– Постой, Тит! Ты сказал, что к вам в армию прибыл советник Сената? Но Сенат никого не отправлял с такими полномочиями?! – то ли спросил, то ли ответил председательствующий, поглядев на Катона.
– Вот как? – Тит, нахмурившись, посмотрел на Катона. – Но в армию прибыл магистр ордена арканитов, так называемый rex sacrorum. Он вместе со своими арканитами был в ставке консула во всей конечной фазе похода! С Регулом магистр беседовал как единомышленник, и нет никаких сомнений, что они имели связи во время похода за спиной Сената!..
В зале послышался недовольный гул, обращённый в сторону Катона. Сенаторы высказывали негодование по поводу подмены мнения Сената и направления каких-то послов во время военных действий!.. Катон, чувствуя в спине холод, решил подать голос.
– Мы отправили магистра, который был у Кавдика, после смерти последнего к Регулу только с одной целью – присматривать за консулом! – оправдывался Катон. – Он должен был следить за консулом, нрав которого все мы знаем, и вовремя нас извещать обо всём, что происходит в ставке!
– Вы меня не перестаёте удивлять, понтифик! – Бабрука удивлённо поднял глаза на Катона. – Но тогда ваш магистр делал обратное! Именно после его прибытия Регул стал меняться на глазах. А после победы при Адисе успех так вскружил ему голову, что чужое мнение для него перестало существовать! Что у нас происходило в ставке, вам расскажет любой военный трибун! Регул советовался только с магистром, перестав проводить военные советы всех войсковых соединений! Поставки продовольствия прекратились! Ливийцы стали прятать его от нас! А консул уже решил, что победа свершилась, и прилюдно унизил послов Карфагена, привёзших мир нашим народам…
– Позволь, Тит, перебить тебя, но хотелось бы остановиться на этом поподробнее! Какие условия мира озвучивали и предлагали пуннийцы? – спросил сенатор Гракх.
– Лучшие, чем мы могли предполагать! Они уступали нам Сицилию и соглашались выплатить контрибуцию военных расходов! Чего же более этого хотелось нам, когда мы начинали эту войну?! Мне кажется, что мы всё это время боролись за Сицилию? И вот она! Подана на блюдечке! И сохранены жизни латинян! Граждан Рима!
В зале Сената послышался ропот. Сенаторы высказывали своё возмущение сокрытием Регулом предложений Карфагена.
– Именно магистр, – продолжал Тит, – советовал Регулу обратное!
Тит повернулся к Катону, своими словами он прямо обвинил понтифика в конфронтации войны. Лицо Катона залило краской.
– Да, может быть, такое было! Может, rex sacrorum увидел, что мы можем получить больше от этой победы! Забрезжил свет полной победы с устранением врага с политической арены полностью! – Катон высокомерно смотрел на Бабруку. – Вам, простым легатам, может и непонятна высокая политика, проводимая верховными авгурами!
– Мне не ясна ваша политика ни как легату, ни как гражданину! Это ты верно заметил, Катон! В результате вашей политики пятьдесят тысяч римлян не вернулось на родные берега Италии. Они теперь лежат на равнинах Африки и пируют в пучине Нептуна! Льва можно поймать и посадить в клетку! Но просовывать свою руку к нему в клетку не следует, отгрызёт. Так случилось и с нами! Карфаген, поняв, что мира не добиться именно из-за такой высокой политики, стал бороться с нами, как дикий зверь, защищающий свою свободу и жизнь. Итог борьбы вам известен.
Тит замолчал на минуту и продолжил:
– Причина вторая. Долгое сидение в Сицилии. Что мы там высиживали, так никто не понял! В результате мы прибыли в Африку в самую жару, когда все членистоногие истинные граждане Африки, а также их братья – ядовитые змеи – испытывали сильное влечение к нашей европейской плоти и стали кусать нас, не имеющих никаких навыков борьбы с этими паразитами Африки. Вследствие этого очень много укушенных умерло, ещё больше отправились обратно в Клупею. Жара сделала этих тварей необыкновенно активными. Солдаты боялись ложиться спать, дабы какая-либо тварь не заползла к ним под плащ. Есть ещё несколько причин неудачного похода. Например, в ограничении консулов принимать решения от имени Республики. И причины, касающиеся управления армией, я думаю, что надо ограничивать консулов в принятии откровенно единоличных решений. Ну, в общем, я изложил всё, о чём хотел сказать!
Бабрука замолчал. Фабий Пиктор обвёл всех взглядом.
– Сенаторы, будут вопросы к легату?
Сенаторы молчали.
– Что ты можешь сказать о судьбе нашего магистра? – спросил Катон.
– Мне неизвестна его судьба. Быть может, он пленён пуннийцами. – При этих словах лицо Катона стало бледным. – Я даже не знаю, присутствовал ли он в сражении при Тунессе. В моем легионе было несколько арканитов, которые прибыли в него перед сражением. Но в битве они участие не приняли и куда-то исчезли. При отступлении их никто не видел.
Больше ни у кого вопросов к Титу не оказалось и он вышел из зала.
В следующие несколько часов Сенат заслушал несколько выживших военных трибунов, которые дали оценку примерно такую же, что и Бабрука. Последним сенат решил заслушать квестора армии, Септемия Бибула.
Септемий вошёл в зал Сената в такой же тёмной тоге, что и остальные сенаторы. Он прошёл к месту выступления и окинул своим открытым взором зал заседаний Сената.
– Септемий, мы были рады услышать, что сын Бибула выжил в этом полном несчастий походе! Но хотелось бы услышать твоё суждение о промахах экспедиции! – обратился к нему Фабий.
Септемий ещё раз окинул взглядом зал Сената.
– Сограждане, здесь уже без меня дали много верных оценок прошедшей экспедиции. Я не буду долго копаться в ошибках и недостатках консула! Хочу заметить, его выбрали мы сами! А значит, нам самим хотелось, чтобы этот человек повёл легионы в такую мясорубку! Нам самим хотелось богатых трофеев, тысяч рабов, а кое-кому хотелось ещё чего-то! – Септемий как бы вскользь, посмотрел на Катона.
Тот заёрзал на доске сенатора.
– …Разве мы не знали, что Регул бывает психически неуравновешенным? Разве мы не знали, что Регула съедает мысль о своей исключительности? Но, в погоне за личной выгодой и жаждой покорения других народов, для извлечения из этого необходимых богатств и ресурсов, именно ради этого мы закрыли на это глаза! И вот результат, пятьдесят тысяч жизней наших граждан отняты у этого мира. Их семьи остались без кормильцев. А многие вообще не имели ещё семей. Так кто в этом виноват? Пунны? Они сделали всё, чтобы сохранить жизни наших парней! Они предложили мир! Мир с выгодой для нас! За которую сейчас нужно снова бороться, отдавая в жертву новые жизни наших граждан! Так чем мы отличаемся от Регула? Ничем, – заключил Септемий при полнейшей тишине зала. Бибул, выдержав в выступлении паузу, продолжил: – Какие задачи стоят сейчас перед нами? В Африке я был сторонником заключения мира. И если бы я находился в ставке в тот момент, когда Гиксон привёз его, я бы сделал всё, чтобы он состоялся! Поехал бы сам в Сенат, если бы не убедил Регула. Но меня там не было. Когда мы плыли сюда, в Италию, я также был сторонником мира! «Хватит смертей! – думал я. – Хватит бессмысленной войны!» Но боги разубедили меня в этом, потопив почти всех моих товарищей во время обратной дороги в Италию! Даже участь консула Марка Атиллия Регула выглядит не такой ужасной перед их участью. И тысячи их жизней говорят нам, что мир в данных условиях невозможен. Столько жизней отдано Плутону! Сервилий Котта – военный трибун, Марк Автулон – легат, Квинт Сапрон – легат, Туллий Безавр – легат, Канидий Скавр – военный трибун… Этот список можно продолжать и продолжать! В этом списке тысячи самых отважных и умелых центурионов и деканов! Все они погибли в Африке или на пути из неё! Но продолжить войну мы должны не ради мщения! А ради наступления мира. На наших условиях! Мира, способного укрепить Республику! Иначе все наши жертвы будут просто неоправданно понесёнными ради нашего тщеславия.
Септемий сошёл вниз. Сенат аплодировал ему стоя. Все стороны Сената были более чем удовлетворёнными – Бибул сумел без прений примирить их! И не только примирить, но и объединить, вдохновив на стойкость, перед достижением поставленной задачи…
