Тит Бабрука, увидев картину столкновения, приказал части конницы атаковать пращников. Примерно тысяча всадников, построенных двумя алами, отделилась от основного скопления конницы и направилась в сторону пращников. Они выехали за фланг пехоты и тут оказалось, что за пращниками прячутся критские лучники со своими тяжёлыми, дальнобойными луками. Конница ещё только брала разбег, как её стали осыпать тяжёлые стрелы. Потери конницы стали тревожить Тита…
Пока левый фланг приостановил своё движение вперёд, атакованный с фланга пращниками, центр ушёл вперёд, что при такой видимости усугубляло положение. Часть конницы, ушедшей вперёд за отхлынувшими в обе стороны пращниками, пропала из виду. Пехота двинулась дальше. Пройдя четыре стадии и достигнув кустарника, из-за которого высыпали пращники, глазам пехоты открылась картина конного боя. Оказалось, что конницу, атаковавшую пращников, поджидала конница врага, осуществляющая прикрытие легковооружённых воинов. Римляне были теснимы со всех сторон, то и дело меж двигающихся манипул пробегали испуганные лошади, лишившиеся всадников. Кони метались среди пехоты, кося обезумевшими глазами…
Тит Бабрука дал сигнал отхода всадников и, чтобы их отход не превратился в истребление, он послал всю прикрывающую его фланг конницу вперёд, к флангу противника. Карфагенская конница, более выученная, не стала преследовать римлян, а сама повернулась к наступающей коннице врага и, двинувшись на неё, протрубила сигнал к атаке. Завязался конный бой, причём теперь численное преимущество было на стороне Республики.
Пехота продолжала движение, перестроившись «черепахой». Это замедлило движение, но сократило потери. Римский механизм продолжал своё неотвратимое движение. Наконец, миновали основную неровность равнины, усыпанную кустарником. Римляне вдруг обнаружили, что численность действующих пращников уменьшилась почти вдвое. Куда ушла половина, было неизвестно и непонятно.
В этот момент впереди римские шеренги услышали громкий, страшный рёв слонов! Этот звук смещался к центру. Оказалось, что их край сместился левее, беря за ориентир столкновение конницы… И тут впереди, наконец, стали видны стройные, ровные фаланги греческого корпуса пуннийцев. Римляне тут же перестроились в атакующий строй, встав в традиционный для римских войск порядок. Они ускоренным маршем двинулись на врага, приготовив метательные пилумы… Вдруг слева возникло облако пыли… Из-за небольшого холма показалась несущаяся конница врага… Подумав, что конница намеревается атаковать фланг линии левого крыла, Тит Бабрука скомандовал третьей линии легиона развернуться к атакующей коннице. Пока триарии выполняли этот манёвр, готовясь своими длинными копьями встретить коварного врага, конница пуннов, блестя оружием, пронеслась мимо, куда-то в тыл…
– Они перехитрили нас! – Тит Бабрука повернулся к своим командирам. – Теперь наша конница будет зажата с двух сторон! Посылайте велитов на помощь нашей коннице! – Он снова повернулся к пехоте. – Теперь наша победа только в нашем напоре! Пехота врага не очень многочисленна, надо её смять и атаковать центр! Сломим врага! – призвал Тит и трубы сыграли атаку. Но атаковать пуннийцев не пришлось, так как сами греки, издав боевой клич, бросились на врага. Выброс пилумов в большинстве своём упал за линией врага. Оба войска врезались друг в друга… Послышался треск щитов, удары мечей и копий…
…Кассий находился в первой шеренге… Подчиняясь внутреннему подъёму моральных и душевных сил, веря в победу римского оружия, Кар руководил действиями первой когорты легиона, стараясь личным примером воодушевить воинов. Пунийцы не уступали римлянам в храбрости и стойкости и ожесточение боя нарастало. Римляне сражались своей обычной тактикой – прикрывая друг друга. Это давало им неизмеримое преимущество. Сражаясь плотным строем, где копейщики не могли использовать своё мастерство в полной мере, римские принципы, действуя на самой короткой дистанции, шли вперёд, надёжно укрываясь за своими щитами-скутумами. Принципы старались дотянуться и перерубить древки копий, действующих против них противников. И хотя они несли потери, потери карфагенян были больше. И вот медленно, шаг за шагом, греческий строй стал отступать. Кассий, увидев это, призвал воинов усилить напор. Но греки вдруг упёрлись, немного приподнявшись над римлянами. Позади них, за кустарником, оказался небольшой холм. Теперь потери римлян увеличились. Греки, стоя выше, поражали копьями второго ряда своей фаланги головы римских принципов…
Легат Тит Бабрука, видя неожиданное препятствие, так кстати помогшее карфагенянам, решил послать три когорты на помощь легиону «Палатин», чтобы там сломить врага, ударив с боку, и вытеснить врага с возвышения… Для этого он решил отвести первую когорту и дать ей в помощь два манипула триариев, не вступавших ещё в бой…
Трубы сыграли отзыв первой когорте и она не спеша поменялась со следующими за ней манипулами. К вышедшей когорте подскакал Бабрука:
– Как пунны, Кассий? – спросил легат. – Колеблются?
– Нет, легат! В лоб их не продавить! Нужен фланговый удар! Но слева подъём ещё больше! – произнес Кассий.
– Надо помочь палатинам и выдавить оттуда пуннов! Бери два сдвоенных манипула триариев, двигайся встык двум легионам и оттуда, продавив пехоту врага, повернёшь к нам! Торопись!
Кассий повернулся, чтобы выполнить приказ. Он повёл три когорты ускоренным маршем к стыку своего крыла и ушедшего в центр сражения, легиона «Латиум»…
…Между тем в центре разыгралась трагедия…
…Регул вёл легионы ускоренным маршем. Пращники, которые отхлынули влево и вправо, не мешали движению, досаждая флангам. Вскоре легионы увидели красные плащи и яркие алые плюмажи шлемов лакедемонян, стоящих в своём обычном строю. Между их фалангами стояли фаланги городского ополчения. Они выделялись гербами цехов, которым принадлежали, к тому же они были хорошо экипированы. Их щиты-асписы отличались от круглых щитов спартиатов формой, схожей с римскими щитами-скутумами. Но перед ними ещё стояли копьеметатели Гасдурбала, отдохнувшие от утреннего сражения на берегу речки.
Опытный глаз консула определил, что численность стоящих против него сил, втрое меньше его центра и Марк скомандовал сигнал к атаке. Громогласный крик «Барра!» прокричало двадцать пять тысяч глоток одновременно, клич докатился своим эхом до предгорий Атласа…
В тот самый момент, когда римская пехота с атакующим кличем бросилась на врага, между интервалов карфагенян стали появляться слоны. Они стояли в небольших зарослях дикой растительности, расположенных в интервалах между фалангами. Слоны, понукаемые возницами, двигались ускоренным шагом. Крик слонов повторился и с другой стороны расположения центра противника. Теперь слоны двигались с двух сторон… Марк вдруг увидел, что слоны двигались тараном: за первым слоном шла пара, следом три… последний ряд таранов насчитывал шесть слонов! Римляне остановились, стараясь сомкнуть свои ряды, но не успевали… Тогда по сигналу взревели все трубы легионов, а пехота в это время стала стучать в щиты своими мечами-гладиусами… Но это не сработало… Слоны ворвались в плотные римские массы, сея смерть и смятение… За первыми шли вторые, за вторыми третьи… Тактика врага была ошеломляющей… Слоны не останавливались, чтобы топтать и месить, они неслись дальше… Слоны, идущие следом, повторяли манёвр предыдущих… Вскоре всё смешалось… Ни о каком строевом порядке не могло идти и речи! Поднялась пыль, заслоняя сражающихся… Люди, смешавшись, потеряли свои манипулы и дрались, кто где придётся…
Марк Регул, видя, что произошло то, о чём он совсем не думал и не предполагал, стал проявлять крайнюю раздражительность и злость, которую вымещал на вестовых. Он носился в тылу, ругая и браня всех и вся. Но постепенно, видя численное преимущество своих войск, в его голове созрел план, который мог вернуть ускользающую победу…
– Протрубите сигнал, чтобы легионы прорывались вперёд, в тыл противника. Пусть пробьётся хотя бы пара легионов, а остальные связывают боем пуннов! В тылу пусть построятся и, развернувшись, пусть режут этих змей, которые сами себе захлопнули ловушку! – приказал он своим ординарцам и направил их в гущу боя…
