, которые по её же вине не могли обеспечить себе достойную жизнь. Я никогда не понимал, зачем нам война с этрусками! Этруски покупали у нас рыбу, платя нам вдвое больше, чем ту же рыбу взяли бы у нас в Риме! Но война грянула! Рыбаки разорились. И кто от этого выиграл? Республика? А разве рыбаки не были частью этой Республики? И вот я увидел другую жизнь, другой мир! Я не знаю, как там, в Карфагене, но на флоте Гамилькара всё по-другому. Моряки едят за общим столом. Нет таких разграничений, как в нашей армии. Наблюдая за ними на галере, я не почувствовал страсти к золоту и наживе. Я слышал лишь разговоры о далёких неосвоенных землях, о свободе, о далёких плаваниях, совершённых братом Гамилькара, о скором мире! Ты слышал, Кассий, в нашем лагере, возле Мессины, разговоры о мире? Там думают только о противоположном! И я подумал, если всё же он наступит, этот мир, я с удовольствием наймусь на корабли брата Гамилькара, чтобы остаток жизни провести среди свободы! Свободы выбора! Свободы духа! Там, на корабле, я понял, что нашёл своё потерянное детство! Мечту, которую у меня украла война!
Массилий замолчал. Кассий понял, что они вместе с Массилием что-то приобрели на корабле Гамилькара. Каждый своё! Кассий – любовь, Массилий – мечту. И то и другое были неоспоримо бесценны для обоих. Перед глазами Кассия возник образ Иолы, он погрузился в воспоминания…, её улыбка…, светлые локоны волос…, лёгкая поступь…
«Где ты сейчас? О чём думаешь? – мысленно беседовал с ней Кассий. – Судьба соединила нас на короткое время, чтобы разлучить на долгое… Но знай, какие бы расстояния между нами ни пролегали, я преодолею их, разрушу все преграды, чтобы снова слышать твой смех, голос и быть рядом с тобой!»
Конвой двигался вдоль побережья «подошвы» Италии. Дул попутный ветер с Атлантики. Вечером следующего дня он прибыл в порт Реггия. Очутившись на берегу, наши путешественники отправились на военную почтовую станцию Аппиевой дороги, где по требованию и предъявлению бумаг взяли лошадей. Заночевав в таверне при станции, наутро они отправились в путь…
Глава 36
Акрополис в нетерпении ждал развязки сегодняшнего турнира копейщиков. В состязаниях остались лишь лучшие из лучших. Многие очень сильные участники покинули турнир по различным причинам. Кто-то совершил просчёт и не рассчитал своих сил. Кот-то совершил ошибку в своих действиях, кого-то перехитрил противник. Оставшиеся участники проявили чудеса выносливости, силы, умения. И теперь должны были доказать своё мастерство с такими же, равными им воинами. Главный распорядитель турнира вызвал на арену первую пару состязающихся – Демарата и Аристокла. Оба бойца появились одновременно с разных концов арены, приблизились друг к другу и остановились на середине арены. Прозвучал сигнал к началу поединка. Аристокл мгновенно ринулся на соперника. Демарат встретил его в готовности. Противники обменивались выпадами копий, отражая их щитами. Аристокл кружил вокруг македонца, грациозно двигаясь, стараясь во время атаки раскрыть противника своими неожиданными перемещениями. Демарат вынужден был защищаться, всё время разворачиваясь в правую сторону, но он успевал отражать все атаки афинянина и поэтому не торопился форсировать события. Но давление афинянина стало увеличиваться, он ускорился, подступая к противнику всё ближе и ближе и сталкиваясь с ним почти после каждой атаки щитами. Македонец был крепче противника, но уступал ему в быстроте. И каждый раз после столкновения копьё Демарата, нацеленно бьющее в афинянина, бесцельно резало воздух, Аристокла там уже не было. Демарат, видя бесцельность своих выпадов, решил встретить очередную атаку афинянина в другом ключе. После очередной головокружительной атаки афинянина он перевёл руку, держащую копьё, в боевое положение над головой, чтобы поразить афинянина в голову после столкновения щитами. Вот тут и прояснился весь замысел Аристокла. После очередной атаки противника македонец был готов встретить афинянина ударом сверху, но тот вместо сближения совершил прыжок влево, оголяя свою верхнюю часть тела. Демарат, видя прекрасную возможность для атаки, сделал шаг вперёд, чтобы достать копьём противника, но, увлёкшись прекрасной возможностью удара, не заметил, как Аристокл в прыжке нанёс удар в правую подмышечную часть Демарата. Копьё Демарата летело в грудь Аристокла, когда он почувствовал резкую боль в подмышечной области, заставившую его выронить копьё и сжаться от боли…
