Слова Карталона, сказанные в полном спокойствии и почти в дружеском тоне, совершенно без какой-либо угрозы, пришлись по душе всем присутствующим, кто расслышал их, находясь поблизости. Стало заметно, что и Харикла они задели за живое и погрузили его в молчаливое раздумье.
– Прекрасно! Такие слова я привык слышать от своих философов и моего писца Феофана! А когда они звучат из уст таких людей, как Карталон Барка, напрашивается вывод, что и он обладает даром софиста. – Акрон был рад концу внезапной перепалки, возникшей на трибуне гостей. – Давайте понаблюдаем за поединками и постараемся распознать будущих фаворитов!
И все обратили взоры на арены Акрополиса. Внимательно следившие за поединками зрители уже выделили для себя среди участников своих претендентов на победу. Среди них были: галл Теодорих, ливиец Меннон, индиец Мапурту, афинянин Аристокл, заявивший себя и в этом разряде. Очень много участников выбывало из-за различных травм, полученных во время поединков. Оставшихся сводили в новые пары и бои продолжались.
Больше всех зрителям нравился афинянин Аристокл, который теперь завязал свои волосы тесёмкой, помня, какую неприятность они принесли ему в прошлом разряде турнира. Грациозный афинянин владел мечом не хуже копья. Он повергал своих противников столь неожиданными для них ходами, какими мог обладать только мастер меча. К тому же он пускал в ход и свой щит. В нескольких боях он сбивал противника с ног именно им и завершал бой ударом меча.
Также зрителям запомнился индиец Мапутру. Своим огромным мечом он творил чудеса. Он не пользовался щитом, но был одет в кольчугу, которая покрывала его почти до колен. Меч, специально затупленный для турнира, повергал противников, даже успевших заслониться щитом. Мощь удара проcчитывалась в замахе и скорости его нанесения. Заявленный ливиец Меннон был греком, но приехал, как он говорил, из Ливии. Карталон, зная много отличных мечников и следя за состязаниями, заметил Акрону, что многие из участников умеют намного больше, чем показывают. Самым неожиданным выступлением на турнире были бои Теодориха. Сам он прибыл из какой-то дальней северной страны, которая была никому не известна. Но так как все северные народы здесь стали по привычке называться галлатами или галлами, то и его здесь называли также.
После последнего круга остались только упомянутые выше воины. Главный распорядитель огласил пары, которые должны были выйти на центральную арену:
– Аристокл – Мапутру и Теодорих – Меннон. Но перед финальными боями объявили небольшой перерыв.
Зрители покинули свои места, чтобы запастись водой и провизией. Другие покидали свои места, чтобы обменяться мыслями о будущем победителе или заключить выгодное пари… В это время с моря налетела небольшая туча и быстрый грозовой дождь освежил арену перед финальными боями. Раскаты грома, прогремевшие над Дракосом, наполнили воздух Акрополиса свежестью, остудив разогретый песок и усилив его свежесть ароматами цветущего жасмина и мимозы. А покровительница острова богиня Гера, чтобы продлить свежесть подольше, заполнила небо облаками.
Трубы возвестили о начале поединков. Зрители двинулись в Акрополис, на свои места. Царь Акрон и его гости не покидали своих мест и беседовали всё это время, неспешно закусывая принесёнными яствами. Высокий наклонный навес спас их от налетевшей непогоды.
– Скажи, Карталон, – спросил царь Акрон, – где ты обучался воинскому искусству?
– Нас с Гамилькаром обучал отец. Он был отличным воином, каким его обязывало быть имя Барка. Отец в дни своей молодости долгое время путешествовал. О местах его путешествий мы с братом знаем очень мало! Но знаю, что он был в Египте, Сирии, Аравии… Вернувшись из путешествий, он привёз с собой девушку, отбитую им у пиратов Родоса. Её звали Аристида. Это была моя мать. По её просьбе отец нашёл и перевёз в Карфаген всех её родных, а потом взял её в жёны. Её семья поселилась в квартале Мегара, – предаваясь воспоминаниям, рассказал Карталон.
– Где сейчас твой отец? В Карфагене? – вдруг спросил молчавший до этого Харикл.
– Мой отец умер от отравленной стрелы, которую получил в сражении с ливийской коалицией при Абидосе. Враг был разбит наголову, но отца в город привезли раненым. Меня в это время не было! Я, подобно отцу, отправился в путешествие.
– За что же сейчас воюет Карфаген с Римской республикой? – поинтересовался Акрон. – Путешественники, приплывающие из Сицилии, рассказывают о страшных морских сражениях, происходящих на море, и кровопролитных битвах на суше.
– Война нужна лишь Риму. Именно в нём вся причина войны. Карфаген готов заключить мир в любое время! Мы ведь не завоеватели, а просто торговцы. Но, мне кажется, Рим будет воевать со всеми государствами для достижения полной гегемонии. Мы лишь можем отсрочить этот момент на некоторое время. Пока жив Гамилькар, им не победить мой город! Но будущее туманно…
– Скажи, Карталон, – спросил гость из Египта, – почему у тебя такая уверенность насчёт экспансии Римом территорий многих государств? У нас, например, с ним заключён союз взаимопомощи! Да и вообще, Рим это всего лишь один город!
– Италийцы тоже так думали, но все покорены. Этруски смеялись над Римом, но их города захвачены. Легионы стоят у реки По и уже не уходят оттуда, поставив там свои лагеря. В Мессину они вошли сравнительно недавно, но полностью перестроили её, сделав своим оплотом на острове, и теперь половина острова, которая раньше была под греческим влиянием, у них под контролем. Куда делось влияние древних Сиракуз?
– Мы не видели их легионов ни у нас в Египте, ни в Греции! Наши интересы никак не пересекаются с интересами Республики! – не соглашался представитель Египта.
– Когда Рим начал борьбу с Пирром, мы тоже были его союзником! И сами вступили в войну! Где благодарность сынов волчицы? Всему своё время! – Карталону был неприятен этот разговор. – Давайте понаблюдаем за турниром, на который мы все прибыли.
– Да, друзья! Мы совсем забыли за разговорами о начале финальных поединков! – Царь кивнул головой и главный распорядитель турнира объявил о начале первого поединка, вызвав на арену Аристокла и Мапурту.
Первым на арену вышел Аристокл. На его щите горела молния Зевса. Шлем с ярким красно-золотым плюмажем контрастировал с белым песком арены. Выйдя в центр арены, он присел на левое колено и стал ждать противника. Мапурту не заставил себя долго ждать и появился на арене, держа на плече свой огромный двуручный меч. Дойдя до центра, он снял его с плеча и опустил вниз, держа его двумя руками у своего живота. На голове его была кожевенная шапка, обвитая какой-то тёмной материей. При каждом движении индуса раздавался звон его длинной кольчуги. Мапурту снисходительно смотрел на высокого стройного грека, в его глазах читалась немая усмешка. В этот момент раздался гонг и индус, с удивительной для него скоростью, если учесть его массивность, преодолел расстояние до Аристокла и нанёс сокрушительный удар сверху. Вернее, он хотел нанести удар туда, где только что сидел афинянин, ибо и афинянин стремительно бросился вперёд и ударом ноги в корпус противника отправил его на несколько шагов назад. Индус, не ожидавший такой прыти от Аристокла, разъярился и подступил к Аристоклу ещё раз. На этот раз он нанёс косой удар, идущий по диагонали от правой ноги афинянина в сторону его левого плеча. Меч со свистом нёсся к цели, но Аристокл вновь оказался в стороне от дуги его удара. Он каким-то неуловимым для глаз индуса образом ушёл за левый бок того и опять ударил ногой в бок Мапурту. Индус с горящими от гнева глазами, после нескольких шагов в сторону, которые он вынужденно сделал после удара афинянина, развернулся и опять двинулся на Аристокла, только теперь уже только с одним намерением – окончательно покончить на этот раз с проворным греком! Афинянин двинулся вокруг индуса против хода солнца. Вот меч индуса, описав невероятную дугу, опускается на Аристокла с ужасающей скоростью и силой. Слышен звук удара меча о щит афинянина… Зрители с ужасом смотрят на дугу этого удара, ведь точно такие же удары повергали других участников наземь. Но Аристокл принимает удар, подставляя щит под таким углом, что сила, вложенная в удар, несколько меняет направленность и уходит по наклонной площади щита вниз, ведя вслед за собой и корпус самого индуса. В этот момент следует взмах меча Аристокла и он со всего маха опускается на голову индуса. Тот, выпучив на секунду глаза и следуя за инерцией движения своих рук с мечом, валится на песок.
