Римский гарнизон, защищающий захваченный ими город, стал выполнять давно разработанные меры отражения подобных штурмов. Но действия карфагенян ставят их в тупик. Появившиеся в заливе галеры спутывают все их планы. Удары, раздающиеся об стены и ворота города, заставляют их броситься всё же на стены. В это время галеры Гамилькара высаживают пехотный десант на одном из упомянутых ранее мысов. Другие же начинают бить из своих тяжёлых онагров по краю стены, упирающейся в море. Гамилькар, разработав план захвата города, начал реализовывать свой план на деле. Удары онагров сотрясали стену, которая и так ослабла от постоянных и беспрерывных атак морских волн. Как минимум, десять галер вели прицельный огонь по краю стены. Другие галеры, войдя в залив, стали в ожидании. Римские силы, снаряженные для обороны гавани и пирса, устремились к мысу, чтобы занять башню и воспрепятствовать проникновению пуннийцев в город.

А между тем бомбардировка продолжалась. Уже были выбиты ворота и римляне были вынуждены держать там крупные силы, ожидая атаки. Но карфагеняне били теперь в край стены, следующей за башнями ворот. Ядра сотрясали стену, расшатывая её основание…

А в заливе на мысе галеры уже обрушили часть стены, уходящей в воду. Стена, рухнув так быстро от ослабленного морем основания, развалилась на части, образовав перешеек между мысом и внутренней частью города. Как только это произошло, туда бросился отряд пуннийцев. Римляне, увидев разрушение края стены, попытались воспрепятствовать войти в город неприятелю. Завязалось сражение. Галеры, бившие по стене, теперь подошли ближе и стали засыпать римлян стрелами с бортов. Бой разгорался, так как видя в каком положении оказался отряд, прикрывающий башню, из гавани ушли ему на помощь последние, прикрывающие гавань, силы.

Вот тут раскрылся замысел Гамилькара. Увидев, что римляне бросили свой резерв в помощь сражающимся у башни, стоящие в стороне галеры ринулись к пирсам. Карфагеняне были искусными моряками и гавань была им знакома. Они без задержек приставали к пустующим пирсам и тут же сбрасывали с галер сходные мостики. С кораблей стали съезжать тяжёлые всадники Священных отрядов. За короткое время более ста пятидесяти всадников оказалось на берегу. Они, выстроившись клином, ринулись в тыл сражающимся у башни римлянам. Удар тяжёлой конницы в спину строя расстроил ряды римской пехоты и нанёс им тяжёлые потери. Строй рассыпался и утратил римскую стойкость. Карфагеняне одержали верх.

В гавани меж тем высадилось уже пять сотен всадников, к которым подошла пехота, победившая у башни и пролома стены. Соединившись, эти отряды устремились на центральную площадь гавани и далее в город…

По городу быстро разнеслась весть о захвате и высадке отрядов Гамилькара в гавани. Римляне попытались перекрыть улочки, сняв часть сил со стен, но Теоптолем, собрав конницу в кулак, пробился к воротам города. Одновременно Гамилькар, увидев оголённые стены города, повёл на штурм все остальные отряды. Карфагеняне быстро забрались на стены, оставленные без присмотра. Римляне, ожидавшие штурма ворот, так и не дождались этого, но через некоторое время увидели, что полностью окружены врагом. Часть их была перебита, часть сложила оружие и была отправлена в Лилибей.

Гамилькар объезжал вновь отвоёванный Солунт. Ему навстречу выехал Теоптолем:

– Клянусь громовержцем Зевсом, ты великий стратег, Гамилькар! Это самый удачный план по захвату города. Римляне так и не догадались, где будет нанесён решающий удар штурма! Ты – великий стратег!

– Мы только отвоевали город, Теоптолем! К тому же, который сами потеряли. Поэтому хвалиться здесь нечем! – спокойно, без лишней радости, но глубоко удовлетворённый, заметил Гамилькар.

– Да. Но теперь вся часть Сицилии, находившаяся под нашим влиянием, находится опять у нас. Это большой успех! Ты свёл все успехи римлян к нулю. У них осталась только армия Кавдика в глубине острова, остальные около Мессины. Это может изменить их планы и армии, находящиеся около Мессины, вступят в войну здесь, а не в Африке! – высказал свои предположения Теоптолем.

– Хорошо, если твои слова сбудутся, мой друг! Мне донесли, что Рим ждёт войны с галлами. Но не мы командуем их легионами. Поэтому это лишь предположение и не более того!

– Что будем делать с пленными, Гамилькар?

– Идёт война и поэтому возможен обмен пленными. Переправим их в Лилибей.

– Неужели ты будешь заботиться о пленных врагах? – удивлённо спросил Теоптолем. Он привык, что пленных ливийцев и воинов различных племён Африки считали за скот.

– Да, – твёрдо ответил Гамилькар, – Рим был до этого цивилизованной республикой и твёрдо выполнял моральные нормы, принятые в отношении пленных. Пока у нас нет причин поступать иначе! Кстати, где командир гарнизона римлян? Кто он?

– Военный трибун Секст Сурций. Погиб у пролома в гавани, – ответил Теоптолем.

– Надо отправить тело трибуна к ближайшему военному разъезду римлян. Пусть проведут тризну, согласно их обычаям. Он умер, как солдат.

Теоптолем внимательно посмотрел на Гамилькара. Он служил в отрядах Священной Касты несколько лет. Репутация Баркидов в кругу солдат храма была двоякой. Каста жрецов открыто враждовала с Баркидами. Что стало отправной точкой их вражды, никто не знал. Скорее всего, она уходила в глубину веков. Но так как отряды только располагались на территории цитадели Бирсы, а фактически подчинялись Совету суффетов, им много раз приходилось выступать в походы во главе с Баркидами. Как военачальников их чтили и уважали, но в цитадели и вокруг храма упорно распространялись слухи, что Баркиды копят сокровища. В своё время, Карталон предпринял штурм храма, надеясь добраться до хранилища с золотом, но когда понял, что ему до них не добраться, захватил там заложников, чтобы выгодно продать их за выкуп. Такие рассказы распространялись в цитадели. Этим рассказам мало кто доверял, видя, как Ганноны действительно копят золото, но об этом разговора никто не вёл. Теоптолем, отправляясь в Сицилию, надеялся действительно увидеть сокровищницы Баркидов и он увидел их – в виде складов оружия для наёмных отрядов. Причём отряды содержал сам Гамилькар, не требуя из казны ни таланта. Проведя в армии Гамилькара месяц, Теоптолем ни разу не видел, чтобы Барка проявлял заинтересованность в дележе римского золота в захваченных или отбитых им городах. Так было в Гимере, Панорме и других… Теоптолем всё более убеждался, что всё, о чём говорили в цитадели, ложь. Этот человек, несмотря на свою молодость, высказывал мудрость и выдержанность во всём. Он был семейным человеком, уважительно относившимся к законам не только города Карфагена, но и других городов. В Сицилии Гамилькар пользовался непререкаемым авторитетом у местных племён секванов, так как никогда не чинил притеснений и беззакония. Поэтому армия Гамилькара никогда не испытывала в Сицилии проблем со снабжением всем необходимым. Отношение к пленённым военачальникам и стратегам, а также к погибшим врагам расположило Теоптолема к Барке.

В это время Гамилькар увидел несколько пар запылённых всадников. Они скакали по улице явно с какими-то вестями. Вид взмыленных лошадей и пыль, осевшая на их плащах, говорили, что они преодолели большое расстояние. Один из гонцов знал Гамилькара в лицо и, приблизившись, обратился к нему:

– Великий стратег, сегодняшняя победа добавила славы оружию Карфагена! Мы принесли тебе весть о победе твоего брата Карталона над армией Аппия Кавдика у Эрбесса, а до этого у Акраганта! Всё, что осталось от их армии, заперто в Эрбессе!

Гамилькар просиял:

– Сегодня действительно счастливый день. Спасибо, Аридон! Ты принёс радостную весть! Мой старший брат действует на суше не хуже, чем на море!

– Но это не все новости, Барка! – продолжил Аридон. – Когда мы двигались сюда, нас догнали следующие гонцы с вестями горестными, Гамилькар!

Гамилькар изменился в лице, ожидая худшего.

– Римский флот с двумя армиями на бортах атаковал флот Гамилькона! Была битва и римляне прорвались, рассеяв флот Гамилькона. Гамилькон собрался вновь у Тунесса, ожидая новой битвы. Твой брат принял решение отправиться с флотом в Карфаген. Он уже в пути. Тебе, стратег, придётся принять решение о своих дальнейших действиях. Оставаться вести войну здесь или отправиться к границе своего города! Ганнон в Совете обвинит вас в своём поражении. Скорее всего, он уже это сделал!