– Понимаете, товарищ майор! На неё это совершенно непохоже. Леночка самый ответственный человек, которого я знаю. Она никогда не позволяла себе даже опоздать. Когда у неё год назад умирала мама, она сама нашла девочку, которая её заменит, сама её привела и заранее всё устроила. Она понимала, что мама при смерти, но никогда не срывалась с работы просто так, без всякого спроса… Понимаете, совершенно очевидно, что что-то произошло! Что же нам делать?

– Я подумаю э-э-э… – я никак не мог вспомнить, как зовут директора кафе. Хотя наверняка это знал.

– Юрий Германович, – подсказал директор, – можно просто Юрий.

– Дайте мне свой номер телефона, Юрий, я придумаю, что можно сделать. Попробую узнать по своим каналам, не происходило ли за прошедшие сутки каких-то происшествий с молодыми девушками, и свяжусь с Вами. У Вас есть фотографии Лены?

– Да, есть, я думаю. Мы несколько раз отмечали дни рождения кого-то из коллектива, фото были. Я сейчас в кабинете посмотрю.

Юрий умчался в кабинет. Я остался один на один с мнущим шапку поваром. Он был смущён.

– Что ж ты милицию не вызвал?

– Зачэм милицию? Я директор позвонил. Он решал, – парень плохо говорил по-русски.

Я немного помялся и всё-таки спросил:

– Слушай, повар, ты откуда? Ну, в смысле, где родился?

Парень широко улыбнулся, откинул со лба рыжую прядь и нацепив, наконец, свою шапочку обратно, с гордостью объявил:

– Дагестан!

– Так ты – дагестанец?

– Нэт, зачэм?! Я – аварец, – повар многозначительно поднял вверх указательный палец.

На самом деле, его национальность интересовала меня меньше всего, меня волновал совершенно другой вопрос:

– А тот парень, ну, который представился Лениным приятелем – он кто, как ты думаешь?

– Зачэм думать? Он – чеченец.

– Ты уверен?

– Зачэм уверен? – у парня очень забавно получалось это «зачэм». – Он – чеченец.

Юрий принёс несколько вполне приличных фотографий, на которых Леночка была в центре, что и неудивительно, учитывая её привлекательность и сексапильность. Глядя на девушку, вполне можно было предположить, что её могли выкрасть те же чеченцы с целью жениться по своим законам. И обставлено всё было донельзя пикантно: девушка исчезает, на её месте возникает парень, например, друг жениха, ни от кого не прячется, открыто себя ведёт. Если бы девушку похитили с какой-то криминальной целью, не было бы никакой нужды оставлять в кафе подменного работника. Просто украли бы и всё. Под любым предлогом выманили бы на улицу и запихали бы в машину. И не посмотрели бы на толпу народа на улице. И на камеры наружного… Чёрт!

– У вас камер нет над входом? – дошло-таки до жирафа…

– Нет. А зачем? Здесь рядом контор полно, у них есть камеры, – Юрий смутился.

– Хотя бы для того, чтобы за машинами клиентов следить, – попенял я ему.

– У нас практически все столики, – Юрий обвёл зал рукой, – расположены так, что стоянка вся, как на ладони. А инцидентов никаких отродясь не было. Место тут не то…

– Если бы над входом была камера, мы бы уже знали, как отсюда ушла или уехала Лена. Сама она вышла, или её вытащили силой.

– Силой никак, – уверенно заявил директор. – Что ж она, не сопротивлялась бы, что ли? Не позвала бы на помощь? Ну, вон хоть Вусала! – Юрий кивнул на кивающего повара.

– Это зовут тебя так, брат? – стараясь уже ничему не удивляться, спросил я парня, в полной уверенности, что сейчас он спросит: «Зачэм зовут?»

– Имя – Вусал. Мой имя такой, – повар снова гордо вознес указательный палец к потолку.

– Эх, Юрий! Готовит он у Вас хорошо. А вот с русским явно нелады, – хмыкнул я.

– Так это ж раньше во всех республиках русский в школах был вторым языком, а где – так и первым. А сейчас они приезжают, ничего не понимают. «Зачэм? Зачэм?», – передразнил повара Юрий. – В Дагестане вообще-то хорошо по-русски говорят. Этот, наверно, с гор спустился, – грустно посмотрел Юрий на кивающего и широко улыбающегося кулинара. – Ну, так я тогда буду от Вас информацию ждать, – поспешил попрощаться со мной директор, заметив вошедшую в кафе шумную компанию.

Сашка опять торчал в конторе.

– Где ты пропадаешь?! – накинулся он на меня. – Сказали, вышел на пять минут, а я тебя уже полчаса дожидаюсь.

– Да в кафе девчонка пропала. Директор помощи просил. Заявление в розыск не берут… – нехотя пробурчал я.

– Давно пропала?

– Да вчера, в том-то и дело. Правда странно как-то исчезла с рабочего места, бесследно. Телефоны молчат, сегодня не объявилась…

– Может, с хахалем свалила?

– Может, и с хахалем. Чёрт знает… Вместо себя на рабочем месте чечена какого-то оставила. Тот наврал с три короба и тоже испарился.

Сашка задумался.

– Не нравится мне всё это, – выдавил, наконец, он, после нескольких минут размышлений. – Какие-то непонятки вокруг творятся. Ты в курсе, что за тобой следят?

Только этого мне не хватало! Сашка же предупреждал, чтобы я поглядывал за «хвостом»!

– Ты уверен? – это прозвучало весьма безнадёжно.

– Уверен! Я за тобой вчера до самого Сестрорецка докатился. Ты, поди, и меня не заметил? – ухмыльнулся напарник.

– Нет, Саня, – виновато буркнул я. – Не заметил. Каюсь. Башка занята всеми этими вопросами-ответами. Причём, вопросов всё больше, а ответов всё меньше. Зла не хватает! Зато, смотри, что я от сестрорецких экспертов притараканил…

Я вытащил на экран монитора две фотографии Масловой. Одну до виртуальной пластической операции, другую – после. Сашка долго вглядывался в оба лица, потом резюмировал:

– Знаешь, когда я тебе говорил, что нет предела совершенству, я не предполагал, что его настолько нет. То есть, ты хочешь сказать, что Маслова сейчас выглядит вот так? – он ткнул пальцем в Маслову номер два.

– Нет, Саш, это просто визуализация, – Сашка состроил рожу, которая должна была означать: «Ух, ты, какие мы слова знаем, имыть!..». – Выглядеть в действительности она может и по-другому. Это пример изменения внешности, которое возможно после вмешательства пластических хирургов. В любом случае, это не фоторобот, по нему искать не станешь. Это, так сказать, пробный макет. Ладно, давай к «хвосту» вернёмся. Что за люди?

– Да в том-то и дело, что хрен поймёшь. Даже не знаю, сколько их там, в машине было, тонировка практически стопроцентная. Довели тебя до сестрорецкого отделения. Там водила вышел, прошёл за тобой. Я соваться не стал, неудобно припарковался, заметили бы, если б внутри кто-то ещё оставался.

– Как водитель выглядел?

– У меня фотоаппарата не было, ты уж прости, – повинился Сашка. – Выглядел обычно: высокий парень славянской наружности, светловолосый, в джинсах и красной футболке. Лица не рассмотрел, можно с камер снять, если надо. Подождали, пока ты выйдешь, снова на хвост сели, потом почему-то бросили…

– Не сообразил на пост в Лахту позвонить, чтоб их тормознули?

– Сообразил. То ли проскочили они, то ли вообще этот пост не проезжали, слились куда-то.

– Машина какая?

– «БМВ» старенькая, лохматая… Номер пробил. Какой-то Топорков. Привлекался в середине девяностых за хранение оружие. Предполагалось, что он к «Малышевским» отношение имел, вроде как поставками оружия и занимался. Нашли у него мало, отсидел пятерик. Вот он и хозяин «бумера». По фото из нашей базы, вроде за рулём не он. Но он мог и продать машину, и по доверенности дать кому-то. Как узнаешь?

– Спросишь. Не надо всё усложнять. Надо найти этого Топоркова и тряхануть. Кому дал тачку? Всех дел. А то, если мы вокруг всякой ерунды отдельное расследование будем начинать, мы до конца дней своих копаться будем. И запроси в гибэдэдэ, были ли на эту машину штрафы, и на чьё имя они выписывались, на Топоркова или на кого-то другого. Но Топоркова этого, по-любому, надо найти.

– А не спугнём?

– Если они меня до отделения милиции вели, да ещё ждали там, вряд ли они из пугливых. Спугнём, оно и к лучшему. Дуй давай, ищи Топоркова.