– Этот иероглиф означает силу, только и всего – тихо произнёс я и снова не услышал своего голоса.

Снегирёв пристально смотрел на меня:

– Знакомая вещица, Сергей?

– Встречалась…

– Ну, тогда ты знаешь, что делать.

Нет, этого я не знал. Категорически не знал.

Полковник резко захлопнул за собой дверь, оставив меня наедине со страхом перед своими собственными мыслями. Это был не просто страх. Это был холодящий душу ужас, вползший в сознание и парализующий тело и мозг.

Уже через несколько минут я мчался по забитым пробками улицам по направлению к дому. Телефон Жанны долго молчал, потом ответил знакомым басом.

– Ты где, Жан? – я пытался придать голосу хоть какое-то подобие спокойствия.

– На Охтинском, – ворчала Жанна. – Лечу домой. Надо съездить ненадолго по делу.

По какому делу, девочка моя? Любимая моя, хрупкая, нежная девочка? Твой список не закончен? Кто-то ещё ждёт своей участи? Очнуться бы от этого кошмара, вернуться в ту самую жуткую пятницу, когда я не вовремя оказался в ненужном месте, и это дело свалилось на меня, ломая и калеча жизнь. Держись, Сергеев! Тебе просто надо с ней поговорить. Смотреть в глаза и говорить. Она не соврёт тебе. Она на всё ответит. Только надо, чтобы она дождалась тебя! Но остановиться было уже невозможно:

– Где твоя флешка, Жан?

Трубка помолчала несколько мгновений, и именно за эти секунды я понял, что всё кончено. Не будет никаких ответов. Она не станет слушать твои идиотские вопросы. Она ничего тебе не скажет. Она сейчас просто исчезнет, и ты не увидишь её больше никогда.

– На полке в ванной оставила вчера, когда мылась, – фантастическое самообладание. Равнодушный голос. Ни дрожи, ни сомнения. – А ты её нашёл? Уф! Я уж испугалась, что потеряла… Недешёвая вещица, жалко было бы…

– Я её нашёл, Жан! Она у меня. Я еду домой. Дождись меня, очень тебя прошу!

– Ну, Серенький! Ну, солнышко! Я опоздаю! Я мигом слетаю туда и обратно, и потом поговорим, лады?

– Нет, Жан! Больше не будет «потом»! Дождись меня, это очень важно!

Ну, ё-моё! Просто американский детектив! «Нам нужно с тобой поговорить! Это важно!..». Плохой детектив, майор! Отвратная пьеса! И играешь ты хреново. Кто тебя тянул за язык?! Для чего ты спросил про эту чёртову флешку?! Не терпелось? Или… Или ты хотел дать ей понять, что ты всё знаешь? Ты дал ей шанс уйти. Да ты безумен, Сергеев! У неё теперь есть шанс. У тебя этого шанса нету! Она уйдёт, и ты её никогда не увидишь, а сам останешься один на один со своей искалеченной жизнью. Это тебе не сопливая несчастная любовь, которую можно утопить в водке и залить слезами. Это тонкая, жестокая игра, в которой ты оказался просто непроходной пешкой. Живи теперь, Сергеев, с этим до конца дней своих!

Когда я ворвался в квартиру, Жанны там уже не было. Ещё витал в воздухе запах её сигарет, но её самой уже не было. И аппаратуры не было. И ноутбука. И никакой флешки у зеркала. В ванной, на полочке – никакой флешки! Там стояли в стаканчике две зубные щётки. А флешки не было. Потому что, не могло быть. Не мо-гло!

Я бросился к компьютеру. Рывком развернул его к себе задней панелью и внимательно осмотрел. Порта для мини-USB не было. Я набрал номер Макарыча:

– Василий Макарович! Что на флешке было? Вы посмотрели?

– Конечно, посмотрел! – возмутился эксперт. – Ты мне лучше скажи, на хрена ты её упёр? Вещественное доказательство, между прочим! Может, она не с шеи Лисицыной соскочила во время убийства, а с убийцы сорвалась! А ты утащил, понимаешь… Пустая она. Нет на ней ничего. Девственна.

– А восстановить содержимое можно? Или нереально?

– Почему нереально? Вполне даже реально, – заявил Макарыч. – Я, конечно, не спец в этих технических достижениях, но техники тебе всё, что удалено, запросто восстановят. Ты вот что, дуй в отделение, там пацан есть в техническом отделе – Лёха Краев, он тебе из ничего что-то соорудит. Только поспешай, а то пятница сегодня, сам понимаешь…

Я понимал, что сегодня пятница. Самая жуткая пятница в моей жизни. Не пятница, тринадцатое, но Джейсон Вурхис нервно курит в сторонке! Время шло, а я не мог сдвинуться с места. Всё казалось: вот сейчас я проснусь, и всё станет как прежде. Всё будет так, как было всегда. Ты будешь искать убийц и маньяков, ловить, сажать, возмущаться несправедливостью приговора, ругаться с адвокатами, пить водку в «Поляне», слушать странные баллады под гитару и заниматься любовью с самой нежной, самой красивой и самой нужной в жизни женщиной. Чёрта с два! Ничего такого уже не будет. Никогда.

Всё, что кипело внутри, болело, жгло и выжирало нутро, вдруг разом отпрянуло. Внезапно наступила стадия полнейшего пофигизма. Истерика, которая буйствовала во мне последние два часа, прекратилась так же быстро, как и началась. Я потушил сигарету и отправился на Мытнинскую, в отделение. В коридоре столкнулся с Сашкой.

– Я привёз эту, Розу… – бодро рапортовал Сашка. – Только я не знаю, что ты от неё хочешь, поэтому допрашивай сам. Я покурю пока. Она у меня в кабинете. Сидит вся в непонятках…

– На фото в паспорте – она? – деловито осведомился я.

– Онее не бывает, – ухмыльнулся напарник. – И в санитарной книжке тоже… Везде, в общем, она.

– Сотрудники центра ещё здесь?

– Зде-есь, – заверил Сашка. – Пыхтят над фотороботом. От кучи баб получить один фоторобот – это, ты знаешь, смерти подобно. – Сашка заржал.

– В принципе, – совершенно спокойно заявил я, – фоторобот уже не нужен.

– То есть? – не понял напарник.

– Ну, я просто знаю, как выглядит Маслова…

Сашка очень внимательно посмотрел мне в глаза.

– Знаешь? – недоверчиво, но весело протянул он. – Так это здорово! Это очень хорошо, что ты знаешь!.. Это просто праздник какой-то! Ты иди! – кивнул он на дверь своего кабинета. – Тебя там девушка заждалась, нервничает, поди… Я сейчас! Я выйду, покурю только… Я вернусь… Покурю…

– Погоди! – остановил я Сашку. – Её персоналу клиники предъявляли?

– А то как же! – заверил меня он. – Первым делом!

– Ну и?..

– И ничего, разумеется. Сказали, что по типу девушка очень похожа. Та же фигура, та же стрижка, тот же разрез глаз. В общем, всё то же самое, но не она. Вот такая же точно, но не она!

Роза Лившиц заметно нервничала, и при моём появлении даже попыталась возмутиться:

– Какого чёрта, хотела бы я знать, меня сюда притащили?! Я что, арестована?

А Розочка-то – не цыплёнок! Придётся пожёстче с ней.

– Нет! – грубо бросил я. – Вы задержаны по подозрению в убийстве до выяснения всех обстоятельств.

Я поднял трубку внутреннего телефона и попросил дежурного прислать в Сашкин кабинет кого-нибудь из технического отдела, по возможности, некого Лёху Краева. Пока я ждал сотрудника, перебирал на столе какие-то ненужные мне вещи, включал компьютер, искал в нём что-то для вида, Роза бледнела, краснела, пугалась, начинала плакать, успокаивалась, но вопросов не задавала. Краев был далеко не юн, чем приятно меня удивил. Не часто среди компьютерных специалистов можно встретить адекватного сотрудника, с которым общаешься на равных. Я отдал ему флешку.

– Посмотри, можно ли восстановить удалённую информацию. Есть такие возможности?

– Есть, конечно, – быстро ответил Лёха. Вообще-то, правильней было назвать его Алексеем, да ещё по отчеству, но так было не принято. Лёха – так Лёха. – Таких программ достаточно много. Некоторые послабей, некоторые поумней. Всё зависит от прежнего владельца, от его способностей. Если он установил правильную защиту на информацию, то файлы удаляются безвозвратно. Никакая программа не восстановит. Некоторые защиты можно взломать. Я попробую. Мне где-то часик нужен.

Матка боска! Он говорит на русском языке! Первый раз в жизни встречаю человека, который не выносит мне мозг. Он сказал – я понял. Я по-дружески хлопнул Краева по плечу и попросил:

– Восстанови, мил человек! Очень нужно! – я кивнул в сторону Розы. – А то у нас вот тут подозреваемая, похоже, в отказку собралась идти! А на флешке весь компромат на неё, не отвертится! Убила, значит, придётся отвечать!