В конторе я сразу отправился к Снегирёву и опять застал его за странным занятием. Он всё так же тщательно чертил что-то на листке. Я присел напротив и стал ждать. Полковник ещё что-то дописал, что-то перечеркнул, сверху на графами таблиц поставил какие-то скобки и уже после этого попытался донести до моего полуразрушенного разума свою мысль:

– Вот у меня, что получается, Сергей! Если отбросить за давностью убийство Гаргаевых, то получается, что между всеми остальными убийствами проходило то два дня, то десять. В этом существует явная закономерность. Смотри сам.

Я повертел в руках листок, исписанный мелким ровным почерком полковника, вник в цифры и согласился на все сто: Снегирёв прав. Между датами совершения преступлений существует жёсткая временная закономерность. Два – десять, снова два, опять десять… То есть, если взять это за основу, то получается: если между предпоследним и последним преступлением прошло два дня, то между последним и следующим, тьфу-тьфу-тьфу, новым убийством должно пройти ровно десять, которые завтра и истекают.

– Что у тебя там с Лисицыной?.. – поинтересовался полковник.

– За Лисицыной ведётся круглосуточное наблюдение. Плюс к этому, напротив её дома, где была обнаружена лёжка, приглянувшаяся киллеру, пасётся «наружка» ФСБ. Светятся они, кстати. Даже наши ребята их засекли, хотя и не знали, что их дублируют. А киллер что, глупее нас? Скорее всего, он туда не полезет. А следил оттуда, потому что ему нужно было разговор прослушать внутри квартиры. Может быть, планы разузнать. В любом случае, её пасут, Лисицыну, в смысле…

– Не боишься, что по неопытности молодёжь накосячит? Тебе отвечать! – напомнил начальник. – Да и сменить их давно пора. Я ж тебе когда ещё велел?!

– Помню. Да тут это всё навалилось… Вечером сам сменю.

– Са-а-м! – передразнил меня Снегирёв. – Ты сам-то еле жив. Какое из тебя наружное наблюдение?! Давай-ка попросим пару ребят у Чертанова! Кому-кому, а мне он не откажет. Жди. Будет смена.

У ребят всё было в норме. Они сменили ночью друг друга, сбегали домой – благо, недалеко, на Радищева, «помылись в душе, покушали» – нет, всё-таки, приезжие!.. Деньги пока есть, телефоны на зарядке, еда есть. Объект номер один из дома ещё не выходил, объект номер два в зоне видимости не появлялся. Помня о схеме, вычерченной полковником, я понял, что нужно удесятерить внимание и ждать удара. Я пообещал ребятам, что скоро прибудет смена, и они смогут отправиться отдыхать, взяв несколько дней отгулов.

Люди Чертанова появились в моём кабинете буквально через час. Два здоровенных типа, годящихся разве что для работы вышибалами в бандитском кабаке. Петя и Толик, ну, ё-моё!… Петруха и Толян. В общем-то, так они и представились. Выглядели сурово и уныло. Одно слово, «топтуны». Молчаливые, угрюмые. На вопросы – только «да» и «нет». Сами ни о чём не спрашивали, в подробности вникать желания не изъявили. Я быстро ввёл их в курс дела, минимально вдаваясь в суть. Есть объект номер один, с него не спускать глаз, так как объект находится в серьёзной, смертельной опасности. В случае появления в зоне видимости объекта номер два (фотографии и подробное описание, со скидкой на постоянно меняющийся внешний вид объекта, прилагаются), срочно следить за ним и так же срочно принять меры безопасности объекта номер один. Объект два не брать, только наблюдение. В случае возникновения непредвиденной ситуации, постараться пресечь нападение, и тогда уже можно производить задержание. Непременный, ежечасный созвон со мной для доклада. В случае появления в зоне видимости объекта номер два – так же срочно звонить мне, в отделение, Снегирёву, хоть чёрту лысому, но подкрепление вызвать. Ребята молча кивнули, мы обменялись телефонами, и на своей машине они отправились на смену сусликам.

Позвонил Сашка. Он, оказывается, вычислил нового владельца «БМВ». Некий Малышев Михаил Робертович, семьдесят девятого, несудим, не привлекался, временно безработный, стоит на бирже труда, на штрафы не попадал, техосмотр проходит официально… Без определённого места жительства.

– Это как? – удивился я. – Приезжий?

– Нет, питерский. Может, развёлся и прописку потерял. Может, ещё что… Какая тебе разница? – раздражался Сашка. – Вот, где его искать, непонятно. Живёт же он где-то!

– У бабы – раз. Хату снимает – два, – предлагал я напарнику варианты на выбор. Варианты Сашку не устроили:

– Если он при делах, то он на дно сейчас заляжет. А если не при чём, то может продолжать кататься на своём «бумере». Сестрорецкие передали в гибэдэдэ ориентировку на машину?

– Передали, естественно. Сейчас я им данные по водителю скину, вдруг пригодятся. Но и нам ухо востро надо держать. Ты позвони своим приятелям-гайцам, пусть нам тоже просигналят, если его тормознут. У меня к нему вопросы накопились…

– Есть у меня ощущение, – пробормотал Сашка, – что он случайный человек в этой истории. Смотри – за тобой следили на «бумере», и за рулём был русский. А к Аркаше приезжали на какой машине? На этой же?

– Там камера снимала только в пределах двора – от крыльца и до ворот. Машина на территорию не заезжала. Но парни были кавказцами. Вероятней всего, чеченцами. Русских среди них не было. Соседей ребята опросили, те ни сном, ни духом. Там заборы в километр высотой, никто ничего не видел, никто ничего не знает. Въезд у него со стороны озера, там дорожка узкая, практически к одному Аркашиному дому ведёт. Ни одна камера с соседних домов или заборов туда не смотрит, как на грех. Или на удачу ублюдкам этим.

– М-да… – Сашка помолчал. – Если они прямо от отделения за Аркашей поехали, когда бы они успели машину сменить? Скорее всего, на той же и были. Водитель мог и в машине остаться сидеть. В конце концов, они могли его просто нанять на день, как бомбилу, тупо за деньги. Тогда ещё вопрос – где сейчас машина, и где он сам? И жив ли? А то знает он много, могли и убрать к чёртовой матери.

– Тогда совсем глухо будет, – расстроился я.

– Да не каркай ты, Сергеев, – неуверенно сказал Сашка, потом помолчал и добавил, – хотя хорошего мало. Он ведь мог деньги получить, накупить цветов-шампанского и завалиться к крале своей на неопределённый срок. Сам отрывается не по-детски, машина в каком-нибудь замызганном дворе, на приколе. Если, конечно, не в гараже.

Я почувствовал щелчок в трубке, распрощался с Сашкой и переключился на вторую линию. Звонил Смирнов:

– Нашли мы машину…

– Малышев Михаил Робертович? – проявил я осведомлённость.

– А вот этого мы пока не знаем, – зло ответил капитан. – Документов при нём не оказалось, ни на него самого, ни на машину. А сам он нам почему-то ничего не сказал. Да и не скажет уже.

– То есть? – не понял я.

– Ну, то есть, спросить не у кого. У него уже не спросишь…

– Мёртв?..

– Мертвее не бывает, – устало подтвердил наши догадки капитан, – горло перерезано, машина сожжена, ни денег, ни документов, ни телефона. Дачники нашли на лесной дороге в Серово. Как вот эти гниды оттуда добирались?

– Вышли на шоссе, поймали маршрутку и спокойно доехали до города, – предложил я версию. – «БМВ» была засвечена. Во-первых, у вашего отделения, во-вторых, у Аркашиного дома. У них же не было гарантии, что машина не попала в зону охвата чьей-либо соседской камеры слежения. Вот и избавились. Значит, этот Малышев был случайным человеком в этой истории. Бомбилой, скорее всего. Взялся подзаработать…

– Заработал, – чертыхнулся Смирнов. – Вот ведь звери! Можно предположить, что не умри Аркаша от разрыва сердца, его бы ждала та же участь. Вот твари!.. Слушай, майор! У нас с Аркашиной камеры фотографии этих гнид есть… Мы их в розыск объявили. Может, на телевидение забросить?

– Забросьте, – согласился я, отчётливо понимая, что бойцов наверняка сменят, а эта троица заляжет на дно.

Мысль о чём-то незавершённом проедала мозг до тех пор, пока меня не осенило: «Звонарёв!» Я же так и не получил от него данные по электронной переписке Траубе! Звонарёв суетливо извинялся за то, что выпустил вопрос из головы: