– Люк нашёл под машиной.

– А-а… Нашёл, всё-таки…

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Да я, когда запись смотрел, мне показалось, что я видел блики какие-то под машиной. Думал ещё, что мне померещилось с недосыпу… А потом ты про просвет у машины сказал, ну я и понял, что там люк должен был быть. Иначе не подлезть. Ну, а парня опознал кто?

– Нет. Тишина и покой. Как на кладбище. Ни бабки из соседних домов, ни охрана, ни даже участковый. Никаких мыслей…

– Ну и ладненько, – порадовался за наше общее дело напарник. – Знаешь, Сергеев, поехал я домой отсыпаться. А то, неровен час, потянет меня похмелиться, я тогда в запой уйду. Будешь один дальше по городу трупы собирать.

– Типун тебе на твой поганый язык! – от души пожелал я коллеге и дал отбой.

С Крестовского я нёсся в направлении дома с невероятной скоростью, каждую минуту рискуя стать новым клиентом киллера, сбив какого-нибудь зазевавшегося пешехода. На свой родной пятый этаж я взбежал без единой остановки, на одном дыхании. По дороге пытался вспомнить, куда же запропастилась старенькая гитарка – единственное напоминание о прошлой супружеской жизни. Бывшая жена когда-то играла на гитаре и пела очень мило и задушевно. После её ухода, я закинул гитару куда-то… Куда же, куда?!..

Жанна сидела на расстеленном диване в моей футболке, с неизменной тоненькой сигареткой в руке и ноутбуком на коленях. При виде меня она улыбнулась и затушила сигарету в стоявшую тут же, на диване пепельницу.

– Хлеба купил? – вопрос застал меня врасплох. Хлеба, как и печенья, я купить, конечно, забыл. Но зато действительно приехал рано. Так рано я уже не помню, когда и возвращался с работы.

– Нет, забыл! – обрадовано заявил я.

– Ну и чёрт с ним! – рассмеялась девушка, и я напрочь забыл обо всех набивших оскомину вопросах и делах.

Несколько дней ушло у меня на то, чтобы придать нашим логическим цепочкам, домыслам и версиям традиционный бумажный вид. Очень мне не хотелось быть съеденным заживо неугомонным начальством. Как будто «глухарь» в виде макулатуры, важней и полезней, нежели его «живой» собрат. Хоть сто раз изложи все версии на бумаге, преступник от этого не отыщется. Но порядок есть порядок. Надо доложить начальству – сижу, высунув язык, придаю версиям удобоваримую для чтения форму. А там уж пусть они – начальники – оценивают мой слог и витиеватые обороты речи. Время идёт. Преступник разгуливает на свободе, не исключено, что готовит новое преступление. А я писательствую. Воду лью. В моём положении проще, пожалуй, предотвратить новое приведение в исполнение приговора, вынесённого преступником… э-э-э… преступнику. Стоит просмотреть сводки о последних решениях суда, найти оправданного убийцу, недоказанного маньяка, недовыявленного педофила, приставить к нему наружку, вернее, то, что от неё осталось в наших подразделениях. Ловить, так сказать, на живца. Хотя, шансов, что мы выберем того самого «приговорённого» из массы оправданных – фивти-фивти. Из оставшихся «фивти» ещё сколько-то – не очень много – шансов, что сумеем изловить киллера в момент «казни». У бодигардов Гаргаевых это не очень хорошо получилось. Пути отхода убийцей были спланированы заранее и весьма недурно. Скорее всего, таких путей было несколько – основные и запасные. Довольно логично было отходить с острова по воде. Это было практически так же остроумно, как уехать на метро. Почему – нет? Метро уже работало. Слился с толпой, скинул курточку на эскалаторе, перевернул с одной, чёрненькой, например, стороны на другую, например, красненькую, снял очки – парик – усы – кепку – шляпу, или, наоборот, всё это нацепил, и хана. Век будешь по следу идти. Не найдёшь. Не поймаешь. Так вот, телохранители Гаргаевых, идя по следу, поймать убийцу не смогли. Натасканные, обученные, тренированные… Я вспомнил висящих на турниках в позах лампочек коллег по цеху, и приуныл. Раньше наружка своё дело знала. Чтобы сейчас выставить наблюдение за объектом, надо полгорода перетрясти, чтобы двоих-троих толковых сотрудников раздобыть. Допустим, охранники Гаргаевых были не готовы к внезапному нападению (хотя, какого лешего они тогда свои деньги получали?), а мы будем готовы. Но тут загвоздка вот в чём: киллер непредсказуем. Допустим, дважды он повторился, правда, с промежутком в пять лет. Но в остальном-то его никак нельзя упрекнуть в отсутствии фантазии. Хотя… Нет у тебя, Сергеев, вариантов других. Нет зацепок. Нет ни одного мало-мальски перспективного направления поиска. Всё, что можно было проверить, выяснить и раскопать, всё раскопано. Выяснено и проверено. Как в аптеке. Дальше сидим, писанину писаниним…

Покопался в сети. Попробовал интуитивным методом вычислить, кто же может быть следующей жертвой. Тут два любопытных момента. Если киллера нанимают родственники, несогласные с приговором суда, это одно дело. Если убийца сам решает, кому жить, а, кому умереть, тут проще. Тут могут помочь и социальные сети. Любит там наш обезличенный народец повысказывать собственное мнение, тщательно скрытое за никами и паролями. Небось, никому и в голову не придет, обсудить прилюдно вынесенное решение суда, осудить это решение и воинствующе призвать к справедливости, а потом мирно под всем этим трёпом поставить собственные имя и фамилию, а для достоверности и оперативности домашний адрес, ну, на худой конец, телефон. Умные все в анонимном контексте!

Наткнулся на забавный сайт. Посещаемость самая высокая в сети, темы криминала обсуждаются крайне активно. Вот и администрация подсуетилась: вынесла список самых обсуждаемых тем на главную страницу. Тебе, о, Сергеев, в помощь! И осталось тебе, майор, тихо сидеть, пялясь в экран, и ждать пока поверх самой читаемой темы по ленте новостей побежит строка сообщения о новом преступлении, связанном именно с этой, обсуждаемой темой. Не работа, а красота. Никуда и ходить не надо. Сиди. Жди. Рано или поздно, по-любому дождёшься.

Я нашёл в разделе криминала темы, посвященные судебным делам Кировского и всей честной компании. Проверил количество сообщений. Оно несколько недель зашкаливало за максимум. То есть, тема о каждом из оправданных преступников обмусоливалась неделями напролёт, и неизменно занимала первое место в рейтинге.

Ещё два дня у меня ушло на то, чтобы перечитать все тысячи сообщений по всем четырём темам. Я не отрывался от компьютера и даже не уезжал домой. Компьютер дома, хоть и слабенький, но есть, а вот за Интернет я уже давным-давно не платил. Жанна, правда, посетовала на отсутствие связи, и я клятвенно обещал возобновить договор с провайдером. Девушка практически перебралась ко мне, вместе со своим небольшим багажом. Пробыла она у меня совсем недолго. Уехала на несколько дней в творческую командировку, или как там у них в их вертепе это называется. Накануне отъезда, вечер отметился довольно откровенным разговором. Я всё-таки откопал в недрах своей весьма замусоренной квартиры старенькую гитару. Бережно обтёр с неё пыль и решительно протянул её Жанне:

– Спой мне! – я не просил, я, скорее, требовал.

Жанна не стала ломаться и спокойно взяла инструмент в руки. Быстро подстроила звук, взяла несколько пробных аккордов и запела. Это… Это было что-то удивительное. Даже не знаю, как называется эта музыка. Я вообще не силён в стилях и направлениях в искусстве. Это было что-то похожее на балладу, только с очень неправильным, рваным ритмом, но при этом, с очень ясной и нежной мелодикой. Я не ошибся, когда вдруг осознал, что Жанна должна великолепно петь. Имея такой волшебный голос, не петь – было бы просто преступлением против человечества. Я с трудом вникал в смысл слов песни. Они были тоже какими-то необычными. Какая-то философия, какая-то лирика. Трудно сказать, осознал ли я смысл текста, но впервые за много-много лет я получил от музыки какие-то ощущения. Нельзя сказать, что я был в восторге, хотя Жанна пела красиво, играла вполне себе профессионально. Видимо, за плечами не один год музыкального образования. Я припомнил многочисленные попытки приобщиться к музыкальной культуре, предпринятые моей бывшей. Наискучнейшие, просто пугающие оперные вечера, сонные филармонические экзерсисы, отвязные рок-тусовки и пьяные бардовские квартирники… Я так и не понял, в конце концов, к чему же больше тяготеет моя временная вторая половина, к общепринятой классике или грязному матерному панк-року, но чётко осмыслил в себе самом стойкое неприятие музыкальной культуры в целом. С тех пор радио в машине я включаю лишь с целью уточнить прогноз погоды и наличие пробок на дорогах города. Музыка существует для меня лишь, как приложение к новостным вещаниям. Я поймал себя на мысли, что тупо молчу уже минут десять, а Жанна с неподдельным интересом наблюдает за моим меняющимся в процессе молчания лицом. Мне стало неловко. Надо было что-то сказать, что-то оценивающее, что ли. Но я пренебрёг вежливостью и просто привлёк к себе девушку, крепко сжимая её хрупкие плечики своими огромными руками. Гитара и ноутбук отправились на ковёр в ожидании своей очереди…