– Мы, почему подумали, что это как-то с твоим расследованием связано, – продолжал Смирнов, – эти ублюдки приехали прямо за тобой, как будто вы вместе были. Вот я и подумал, что, может, ты знаешь что-то. Ты всё втёмную играешь… Не понимаю я всех твоих игр. Но ты подумай, пораскинь мозгами, когда полегчает, что этим гадам от Аркаши надо было. Придёт что в голову – звони!

Если бы я понимал, что этим гадам надо было от меня, я бы, может быть, знал, что им надо и от Аркаши. А так, оставалось гадать на кофейной гуще. Кстати о кофе… Что им надо было от Леночки? Теперь я уже практически был уверен, что похищение девушки и наезд на эксперта были тесно связаны с расследованием. Ну, допустим, от Аркаши им нужна была какая-то информация, но от официантки в кафе, что им было нужно?

– Когда твоя дивчина прибудет? – спросил вдруг Сашка.

– Сегодня к вечеру обещала, неуверенно сказал я.

– Ну, тогда я её лучше дождусь. Передам ей тебя, как говорится из рук в руки.

– Да ладно, Саня, – я попытался встать, – мне уже лучше. Нормально всё. Что ты со мной, как с маленьким?..

– Не с маленьким, а с хвореньким, – наставительно изрёк напарник. – Лежи, лишенец, с сосудами не шутят. Спиртное отменяется. Сухой закон.

Кто бы говорил! Конечно, столько бухать по жаре – и здоровые сосуды не выдержат, потрескаются от похмельной засухи.

Жанна приехала поздно. Не стала причитать и ахать. Выпроводила Сашку, прилегла рядом и гладила меня по лицу нежной рукой до тех пор, пока я не почувствовал, что проваливаюсь в бездну.

– Возьми ты больничный, дурья твоя башка! Нет незаменимых! И ты не рвись.

Всё утро Жанна пыталась отговорить меня идти на работу. Она бубнила и бубнила что-то себе под нос, басовито ворчала и поглядывала на меня с укором.

– Серёженька, солнышко! Ну, отлежись ты, ради бога! Ничего не изменится, если ты помрёшь дома, а не на рабочем месте. Ты посмотри, какая жара на улице! С сосудами не шутят. У тебя тепловой удар, тебе надо капельницу с глюкозой, кальцием, кордиамином и сибазоном. Не ходи никуда, я тебя умоляю. Я отъеду на полдня, сдам материал по этим упырям-богохульникам, вернусь и сделаю тебе капельницу. Надо было вчера, конечно, но я сама еле живая была. Кондишен в машине кончился, чуть дуба не дала… Останься ты дома! Послушайся хоть раз, я тебя прошу…

Говоря всё это, Жанна металась по квартире, выкидывая вещи из рюкзака и набивая в него новые, явно очень торопилась, видимо, опаздывала. Она чертыхалась, роняла вещи, но продолжала бубнить до тех пор, пока я не пообещал, что останусь дома. Проще было согласиться. Жанна обрадовалась, выскочила из дома и тщательно закрыла за собой дверь. Через полчаса, когда я поборол в себе желание отлежаться и всё же решился выйти из дома, я понял, что моя подруга всё за меня решила. Дверь была заперта именно на тот замок, который закрывается только снаружи. То есть, когда-то он открывался изнутри, но внутренняя «собачка» давно была сломана, и Жанна прекрасно это знала. Я объяснил ей это, когда инструктировал насчёт закрывания и открывания дверей в квартиру, торжественно вручая ключи. Я с душой матюгнулся и позвонил ей. Сначала она пыталась сделать вид, что второпях забыла про сломанный замок. Потом перестала юлить и ворчливым басом объяснила мне, что моё здоровье для неё куда важней, чем моё мнение о ней самой, поэтому я могу засунуть свои «громы и молнии» куда подальше и дуть вместе с ними по известному адресу. На том и порешили.

Пришлось звонить Снегирёву, объяснять, что заклинило замок, я торчу внутри квартиры, и, как только разберусь с этим, сразу прибуду.

– Ты, может, отлежишься, всё-таки? – неуверенно спросил полковник. – Ты «скорую» -то не вызывал вчера?

– Да нет, не вызывал. Да ерунда всё, Иван Петрович! Я уже в норме. Сейчас с дверью решу и примчусь.

– Ты погоди… – Снегирёв немного помолчал. – Тут бумага пришла из Сестрорецка, заключение по отпечаткам… Ты просил?

– Конечно, просил! – заорал я.

– Ты спокойней, Сергеев! А то мы не дождёмся от тебя результатов расследования. Варвара Дмитриевна Рудая… Тебе это о чём-нибудь говорит?

Ну, вот и ладно. Теперь хоть что-то встаёт на свои места. Отпечатки пальцев на двери «мазды» оставила Женя Маслова. Хотя, кто в этом сомневался? Кто-кто, только не я.

– Я, в общем-то был в этом уверен. Нисколечко не сомневался. Знать бы только, как она выглядит сейчас…

– А как она должна выглядеть? – удивился полковник.

– Я уверен на сто процентов, что она сделал пластическую операцию. И выглядит сейчас совсем не так, как на фотографиях, которые уже есть в деле.

– А… – протянул Снегирёв, – так ты за этим к Зарецкому мотался? Думаешь, он к личику подозреваемой свою руку приложил?

– Да нет, совпало просто так… – я сбивчиво пытался объяснить ход своих рассуждений. – Мне нужен был совет человека с художественным чутьём, медицинским образованием, не чуждым нашей работе. Вот и сошлось на Аркадии. Я, когда к нему ехал, даже не знал, что он в качестве хобби лица переделывает. Пальцем в небо, так сказать…

– То есть, ты не знал про его частную практику и ехал к нему наобум?! – полковник понизил голос. – Что-то я тебя, майор, перестаю понимать. Ты или сам запутался, или всех остальных запутать хочешь… Как бы то ни было, но после твоего ухода, похоже, ещё кто-то интересовался тем же самым вопросом о достижениях пластической хирургии. Мне так думается, что это именно так. Вот и прикинь, кому и зачем это может быть нужно. Кто-то, Сергеев, с тобой в параллели этого… эту убийцу ищет. Мозгуй, майор! Давай, оклёмывайся, вскрывай свою дверь и подъезжай, если уж, как ты говоришь, у тебя всё нормально, болезненный ты наш!..

– Иван Петрович! А кто заключение прислал? Я-то самого Аркашку просил, больше никто не был в курсе.

– Он позвонил вечером своему коллеге, Ивану Павловичу, эксперту, который этой «маздой» занимался, и перепоручил твоё задание ему. Он выполнил, прислал, что тебе ещё надо? Давай, или лечись, или дуй сюда!..

Я вышел на балкон. На соседней лоджии обнаружился сосед-алкаш Витька, загорающий в полуразвалившемся шезлонге с бутылкой неизменного пива в руке.

– Здоров, сосед! – приветствовал я известного дебошира.

– Здоровее видали… – лениво откликнулся тот.

– Будь другом, выручи! Меня девчонка закрыла случайно. Помоги, сделай милость, открой! Я тебе ключики кину, а ты меня снаружи отопрешь… А? Я тебя пивком угощу, – попытался я подкупить соседа.

– Ты, начальник, опух что ль, от жары? Это, значит, я тебе другом должен быть, а как на пятнадцать суток меня определять, так ты первый? Ни хрена, сиди, твою мать, под замком! – заржал Витёк. – Любо дорого поглядеть, как мент под арестом мается.

– Я не маюсь, я тут вполне нормально сижу. Лучше, чем ты мог бы присесть, если бы я дело по краже в гаражах не замял, – повысил я голос.

Сосед быстро подхватился, доламывая рухлядь, по глубокому недоразумению именуемую шезлонгом, и рванулся мне на помощь:

– Тихо ты, не ори, твою мать, – зашипел он на меня, – а то не весь дом ещё знает! Щас помогу. А ты это… про пиво-то не забудь!

Я перекинул соседу ключи от своей квартиры. Связка была запасной, свою я так и не нашёл после ухода Жанны. Витёк, с несвойственной ему прытью, быстро прибежал из соседнего подъезда и моментально открыл довольно сложный и капризный замок, из чего я лично сделал для себя вывод, что далеко не всё знаю о пристрастиях и способностях своих соседей. Как бы то ни было, я очутился на свободе. Правда, без прав и ключей от машины, которые вероломная подружка то ли спрятала, то ли утащила с собой. Пришлось по жаре тащиться в контору на общественном транспорте. Уже подходя к работе, я не удержался, позвонил Жанне и жалобно проблеял, что по её вине мне пришлось задыхаться в душном троллейбусе вместо того, чтобы с комфортом и кондиционером рассекать по городу на машине. Басовитый голос в трубке честно, без обиняков назвал меня козлом, перегретым на всю голову, и отключился.