Сам разговор состоялся значительно позднее. Мне вдруг пришло в голову, что я ничего не знаю о человеке, который появился в моём доме и, который делит со мной дом, хлеб и постель. То есть, кроме её имени, у меня не было больше никаких сведений о Жанне, и в какой-то момент мне вдруг показалось, что я и не хочу ничего о ней знать. Она есть рядом, она невероятно мне дорога, она легко и быстро заполнила в моём организме – в сердце, в голове, в душе – огромную брешь, образовавшуюся там после разрыва с женой и осознания полной свободы, которая со временем превратилась в пустоту. Какая разница, кто она, эта девушка, откуда, чем занимается, и как выглядело её предыдущее существование? Опять во мне что-то с чем-то заспорило, то ли разум с интуицией, то ли логика с чем-то ещё. Как так? У меня в доме живёт человек, который мне далеко не безразличен, а я об этом человеке ничего не знаю. Непорядок.

– Жанна, а ты кто? – дикарь, что сказать… Мысли дикарские и вопросы пещерные. Опер внутри меня любопытствует. Отсюда и дикость происходящего.

Но Жанна нисколько не смутилась. В какой-то момент мне показалось, что она протянула руку и достала сумочку для того, чтобы вытащить и предъявить мне свой паспорт. Меня даже замутило от мысли о том, что я наверняка этот паспорт возьму и обязательно просмотрю от первой до последней страницы. Но Жанна всего лишь достала новую пачку сигарет – старая закончилась – и, не спеша, стала прикуривать.

– Если честно, очень хочется сказать, что я – человек. Но это банально. Ещё банальней сказать, что я – женщина. Это ты и сам решишь, до какой степени… Я поняла, что тебя интересует, – «я поняла, придурок, что ты имел в виду, задавая свой идиотский вопрос, но я не буду тебя унижать таким же идиотским ответом» – где-то так… – Просто не очень понимаю, до какой степени и глубины осведомлённости тебя беспокоит эта тема. Я местная. Родилась здесь. Училась в другом городе. Институт заканчивала в Украине, в Киеве. Работаю в одной известной газете. Я – журналист.

Что-то заныло под ложечкой. Неожиданный поворот. Стоило тщательно прятаться от писательской братии, избегать малейших столкновений с шакалами пера, стоило так долго и искренно ненавидеть этих новостных мародёров, чтобы сейчас лежать в собственной квартире, в чём мать родила и осознавать, что рядом один из них? Видя моё расстроенное лицо, Жанна поспешила меня обнадёжить:

– Не беспокойся, ты – не моё редакционное задание.

– А чьё? – я даже не пытался скрыть свою злость.

– Не знаю, – Жанна рассмеялась. – Ну не надо, Сергеев, не строй из себя обманутую невинность. Тебе это не идёт. Не дуйся. Я вообще-то, о музыке больше пишу. Хотя… – девушка зажмурилась, как сытый кот, только что не облизнулась, – если криминал попадается, тоже не брезгую. Но обещаю, никаких просьб «поделиться информацией» не будет, – она помолчала немного и добавила, – Захочешь, сам расскажешь.

– Что расскажу? – раздражение не отпускало и отчётливо сквозило в голосе.

– Ну, например, о деле, которым ты сейчас занимаешься.

– А откуда тебе известно, чем я сейчас занимаюсь?

– Ну, Сергеев! Ну, не будь ты ребёнком. Об этом все знают. И журналисты и не журналисты. Знают, что ты расследуешь серию преступлений связанных с «мстителями». Знают, что этих преступлений несколько. Четыре, по крайней мере. Знают, что все преступления связаны с электронной перепиской и письмами-угрозами. Знают, что есть связь по орудию преступления между сегодняшними убийствами и «заказом» на братьев Гаргаевых в две тысячи пятом…

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт! Я не думал, что пресса настолько в курсе. Сучьи дети, сливает кто-то! Слишком подробная информация, чтобы о ней было известно рядовым районным операм. Фиговая ситуация.

– И откуда же такая информация? – ещё один идиотский вопрос в мою личную копилку идиотских вопросов.

– Ну не смеши ты меня, Сергеев! Вы своих «барабанов» сдадите прессе? Или начальству? Вот и мы своих информаторов не раскрываем. Кто-то где-то что-то сказал, кто-то добавил, кто-то ещё что-то приплёл… По зёрнышку, по зёрнышку, буханочка-то и сложится.

– И спечётся… И сожрётся… – я был зол. – Вы хоть понимаете, что своим вмешательством, своими домыслами, слухами и сплетнями вы можете помешать следствию?! Убийца ещё на свободе. Это, я так полагаю, тебе тоже известно. Это, я думаю, не секрет? Для вас, по-моему, вообще секретов нет. И понятия о том, что убийца опасен и непредсказуем, тоже нет. Я не просматривал последние газеты. Много информации просочилось?

– В газетах только общие сведения и никаких подробностей, – охотно поделилась со мной Жанна. – Нас собрал главный и прочёл лекцию. Два часа зудел, что это закрытая информация, и в интересах следствия решено не привлекать внимания общественности к этим преступлениям. То есть, информация должна быть строго дозирована и согласована с вашими… Ничего более того, что разрешило ваше начальство на страницы газет не попало. Ну а Интернет, он же практически неподконтролен. Там, конечно, всего полно… Но тебе же лень за него заплатить, поэтому ты, наверно, не в курсе. Я тут отбуду на несколько дней по редакционным делам… В Твери рок-фестиваль намечается на днях. Хочу съездить, посмотреть на новое поколение рок-музыкантов. Старое уже как-то поднадоело. Зажрались они что-то…

Меня уход от темы с толку не сбил. Фестиваль фестивалем, меня волнует совершенно другое. Хорошо бы действительно изучить народное толкование ситуации с убийствами. Сашка прав, надо хоть как-то приспосабливаться к техническому прогрессу. А пресса, стало быть, молчит. Дозированная, поднадзорная информация лучше, нежели истеричные статейки на первой полосе о маньяке, палящем в центре города среди бела дня. Конечно, подобные преступления не могут вызвать панику среди населения. Ясно же, как день, что преступник вносит свои коррективы в судебный процесс. То есть, мирных и законопослушных жителей убийца не тронет. Но ведь та же самая авария на Приморском могла затронуть и ни в чём не повинных людей – встречные машины, попутные, пешеходов, в конце концов. Приморское шоссе в десять вечера достаточно оживлённо. Пешеходов там, конечно не много, особенно в этом месте. Там практически нет жилых домов, сплошная лесополоса. Но собачники могут как раз в это время прогуливаться со своими питомцами, они далеко, бывает, от дома отходят. Кстати, а почему Жанна говорила о четырёх убийствах? Сутки прошли всего с момента аварии на Приморском…

– А почему ты говорила о четырёх убийствах? С чего это их вдруг четыре?

– Ну как? Про вчерашнюю аварию на Приморском шоссе уже тоже всё понятно. Даже способ убийства заценён общественностью…

Чёрт, чёрт, чёрт ещё раз! Надо работать в одиночку. Хотя это вряд ли спасёт. Слишком много народу задействовано, концов не сыскать. Тут и гибэдэдэшники, и вся следственная бригада из Сестрорецка, тут и экспертный отдел, да ещё и Дима этот из компов не вылезает. Может, он и есть главный по сливу? Хрен докажешь. Уж кто кто, а он даже лично, с собственного компьютера, сумеет выложить информацию в сеть так, что его и Евграфов не вычислит.

– То есть, вот так… Ну да ладно! Мама учила меня, что, если не можешь повлиять на ситуацию, заставь её работать на себя. Получи от сложившихся обстоятельств всю пользу, какую только можно. Будем получать пользу. Давай, делись информацией. Ты на славу уши погрела на наших с коллегой разговорах. Я правильно ситуацию понимаю, ты же не зря в кафе нарисовалась?

– Да брось ты, Серёга! Я в это кафе сто лет хожу, с самого открытия. А вы там весьма недавно приютились. Да, не скрою, разговоры ваши я слышала. Но, заметь, я не подслушивала, а слышала. Говорили вы, мягко говоря, на достаточно повышенных тонах. Тут и глухой всё расслышит.

Вот ведь!.. Два дурака! Уселись в общепите, и давай обсуждать рабочие моменты, которые даже от своих до поры до времени должны были быть максимально скрыты. Кто мог подумать, что эта девчонка окажется журналистом, членом той самой информационно-ненасытной банды, от которой подробности должны были быть скрыты в первую очередь?! Вот ведь засада!