Ну что ж. Нашёл, и то хорошо. В отличие от элитной охраны на Крестовском, в доме Берсеньева – эконом-класса – камеры стояли вполне современные и качественные. Жаль, что это мало давало. Парень был в кепке, надвинутой на самые глаза, в солнечных очках, и всё это сверху было прикрыто капюшоном. Может быть, такая внешность всё же вызвала подозрения у консьержей? Надо бы поинтересоваться у коллег из Невского. Вдруг они опрашивали бабуль на входе? Осталось только найти, как и когда этот парень спустился обратно, и мы поймём, сколько времени он монотонно убивал Берсеньева. Что нам это даст? Правильно! Ничего не даст. Просто на обратном пути парень может хоть раз глянет в камеру. Интересно. А ведь он поднимается с пустыми руками. У него нет ни сумки, ни пакета, ничего в руках… Хотя, с собой он должен был привезти по крайней мере, упаковку таблеток – надо выяснить, какого она размера, всё-таки, триста штук, немало – и пистолет. Ну, пистолет, положим, мог быть за поясом или даже в кобуре. На парне та же самая куртка, что и в предыдущей киношке. Свободная, закрывающая бёдра. Под такой можно и небольшой автомат пронести, не вызывая подозрений.

Я быстро просмотрел запись дальше, дождался, пока парень начнёт спускаться вниз. Он знал, где расположена камера в лифте, и сделал всё возможное, чтобы его лицо ни разу не попало в зону обзора. Дохлый номер. Ни одной фотографии сделать нельзя. Я старательно записал на бумажку время начала и окончания подъёма и спуска убийцы. То, что это был именно он, я был уверен на все сто. Вот только это никак не приближало меня к поимке киллера. Если только, мы сможем вычислить их контакт с Берсеньевым, во время которого они договаривались о встрече. Может быть, хоть тогда он сделал пусть самую маленькую, пусть совершенно несущественную ошибку! Один шанс из тысячи. Он не совершает ошибок. Даже свою предварительную связь с мошенником он наверняка осуществлял не из дома и не с мобильного. А если и с мобильника, то наверняка с левого.

Я уже собирался завалиться спать, как проснулся Сашка. Сон алкоголика недолог и тревожен. Напарник проснулся достаточно бойко и трезво. Смотрел на меня долгим взглядом и вдруг совершенно отчётливо задал странный вопрос:

– Ты думаешь, она изменила внешность?

Его вопрос не застал меня врасплох. Да, именно так я и думал. Если это Маслова, то шляться по городу с прежней внешностью ей не с руки. Скорее всего, она должна была сильно измениться. Опять-таки… Ставлю себя на её место. Что сделал бы я? Я сбежал из семьи приёмных родителей. Я лелею мечту расправиться с убийцами родных матери и отца. Я какое-то время учусь стрелять. Я… я должна… должен… Двадцать лет. В двадцать лет вполне возможно пристроиться в какую-нибудь школу по подготовке диверсантов. Есть же такие. Наверняка есть. Может быть, она прошла эту школу. Она умеет стрелять, бегать, водить машину, вертолёт и танк, способна заметать следы, как профессиональный киллер, у неё изменена внешность и… Нет, изменение пола – это уже слишком. Вполне достаточно просто серьёзно изменить внешность, включая цвет глаз и волос, похудеть, сделать новые документы. Она похудела. Насколько? Только сейчас я заметил, что Сашка так и продолжает внимательно смотреть на меня. Я и забыл о его вопросе.

– Да. Я уверен в этом. Ты говорил, что Маслова похудела. Насколько, ты в курсе?

– Настолько, что пару раз оказывалась в психушке с диагнозом анорексия. Папочка её туда укладывал, когда домашние психиатры не могли уже справиться.

– У неё были такие проблемы? Ты ничего не говорил!

– А ты ничего и не спрашивал. Что в этом особенного? Толстушка, которая заработала себе в детстве кучу комплексов. Её дразнили в детстве – это стопудово. Вот она и взялась за моделирование фигуры. Так поступают девяносто процентов толстых девчонок. У неё была явная склонность к полноте. Девочка с характером решила бороться с полнотой. У большинства таких борцов, анорексия – побочный эффект голодания и диет. Я этому и значения никакого не придал. Каждая девушка хочет выглядеть, как модель. Это вовсе не означает, что она готовит себя к киллерской деятельности. Скорее даже наоборот…

– Что значит, наоборот?

– Ты что-нибудь слышал про анорексию? Люди, страдающие ей, вообще-то не очень уравновешены. Они достаточно слабы. Не способны нарастить мышечную массу. Не могут заниматься спортом. Часто страдают анемией. Я уже не говорю про депрессии, вялость, сонливость и прочие сопутствующие эффекты. Из анорексички киллер выйдет не лучше, чем из алкоголика. Преступник, готовый на убийство, а, стало быть, на засады, заметание следов, быстрый бег и прочее, должен быть весьма хорошо подготовлен физически. Так что, забудь! Мой тебе совет! – с этими словами Сашка снова бухнулся на диван и моментально захрапел.

Я влез в сеть, пошарил по медицинским сайтам, прочитал кучу различной белиберды про анорексию, до рвоты насмотрелся фотографий девиц, страдающим данным недугом… Хотя, я бы с большой натяжкой назвал эту придурь недугом. Блажь, идиотизм и, практически, самоубийство. Голова соображает плохо, временами наступают галлюцинации, идёт полная разбалансировка организма… Короче говоря, не выйдет из Масловой киллер. Я, борясь с тошнотой, ещё раз включил запись с камер слежения. Вот парень входит в лифт, нажимает кнопку берсеньевского этажа, опускает руку… Ещё раз. Стоп! Вот, что смутило меня во время предыдущих просмотров. Рука. Я ещё несколько раз, как завороженный пересмотрел этот эпизод на очень маленькой скорости. Ещё и ещё раз я вглядывался в тонкую, изящную кисть того, кого я считал стопроцентным убийцей. Это была женская кисть, будь я проклят! Пусть меня стошнит, но я буду смотреть эту постылую запись до тех пор, пока не пойму прав я или нет. Женская это рука или рука худосочного пацана. Может, спросить экспертов? Глупо, наверно. Они так же, как и я, только на глаз смогут определить, кому принадлежит длань.

Я растолкал Сашку и уткнул его в экран монитора.

– Кто это? – спросил я у сонного напарника.

Сашка долго вглядывался в замедленные действия на экране, зевнул и спокойно произнёс:

– Наркоман, который у «мазды» крутился на Крестовском.

– Ты уверен? – допытывался я.

– Абсолютно, – сонно ответил напарник.

Я не успокаивался:

– Ты абсолютно уверен, что это – парень?

– В смысле? – Сашка потряс головой и снова уткнулся в монитор. – А кто это по-твоему? Девка, что ли?

– Ты на руку посмотри и ответь мне ещё раз: ты уверен, что это парень?

Сашка долго молчал. Дотянулся до сигаретной пачки, выцепил из неё сигарету, медленно прикурил, затянулся с видимым удовольствием, снова мельком взглянул на экран и совершенно спокойно сказал:

– Ну, твоя взяла, Сергеев! Девица это… Ещё что-то?

– В смысле? – я растерялся.

– Ну в смысле, ещё какие-то вопросы, или ты мне всё-таки дашь поспать хоть чуть-чуть?. Неугомонный ты наш. Хоть бы сам прикорнул. К утру тебе уже всякая ерунда начнёт мерещиться. А летом ночи обманчивые. Кажется, что спал, а на самом деле глючил… – Сашка бормотал что-то всё более и более сумбурное, и я понимал, что его речь и моё сознание действительно скоро сольются в едином помутненном предутреннем бреду.

Я решительно выключил компьютер и, не раздеваясь, завалился спать. Вернее, уснул, а потом уже завалился, потому что не успел коснуться головой подушки, как буквально потерял сознание.

Когда я проснулся, солнце уже вовсю било в глаза. Судя по его расположению, времени было уже достаточно. Сашка сидел в кресле и тянул пиво из банки. Вид у него был довольно свеженький, что не позволило мне обозвать нас обоих злостными алкашами.

– Давай делись, что ты там напридумывал! – бодро потребовал напарник.

– Во сне? – недовольно заметил я. – Ты же видел, что я спал.

– То есть, мне приснилось, что ты нашёл убийцу? То есть, это ты меня во сне выспрашивал? Круто. Ну да ладно, Сергеев. Чувствую я, что ты ещё не в духе. Хотя, впрочем, как всегда. Пиво будешь?