– Может, он её туда через переход перетащил?

– Исключено. Во-первых, в лифтовых холлах видеокамеры установлены, в лифтах тоже. По-любому, они бы попали в зону охвата камер. Нет. Она или они поднимались пешком.

– Есть доказательства?

– Нет, – покачал головой посерьёзневший Звонарёв, – никаких следов. Никаких отпечатков – ни рук, ни ног… Всё в крови, девочка была жестоко избита, а потом уже изнасилована. Видимо, в бессознательном состоянии… В особо извращённой, извращённой и, блядь, обычной форме… Как будто обычная форма изнасилования – это норма…

– Собака?..

– Взяла след. Вышла из дому, потеряла у поребрика.

– Отпечатки протектора?

– Там проезжая часть – нереально было. Даже свои сумели там же припарковаться. Нашли кое-какие следы… Потом уже когда Траубе взяли, сравнивали с протектором его машины, вроде, срослось… Но заключения эксперты не дали.

– А если он колёса поменял?

– Да нет, у него старые, юзанные… Да и смысл менять?

– Кровь в машине искали? Может, с ног отпечатки, с одежды, случайно мазнул по сиденьям, по подлокотникам…

– Ты лучше спроси, когда его нашли!

– Когда?

– Через четыре месяца. И как? Девушка уже оклемалась от травм, но психологически в себя так и не пришла. Да и неизвестно, придёт ли. Едут они с отцом на очередной приём куда-то, к врачу, встают на светофоре. И вдруг девчонка впадает в жуткую истерику, тычет пальцем в соседнюю, стоящую рядом машину и орёт дурниной. Отец пока её успокаивал, сообразил, куда она показывает. Ну и срисовал и марку, и номер машины. Ещё переспросил её: «Это он?!». Она головой закивала и брык! – без сознания. Он её так без сознания в больницу и привёз. Хорошо, там больничка неплохая на Учебном, моментом в реанимацию, привели в себя. Она в полушоке. Говорить почти не может. Уселась на кровати, раскачивается из стороны в сторону, твердит: «Это он! Это был он!». А что он? Нас даже пустили к ней вместе с отцом, хотя и не положено. Смотрю я на неё – жалко до одури. Убил бы мерзавца собственными руками, задушил бы. А сначала – яйца бы открутил – медленно так, с чувством, с понятием…

– В каком она сейчас состоянии? – я поёжился от рассказа Серёги. Сломанная жизнь у девчонки. Как ей жить дальше? Как забыть? Это здорово, если родители деньги имеют – могут отправить куда-нибудь учиться, лечиться, психиатров, психологов нанять… А если простая семья?

– Да в таком же, если честно. Она и на суде была только один раз. На второе заседание её не привезли, сочли бессмысленным.

– Ладно, – оборвал я Звонарёва, – его сразу взяли? Основание?

– То-то и оно! Взять-то взяли! А вот оснований – никаких. Вообще! Ни отпечатков пальцев, ни следов спермы. В презервативе, гад, насиловал, и с собой всё утащил… Мразь… – Серёга глотнул водки, не морщась и не закусывая, – И ведь носит таких земля!

– Серёга, – тихо-тихо спросил я, – А как его вообще могли арестовать? Нет следов, нет свидетелей, девчонка в неадеквате под лекарствами… Увидела похожего парня, и её перемкнуло. Может, галлюцинация?.. Может, вообще, он просто похож? Может, спутала?

– Может, Серёжа, может! – Звонарёв закрыл лицо ладонями, широкими мужскими ладонями. Потом потёр ладонью лоб – моя привычка. Когда тяжело говорить, я всегда тру ладонью лоб, а пальцами – виски, – Ты понимаешь, мы тогда не то, что злые были, мы как звери были. Мы его, гада, без ОМОНа скрутили так, что не успевали потом на жалобы отписываться. Ну и, на скорую руку, притащили в отделение и колонули.

– Удачно?

– Понимаешь, он всё вроде отрицал, но временами проговаривался. Ну, типа, его в районе Кораблей вообще не было в тот день… А откуда он мог знать, что изнасилование на Кораблестроителей произошло?! Потом вообще дурку включал. Короче, я тебе так скажу, Сергеев! У тебя, конечно, интуиция зашибись – ты пользуешься… А мы в рамках закона ничего больше не могли. У нас даже основания не было его задерживать. Выпустили без подписки. Но он напуган был… Чёрт его знает, может со страха, а, может, потому что реально виноват – он прокалывался. Бля буду, прокалывался. Это все тогда поняли. Мы ж его всем отделом прессовали. Ну а потом папаша-землерой нарисовался… Нам по строгачу, всему отделу. Только все тогда в один голос сказали: «Он это!..» А что толку – наши голоса? Теперь понимаешь, почему дело это – не наше дело, а твоё?

– Не исключаю, но есть менее изощрённые способы. Потом, наш мститель живых не оставляет. Хотя, в наших случаях и потерпевшие в живых не оставались. М-да… А что суд?

– Да какой там суд? Клоуны! На первом заседании судья на районного наорала, что такие сырые дела нельзя приносить в суд. В принципе, имела право… Девочка вроде в себя пришла, выглядела на суде спокойной достаточно, вроде, адекватной. Но адвокат Траубе такую кипу бумажек выложил!.. Тут тебе и диагнозы – чисто, псих, тут тебе и лекарства, в побочных у которых бред, спутанность сознания и галлюцинации. Короче, на второй суд девочку даже не повезли, и всё. Кранты. В зале суда… Дело закрыто… За неимением состава. Даже на доследование не отправила, стерва! Изнасилование-то было! Раскрывать-то его, по-любому надо было…

Я был почти уверен, что это МОЁ дело. И убийства не было потому что изначально девочка осталась жива. Соответственно, и его убивать не стоит. Стоит его наказать его же оружием: а именно – на тебе заразу, от которой ты сам жить не захочешь. Жесть! Однако в фантазии нашему мстителю не откажешь. Его креативные способности вызывают у меня уважение… Бред! Я не могу уважать убийцу, преступника, права на это не имею! Складывалась непонятная картина. Допустим: Гаргаевы убиты стрелком за свой беспредел с бизнесменами. Любой из «кинутых» с тех пор мог хоть немного, но приподняться, и первым делом уничтожить кровных врагов. Допускаем. Далее, этот стрелок появляется на Таврической. В том, что это тот же стрелок, сомнений, практически, нет. С Гаргаевыми и Куприяновым более-менее ясно. Дальше. Что произошло в Тарховке? Что это за изыск? Почему Куприянова, сбившего насмерть беременную женщину, надо было шлёпнуть из ствола, а Кировского за практически то же самое преступление – убить таким извращённым способом? Не потому ли, что вина в первом случае была полностью доказана, и преступник очевидно избежал наказания, а во-втором, вины, как таковой доказано не было. И что? Что это даёт, если и в том, и в другом случае исход один – летальный?

Стоп! Письма! Электронные письма! Как же я мог про них забыть? Ведь было некое сообщение от имени Новикова, ну да, разумеется, под ником, но доказано, что с его компа – было!.. Что там было? Чёрт! Памяти нет ни грамма!.. Как же там было сказано? «Когда оно возникло, мне показалось, что это есть абсолютное зло, но когда оно победило зло, я понял, что оно есть сама справедливость»… Вот, где-то так. Ответов на сообщение не было, фраза Новикова была сказана куда-то в пустоту, или именно тому, кто мог понять её. Ему было достаточно прочитать и понять. Отвечать ему было незачем. Сделка проведена и оплачена. Если, конечно, это оплачивается. Оплачивается… Так! Гнилая, конечно, мысль. Но проверить её стоит. Надо запросить приходы денег в интернат в Перелешино. Нет ли связи с преступлениями. Откуда они получают деньги, из какого-такого благотворительного фонда? Хотя, большей мутотени, нежели благотворительные фонды – просто не придумать. Там никогда нельзя найти концы и начала. Кто даёт деньги – непонятно. Кто переводит – непонятно. Есть только две единицы которые можно отследить: это сам благотворительный фонд и его получатель. И всё, и хана… На то он и благотворительный фонд, что внести в него любые, самые грязные деньги может любой барыга. Он же на другом конце, вступив в сговор с получателем, вынет эти средства обратно – чистыми и хорошими. Тем не менее, надо глянуть, когда у них были последние поступления. Хотя, сам-то детский дом открылся ещё до того, как туда попала Маслова… Белиберда какая-то получается. Ладно, это детали. Сейчас надо понять, какая связь между этими преступлениями. Во-первых, письма. То есть, везде была задействована электронная почта. Скорее всего, была переписка и у Новикова, только он умело её стёр. А вот Куприяновы при всём желании сделать этого не успели. Хотя, папа мог. Но, видимо, не захотел. Что там было? «Суд вынес приговор!». А сыну: «Вас ожидают в комнате матери и ребёнка!». А что, интересно, наши эксперты думают себе по поводу отправителя?