– Расслабимся… А зачем Рудой забрал Женю из детдома?

– Глупый ты человек, Сергеев! Он бы и раньше её забрал, да надо было все дела с Гаргаевыми погасить, на ноги встать, после того падения. Он ведь тоже пострадал финансово…

– А разве ты не говорил, что он только мозгами вкладывался?

– Чудак ты! – Сашка усмехнулся. – Я тебе официальную версию озвучил. На самом деле, Рудой и Маслов были лучшими друзьями. И никто никого не подставлял. Рудой уговаривал Витьку не связываться с этими чеченскими упырями, но Маслов упрям был до одури. Вот и влип. И Рудого за собой втащил. Рудой сам-то выжил, но всё, что у него было, потерял: и квартиру, и дачу, и машину, и все деньги… А Витьку он спасал буквально. Он его вытащил из подвала, где Маслова пытали и били. И забили бы до смерти, если бы не Димка. Он его на себе десять километров по лесу тащил, кровью истекающего. Врача нашёл, заплатил ему. Димка его, считай, с того света вытащил. А что дочку забрал из детдома, так это всё, чем он мог уже помочь Витькиной семье… Танюше – не успел…

– Что же сразу не забрал?

– Я ж тебе объясняю, чудак-человек: у них на хвосте сидели, за Рудым следили. Знаешь, чего ему стоило выходить Маслова здесь, прятать его, рискуя собственной жизнью, да ещё переправить в клинику европейскую на лечение, а потом ещё столько лет это лечение оплачивать?!.

– Погоди! Значит, Маслов жив?

– Жив. Лечится до сих пор в одной забугорной клинике. Вернее, не лечится, а существует. Так-то вот…

– Значит Рудой, во имя крепкой старинной дружбы усыновил дочь Маслова и из тех же крепких чувств, сделал из его дочери профессионального киллера?

– Она сама так решила. Не забывай, ей уже двадцать лет было. Она действительно тогда исчезла и отправилась в Минводы. Там ей один хороший хирург-грузин помог с лицом «поработать». Там же она оружие себе нашла, там же всему научилась.

– А как супруга Рудого ко всему этому отнеслась?

– Сергеев! Очнись! Какая супруга? У неё головы по жизни не было. Жрала всю дорогу какие-то колёса – то антидепрессанты, то транквилизаторы, запивала это всё алкоголем… Ну какое у неё могло быть отношение к происходящему? Она даже не отреагировала на появление в доме посторонней девочки. Не заметила.

– А сейчас она действительно в психиатрии?

– Действительно. Она сейчас просто овощ, не больше, не меньше. Так что, сбрось со счетов…

– Откуда у Жени деньги на операцию?

– Это сложный вопрос, Серега… – Сашка задумался. – Если честно, этого я не знаю. Думаю, что изменение внешности – это часть программы подготовки в том самом «учебном» заведении Ставрополья. Насколько я знаю, Рудой в этом участия не принимал.

– Ты знаешь, Сашка, – сказал я, немного подумав. – От твоих рассказов, у меня ещё больше непоняток возникает. Например, причём тут театр?

– А театр тут, майор, абсолютно ни при чём, – рассмеялся напарник. – Веришь – нет, просто совпадение. Ну, ни разу ни при чём!.. Ложный путь!

– Чёрт! – расстроился я. – Красивая была версия!

– Только она тебе, ровным счётом, ничего не давала. Как и реанимация флешки, – усмехнулся Сашка.

– А что на флешке? Ты в курсе?

– Нет. Но подозреваю, что реальные снимки из Твери. Рок-фестиваль…

В подтверждении его слов, позвонил Краев. Отчитался о работе. Нормальным, слава богу, русским языком. На флешке были фотографии какого-то фестиваля. По мнению Лёхи, сделаны они были в Твери и Тверской области, на рок-фестивале. Тверь Краев узнал лишь по памятнику Михаилу Кругу, установленному на одной из центральных улиц, а рок-фестиваль не узнать было сложно.

– Я же говорил! – порадовался Сашка. – У меня тоже интуиция…

– Значит, Жан всё-таки была в Твери? Кто же тогда в это же время подсовывал Кузьмину наркотики?

– В Твери был Жанкин стажёр. Надо учиться работать. А она в это время загорала в Таиланде. Отпуск, знаешь ли, без отрыва от производства…

– Саня! Я поверить не могу, что мы вот так сейчас спокойно сидим и обсуждаем, каким образом преступники готовили убийства. Как будто старые милицейские байки друг другу рассказываем. Но мы же сами в этом по уши! Я не могу свыкнуться с мыслью, что девушка, с которой я готов был прожить всю жизнь – расчётливая, беспощадная убийца. Дурной сон какой-то. И смотреть страшно, и проснуться – ещё страшней.

Я в очередной раз наполнил рюмки, и мы выпили за справедливость. Тост, разумеется, предложил Сашка. Вопросов почему-то меньше не становилось, о чём я поспешил пожаловаться напарнику. Сашка рассмеялся:

– Много будешь знать, долго не проживёшь. Ну, так, я пошёл? – спросил Сашка на прощание.

– Год у тебя был? Три за побег. Пять за детсад. Иди, Вася, иди!..

Сашка рассмеялся:

– Ну, Сергеев! Если у тебя ещё чувство юмора осталось, не пропадёшь!

Я ещё долго сидел в кафе под насмешливыми взглядами хозяина «Поляны» и шеф-повара. Домой я добрался почти ночью. Упал на диван, не раздеваясь, и проспал почти сутки. Звонков не было. Что происходило снаружи моей квартиры, я не знал и знать, если честно, не хотел. Сашка ответил далеко не на все вопросы.

Бросив машину на набережной, я спустился к самой Неве. Присел на ступени. Чёрная вода монотонно уносилась вдаль. Я смотрел на её темноту и пытался сосредоточиться. Много раз в жизни обстоятельства складывались так, что нужно было принять чёткое, иногда болезненное решение. Я не избегал этого. Да, иногда терялся в сомнениях, думал слишком долго, бросался из крайности в крайность, но всегда находил в себе силы поставить точку. С болью ли, со злостью ли, с сожалением ли… Я никогда не позволял себе полумеры, незаконченные дела и малодушные компромиссы. Только вот ведь в чём беда. Не мной придумана фраза: никогда не говори «никогда»! Вот, пожалуй, и наступило это «никогда». И оно было реальностью, чёрт бы побрал всё на свете! Решения нет. Его нужно найти. Я окончательно перестану себя уважать, если не найду решения…

Мои тягостные размышления прервал звонок. Незнакомый номер на дисплее…

– Привет, любимый!..

Голос Жанны стал ещё глуше и даже, как мне показалось, ещё ниже. Боже! Не дай ей спросить, соскучился ли я. Я не смогу ответить.

– Ты хотел со мной поговорить?

– Я не знаю… Наверно, хотел…

– Не раскисай, Сергеев! Пройдёт время, и всё встанет на свои места. Ты всё поймёшь… Примешь или нет – это дело твоё. Я не буду говорить – «твоей совести» или «твоей нравственности». Это глупо. Но рано или поздно ты во всём разберёшься. Я понимаю, тебе сейчас очень трудно… Невозможно осмыслить то, что происходит. Но всё это временно, Сергеев! Попробуй сродниться с этой мыслью, и тебе станет легче. Ты что-то хотел у меня спросить?

Хотел ли я что-то спросить? Да! Я до чёрта всего хотел спросить! Но ни один вопрос не мог сорваться, даже сползти с языка.

– Я не могу говорить по телефону. Надо встретиться.

– Хорошо, – послушно согласилась Жанна. – Давай вечером, в Мельничном ручье.

– А что там?..

– Ты не помнишь? У Сашки дача там, на Лубянской. Я буду ждать тебя часов в восемь. Позвони перед выездом, я не хочу там светиться заранее. Мне кажется, за мной следят. Ощущение такое, знаешь, чисто интуитивное…

– Жан…

– Что, Серенький?

– Зачем?..

– Что, зачем, Серёженька? Зачем я это делала? Я очень надеюсь, что я в тебе не ошиблась, и рано или поздно, ты это поймёшь сам. Ну, до вечера? Звони мне на этот номер. Я не буду его менять сегодня…

В трубке раздались короткие гудки. У меня был целый день. Длинный пасмурный день. Целая куча времени, чтобы попытаться разобраться в своих мыслях. До чего же я не люблю это самокопание! Самобичевание, самосострадание… Всё «само»… А иначе как? Кому нужны мои проблемы? Кто за меня решит, как быть? Даже самый близкий человек не чувствует твою беду, боль, обиду, как свою. При самом большом желании, любви к тебе и сострадании, он не чувствует всего этого. Он может только сопереживать, сочувствовать и давать советы, ко многим из которых лучше не прислушиваться вовсе. Твоя боль – это только твоя боль. Твоя проблема – это только твоя проблема. Разберись сам. К чёрту психоаналитиков. Дармоеды! Какой мозгоправ выслушает меня сейчас и правильно оценит ситуацию?! Мой старинный друг, спасший меня в своё время от пули, деливший со мной добро и зло, получается, он меня предал? Да чушь! Нисколько он меня не предавал! И не обманывал. Я не спрашивал, он не отвечал. Он не врал, он просто не говорил правды. Никакое это не предательство. И Жанна… В чём она меня предала? В чём обманула? В том, что вместо Твери рванула в Таиланд? Это мелочь…