– Здесь, Бастарт, ты поставишь двадцать слонов. Построй их в шахматном порядке. За тобой встанут фаланги греческого наёмного корпуса. Когда слоны пойдут в атаку, фаланги последуют за ними. Ещё левее, в пяти стадиях, построится конница, форма построения – ромб. Конницей на левом фланге командует Бомилькар.

Бомилькар Ганнон подъехал к Ксантиппу.

– У тебя, Бомилькар, будет четыре тысячи всадников. Они направлены против консульской конницы, которая всегда занимает правый фланг римских войск! Бросай её в бой не всю сразу! Половина пусть завяжет сражение, другая сделает обходной манёвр…

Среди военачальников войск находился и Диархон. Он ждал своей очереди в постановке своей задачи и обменивался мнениями со стоящими рядом военачальниками.

– Мы будем ждать атаки врага? А не отразится ли это на моральном состоянии армии? – спросил он Форгона.

– У воинов неопытных это может вызвать тревогу и нерешительность. Ты прав. Но мы не будем ждать римского натиска. Увидев переправу римлян через реку, наш фронт двинется на врага! – ответил стратег Диархону. Он посмотрел на молодого военачальника и хитро прищурился. – Скажи, Диархон, – спросил он, – когда Баркиды вербовали армию на Балканах, почему об этом не был извещён Совет?

– Гамилькар не хотел, чтобы информация об этом просочилась на римскую сторону! Ведь ни для кого не секрет, что в нашем Совете присутствуют римские шпионы. Многие секреты римляне узнают заранее! Но ты не прав, думая, что об этом никто не знал в городе. Принц Дидон был в курсе всех наших планов! Более того, он помог финансировать эту вербовку. Ксантипп набрал армию довольно быстро, но деньги ему доставил Карталон. Для этого ему пришлось прорваться с боем через римскую эскадру всего с десятью своими галерами. Причём, он увёл с собой ещё две римские галеры в качестве трофея! Всё это произошло у пролива Пелопонесса!

Форгон слушал рассказ внимательно и с большим интересом, ведь в Совете распространялось мнение, что Баркиды на Сицилии пекутся только о своих интересах…

– Кстати, те, кого Карталон завербовал сам, стояли со мной в первой линии при Эрбессе! Это те воины, которые участвовали в турнире на острове.

В этот момент Ксантипп обратился к Форгону:

– Стратег Форгон, ты построишь свои смертоносные фаланги позади центра и городского ополчения!

– Но, Ксантипп, мои отряды привыкли стоять в первой линии, лицом к врагу! – недоумевал старый стратег. – Городское ополчение неопытное и не простоит долго против легионов!

– Не забывай, Форгон, там ещё будут мои лакедемоняне! – напомнил стратегу диспозицию Ксантипп. – А для городского ополчения это будет очень хороший опыт! Такой получить непросто, но, получив, они закалятся душой! Твои фаланги будут нужны во второй фазе боя!

– Хорошо, стратег, какую глубину строя ставить в фаланге?

– Десять рядов! Этого достаточно! Но линия должна быть сплошной!

– Но как же? Строй без разрывов! А куда, при необходимости, будут отступать войска?

– А разве карфагеняне хотят отступать? Куда? – Ксантипп обвёл всех взглядом. – Думать об отступлении перед началом сражения – заранее обрекать себя на поражение!

Лакедемонянин замолчал. Молчали и все остальные.

– У нас перевес в коннице, у них в пехоте! – продолжил Ксантипп. – Нам нужно связать их центр в вязкое сражение. Для этого у нас есть слоны! И держаться! Держаться! Во что бы то ни стало, держаться! До ударов с флангов. Тогда придёт победа! А тебе, Форгон, уничтожать тех римлян, которые пробьют наш строй. А они пробьют! Но упрутся в твои копья! Вот твой момент битвы! Истребляй их!

Тут в разговор вступил, не совладав со своим молодым темпераментом, Диархон:

– А куда прикажешь встать моему отряду? В центр?

Ксантипп повернулся к молодому военачальнику и улыбнулся:

– Вот человек, рвущийся в бой за свой город и Родину! Нет, Диархон! Ты будешь прикрывать правый фланг. Если левый фланг римлян, а там всегда стоят самые опытные и боевые легионы, начнёт теснить греческий наёмный корпус, твоя задача выдвинуться и ударить им во фланг!

– Я понял, стратег! Мой отряд сделает всё, что потребуется для победы!

Военачальники продолжили согласовывать свои действия в той или иной могущей возникнуть в ходе сражения ситуации. Ксантипп, используя свой богатый опыт, подсказывал карфагенянам, как действовать, если в ходе боя изменится обстановка боя.

– Бастарт, как ты решил вопрос с боязнью слонов вражеских труб?

– Всё уже сделано, Ксантипп! Слоны уже два дня ходят с ушами, заткнутыми мягкой овечьей шерстью. Это сделано, чтобы они привыкли к ним!

– Хорошо! – Ксантипп остался доволен, что подсказка Карталона не осталась без внимания его соотечественников.

Лакедемонянин с интересом и удовлетворением наблюдал, как армия пуннов, с которой столько раз воевали греки Великой Греции, городов Сиракузы, Гелы, Гимер, теперь собираются отражать врага от своего собственного города! Ксантипп замечал, как изменились лица карфагенян. С унылых и растерянных после своего поражения у Адиса – до молчаливых, твёрдых, решительных лиц людей, готовых умереть за свой город, за свой народ, за свою Родину! Ксантипп вспомнил свою Спарту. Вспомнил Лаконию. Её ландшафт, небольшие реки, масленичные деревья, множество виноградников. Спарта сохраняла свой суверенитет в рамках своих границ. Он подумал, что если бы сейчас его Родине угрожала опасность, он бы не задумываясь отдал за неё жизнь! Того же он ожидал в завтрашнем сражении и от карфагенян…

Глава 20

… – Массилий?! – произнёс, бессильно опустив голову, Септемий.

– Да, квестор, это я! Только тише, тише! Нам нужно убираться отсюда! И как можно быстрее! – Массилий помог Септемию взобраться на круп лошади. – Держись, квестор, крепко держись! – Массилий, прихрамывая, повел коня. Они свернули с тропы. Септемий опустился на шею скакуна и конь, словно почуяв слабость седока, начал проявлять беспокойство. Массилий взял направление к протекающему по поляне довольно широкому ручью, противоположный берег которого был с крутым склоном, заросшим высоким кустарником. По всему было видно, что Массилий был здесь не единожды, потому как прошёл по ручью примерно пятьдесят локтей и, резко свернув, скрылся в чащобе вместе с конём Септемия.

Всё это произошло очень вовремя. На поляну с другой стороны вышел арканит… Он медленно скользнул взглядом по границе поляны… Не обнаружив ничего подозрительного, он пошёл по высокой траве в центр поляны, прежде подняв согнутую в локте правую руку. Когда он дошел до центра поляны, на поляне появился ещё десяток адептов, которые вели за собой своих лошадей… В это время первый адепт, пересекая поляну, вдруг остановился и резко обнажил меч, озираясь по сторонам…

– Сюда, здесь мёртвый Эвсебий! – позвал он остальных.

Все мгновенно обнажили мечи. Часть адептов стала расходиться полукругом, готовясь к схватке, трое подбежали к позвавшему товарищу. Один из адептов выделялся среди всех ростом, он подошёл к месту и склонился над убитым.

– Клянусь Гермесом, ловкий бросок! – он посмотрел на мёртвого адепта, пронзённого метким, убийственным броском пилума. – Ищем Тревия!

– Он здесь, Орест! – отозвался первый адепт, отошедший к этому времени к ручью. Он склонился над чем-то в высокой траве.

– Мрачная Геката встала у нас на пути! Откуда здесь римская пехота? – Высокий адепт осмотрел бездыханное тело Тревия. Третий лежал вниз головой. Из основания его шеи торчала заострённая часть метательного пилума. Тревий получил удар неожиданно и, падая, схватился за пилум, заливая траву хлещущей из основания шеи кровью. При падении тонкая часть пилума согнулась… Орест снова подошёл к убитому Эвсебию. Тот лежал с открытыми глазами. Пилум вошёл ему под сердце, пробив самнитскую защиту. Орест обвёл своим взглядом заросли и своих адептов. Все адепты суетливо осматривали поляну, что-то ища… Только отпущенные по какой-то непонятной причине лошади разбрелись по поляне и щипали высокую сочную траву…