– Интуиция – это природный дар. Бог тут ни при чём.

– Да Бог вообще нигде ни при чём. Был бы он всесилен и справедлив, разве творилось бы на земле то, что творится?! Разве ж надо было бы его полномочия каким-то доморощенным мстителям в свои руки брать, судьбу человеческую вершить?

– Эвон ты как заговорил? То есть, убийца этот серийный, то ли киллер, то ли псих, то ли маньяк, стало быть, по-твоему, временно исполняющий обязанности бога? Это ты к этому, что ли, ведёшь?

– Ну, теоретически ты меня понял правильно.

– Не много он на себя берёт? – нахмурился я.

– А это ты у него спросишь. Когда поймаешь. Если поймаешь, конечно, – Сашка злорадно захихикал.

Я посмотрел на него так, что напарник аж поперхнулся. Подождав, пока он откашляется и вытрет слёзы, я вернулся к работе.

– Нам придётся снова попробовать поискать Маслову.

Сашка снова поперхнулся, но на этот раз уже от удивления:

– Тебе надо, ты и ищи. Ты меня уж прости за несоблюдение субординации. Но тут, по ходу, Страшный суд приближается, так что, мне как-то глубоко фиолетово, что там со мной дальше будет. Уволят меня, не уволят… По барабану.

– Чёрт! Он ведь опять нас сделал, – я всё никак не мог успокоиться. – Как детей, честное слово.

Мы немного посидели молча, поковыряли закуску без особого энтузиазма. В голове не прояснялось. Все предпринятые шаги ни к чему не привели. Так, топотание на месте. Меня не отпускала мысль, что поездка в Воронежскую область была не напрасна. Почему-то именно сейчас я твёрдо осознавал, что дальнейшие действия нужно предпринимать именно в этом направлении.

Меня вдруг осенило:

– Слушай! А ведь жена Рудого не могла не знать, чьего ребёнка они усыновляют. Ты говорил с ним об этом? И с ней ты вообще общался?

– Знала, конечно. Они же дружили семьями, и были знакомы между собой. С ней я не говорил. Она где-то в Подмосковье, в каком-то закрытом лечебном заведении. Ну, типа психушки для богатых. Как дом инвалида, откуда уже не выходят. Я могу, конечно, туда смотаться и проверить слова Рудого. Он утверждает, что она в полной прострации, на очень серьёзных лекарствах, ни с кем не общается и практически не разговаривает. Но, если хочешь, я туда сгоняю. Только почти уверен, что ничего это не даст. Да и, знаешь что, Сергеев… Ты, конечно, не обижайся, я твоей интуиции вполне доверяю, но, по-моему, ты не в том направлении роешь. На что тебе сдалась эта девчонка? Оставил бы ты её в покое. Ну сам посуди! Она прожила в этом городе достаточно лет. Неужели ты считаешь, что она вот так, бесстрашно, может передвигаться по городу, не боясь, что какая-нибудь подруга, сокурсница, кто-то из охраны Рудого, да, в конце концов, он сам, не встретят её на улице и не поднимут шум? Бред, согласись! Она, если и жива, то в другом городе, или в другой стране. Помнишь: «…два дня его искали… улицу его именем назвали… сейчас он официантом в Лондоне. Жалеет страшно!..»…

– Помню. Соглашусь. Ты молоток, Саня! Ты просто умница! Ты натолкнул меня на отличную идею. Вот мы сейчас как поступим… Я схожу в магазин за сигаретами… у них моих нет. А ты пока сделай одолжение, позвони Рудому и узнай у него две вещи. Первая – это, умела ли Женя, она же Варвара, стрелять… Может, она в секции какой-нибудь занималась…

– Ты что, Сергеев, взрослая девица! Какие секции? Ты ещё скажи, в кружке вышивания…

– Давай, не спорь! Звони. И узнай ещё, не заводила ли она разговор о пластической операции. По любому поводу. Уши исправить, нос, разрез глаз, может, не устраивал. Ну там, губы хотела, как у Анжелины Джоли… Мало ли что может не нравиться девушке из богатой семьи в собственном облике… Короче, я пошёл, а ты звони!

Когда я вернулся, Сашка уже закончил разговор. Бросил трубку на стол и лениво тянул сок из высокого стакана. Взглянул на меня как-то странно:

– Угадал, чертяка! В секции она, естественно, никакие не ходила, но стрелять умела. Рудой её сам учил. Он любитель этого дела, знаешь ли. Брал с собой на стрельбы, тренировал собственноручно. Говорит, что стреляла она, как заправский снайпер. А насчёт пластических операций – полная ерунда. Внешностью своей она была вполне довольна и менять в ней ничего не собиралась. Так что, тут мимо. А стрелять – стреляет.

– Сам, говоришь, учил?.. А что если он её сам же на Гаргаевых и вывел? Может он её и усыновлял-то с целью получить в руки собственного ручного киллера?

– Я, может, Серёга, перебрал сегодня, но, по-моему, ты бред несёшь. Для чего такие сложности? Ты ещё придумай, что он сам её спрятал. И держит где-нибудь. В тайном укрытии, для специальных нужд. У такого человека, как Рудой с его-то деньгами, любой киллер будет ручным, карманным, я бы даже сказал.

– Ну, а вдруг ему захотелось таким образом разнообразить свою жизнь? У богатых, знаешь ли, свои причуды. Тем более, она ему не дочь, ну, не родная дочь, а приёмыш. И не просто приёмыш, а дочка бывшего друга, в отношении которого он в своё время совершил, по всей вероятности, немалую подлость. Как ты считаешь, если ты предал человека, подставил его по полной программе, как ты будешь относиться к его ребёнку? Может, как раз вот так?..

– Я не знаю, – пробурчал Сашка. – Не в моих правилах подставлять друзей. Даже бывших. Ладно, давай в качестве пьяного бреда примем эту версию. Тогда объясни мне, пожалуйста, одну простую вещь. Какое отношение Рудой имеет ко всем этим Куприяновым, Кировским, Траубе и прочим? Это у него хобби?

– Допускаю! – уныло ответил я, понимая, что версия не выдерживает никакой критики. – С жиру бесится. Решил поиграть в Робин Гуда, только наоборот. Может у него в мозгах после случая с Масловым что-то сдвинулось, и он решил спасать обиженных и угнетённых… Вершить справедливость…

– Мля… Ты съезди к нему, поговори с ним тет-а-тет. Сразу все твои воспалённые мозги на место встанут. В отличие от тебя, у него с головой всё в порядке. У него там бизнес. И бизнес крепкий, широкий, выращенный, как и все раскрученные бизнесы на крови и предательстве.

– Ну, это уж ты загнул! Хочешь сказать, что ни один капитал не создан честным путём? Ты уж не пори горячку-то!..

– Я хочу сказать, что за каждым большим, по-настоящему большим, капиталом обязательно стоит преступление. Большое или маленькое – неважно. Против личности, против совести, против человеческой жизни, против налоговой, против государственного или частного имущества. Я тебе больше скажу, Сергеев, если бы ввели закон, по которому каждому человеку, кто хоть раз в жизни дал или взял взятку, руки отрубали, то у нас была бы страна безруких людей.

– Ты чего это пьёшь? – я покосился на практически пустой графин. – Там вообще водка или сыворотка правды?

– А клёво было бы такую сыворотку правды заполучить. Ввёл её тому же Новикову, и сразу узнал, кто убил Куприянова. Верба бы раскололся, как и кого он нанимал, чтобы расквитаться с Берсеньевым. Вот мы бы дела раскрывали! – Сашка зажмурился, как сытый кот.

– Всё! – сурово приказал я. – По домам! Пока тебе черти не мерещатся, надо двигать. Мне ещё киношку смотреть. Про дом, который построил Берсеньев…

– О! – Сашка обрадовался. – А давай я к тебе поеду, включу тебе хоть всё побыстрей. А то ты полночи только с настойками провозишься. Благоверной-то твоей сегодня не намечается?

– Не намечается, – с грустью констатировал я. – Поехали.

Я практически сразу нашёл то, что искал. Это был тот же пацан, что и на предыдущем видео с Крестовского. Среди множества разномастных и многонациональных лиц я мог бы его, конечно, и пропустить, но я его увидел. Опера из невского РУВД сильно облегчили мне задачу. Теперь, вместо того, чтобы просматривать три дня записи, я взял лишь середину. Прикинул так: электронный ящик был создан тринадцатого, около двух часов. Значит, приблизительно часа за два до этого преступник и пожаловал к Берсеньеву. Под каким видом он вошёл, это десятый вопрос. Доктор Айболит мог открыть дверь любому, не говоря уж о том, что преступник мог легко прикинуться клиентом, внуком клиентки, курьером, кем угодно… Берсеньев открыл ему дверь. Почему? Мошенник впустил убийцу в квартиру самостоятельно. Либо он знал парня, либо заранее договорился с ним по телефону. Надо просмотреть все телефонные звонки Берсеньева накануне тринадцатого. Их, конечно, до дуры, да и киллер вряд ли стал бы светить домашний номер. Опять, скорее всего, пустышка, но отработать надо. Они могли связаться по электронной почте. Тогда надо ещё раз просмотреть все письма накануне убийства, теперь уже по вопросу покупки лекарства. Хотя… Преступник мог представиться журналистом из рекламного издательства. Сантехником. Электриком. Работником фирмы-провайдера. Соседом снизу… Спросить не у кого. Жильцов дома опрашивать бессмысленно. Комплекс совершено новый. В большинстве квартир ещё ремонтники проживают. У консьержей от такого мелькания лиц, наверняка винегрет в голове.