– Нет! Он сдался, когда его окружили, чтобы спасти жизни своим окружённым воинам, – ответил Бабрука.
– Не очень-то это понравится Сенату! Там таких высоких помыслов и порывов не оценят! – Аппий задумался. – Но я всё приготовил для погрузки легионов. Можно начинать хоть сегодня!
– Сегодня и начнём! Первой грузим конницу! – И военачальники пошли рядом друг с другом, что-то обсуждая…
В этот день римская армия была разделена по галерам эскадр флота Катулла и начала погрузку на корабли…
…К полуночи погрузилась на выделенную галеру и центурия первой когорты, в которой находился и Кассий Кар. С приходом богини зари и с первыми лучами солнца флот двинулся к берегам Сицилии. По всему заливу Клупеи прозвучали трубные сигналы, и боевые галеры стали покидать залив. Корабли выстраивались в определённый порядок. Вперёд и по бокам вставали более быстроходные квадриремы, за ними квинтиремы, а центр и тыл строя занимали огромные гексеры, нагруженные конницей, онаграми и баллистами. К вышедшему флоту присоединились дежурные эскадры, которые охраняли акваторию Клупеи от посягательств флота Гамилькона Ганнона. Были ещё эскадры, выполняющие разведывательно-караульную функцию прилегающих заливов, чтобы там не скрылась какая-либо засада врага. Более двухсот галер собралось к полудню под вымпелами флота Аппия Катулла. Море было спокойно, небольшие волны только усиливали скорость движения галер. Флот покидал берега Африки, собрав на свои борта остатки армии, которая под знамёнами римских орлов пыталась окрасить эти земли кровью врагов и так щедро полила их своей… В целом моральный дух отплывающей армии был бодр и армия была готова преодолеть все последние трудности на пути к Сицилии. И вряд ли кому-либо из находившихся на бортах людей хотелось вернуться сюда с какими-либо целями. Эти земли они ассоциировали с ужасами, которые они испытали и вынесли, находясь здесь…
На одной из квинтирем на левом фланге флота у борта на носу корабля стоял немолодой центурион. Лицо его выражало какую-то тоску, замаскированную в его мысленных раздумьях. Его взгляд был устремлён в сторону покинутого берега, а глаза человека, которому перевалило за сорок, были полны воспоминаний… Мысли центуриона были далеки… Воин, более двадцати лет участвующий в различных войнах, припоминал события, давно прошедшие и редко, да можно сказать, почти не вспоминаемые… Но память человека живёт отдельной жизнью от его воли! И никто не может приказать ей вспоминать тот или иной эпизод его жизни. Память работает по своим, неизвестным человечеству законам, взаимодействуя с тонким миром материй и распространяя по своим каналам направленный поток нейронов, связывающийся с базой всемирного разума и выхватывая из него нужную или всплывшую информацию…
…Перед глазами человека вдруг пробежало раннее утро. Солнце, только что показавшееся над высокими холмами, залило светом небольшую бухту, в которой стояло несколько струг небогатой артели рыбаков, собиравшихся выйти в море…
– Массилий! Ты всё взял, что я тебя просил? – говорит один из рыбаков, поднявший голову на звук бегущих ног мальчишки лет девяти.
– Да, пап! Здесь всё! – Мальчишка с удовольствием демонстрирует две авоськи в своих руках с необходимыми предметами и провиантом.
– Ну, тогда всё! Давай, залезай в струг! Вот! – Отец, поддерживая сына, помог ему взобраться на борт высокого струга.
– Что, Фимбр, решил взять сынишку на первую ловлю скумбрии? Правильно, ему уже давно пора узнать вкус солёных волн моря! Как зовут-то? – подхватывая мальчишку из сильных рук отца, говорит один из находящихся на посудине рыбаков. Голова его повязана синим платком.
– Массилий! – бодро отвечает ему мальчишка, ища место, куда можно пристроить свои авоськи, чтобы они никому не мешали.
– Клади сюда! – показывает другой матрос, открывая один из ящиков под скамьями. Ящик обит выделанными воловьими шкурами, спасающими содержимое ящика от неизбежного попадания солёной влаги.
Массилий кидает всё в ящик и отходит к носу струга, стараясь не мешать взрослым заканчивать приготовления к отплытию… Матросы работают молча и слаженно, видно, что эту работу они привыкли совершать ежедневно, и скрупулёзность приготовлений позже воздастся необходимым богатым уловом… На каждом струге работают по шесть рыбаков, делая каждый своё дело, за что он непосредственно отвечает… Одни расправляют концы снастей, другие занимаются погрузкой соли, необходимой для засолки пойманной рыбы во избежание её порчи. Третьи возятся с небольшим треугольным парусом и канатами управления им…
Но вот все необходимые приготовления закончены, загружены пустые бочки для будущего улова, и небольшие суда выходят из бухты…
Для девятилетнего мальчишки всё ново, всё в диковинку!.. Он с восторгом располагается на носу струга и с интересом наблюдает за всем происходящим. Массилий не раз плавал с отцом по бухте на больших вёсельных лодках, преимущественно, с такими же мальчишками, помогая взрослым перевозить пойманную рыбу заказчикам, живущим по разные стороны берегов бухты. Но выйти в море! Из бухты! Для маленького Массилия это было огромным прорывом вперёд! Вперёд – к познанию моря, которое так волновало его в мечтах, во время ночных сновидений! Он засыпал с мечтами о море и просыпался в надежде, что вот сейчас отец позовёт его и они отправятся на настоящую ловлю в море! И вот свершилось! Он в море! Берег отступил и четыре струги взяли курс на север, подставляя паруса попутному ветру. Плаванье длилось более часа, и вот головной струг, ориентируясь на чуть заметный берег, повернул вправо, подавая всем какие-то сигналы. Струги стали выстраиваться в дугу. Массилий заворожённо наблюдал за работой взрослых. Рыбаки возились со снастями, выпуская края неводов по направлению к другим стругам… Слаженность работы артели воспринималась Массилием с восхищением и трепетом наивной детской души.
– Вон видишь, Массилий? Вон, возле тех скал? Скопление альбатросов! Они кружат над косяками скумбрии, которые сейчас движутся в нашу сторону от берега, куда они приплывают ночью… – рассказывал отец специфику будущей ловли. – Косяки столь огромны, что никак не минуют наших неводов!..
Рыбацкие струги легли в дрейф, ожидая подхода косяков скумбрии… Всё ближе и ближе альбатросы. Они, сложив крылья, ныряют в воду и, выныривая, что-то заглатывают, качаясь на волнах…
…Но вот рыбаки взялись за весла, и даже мальчишка почувствовал, как натянутый между двумя стругами невод потянул их друг к другу…
– Всё, – кричит отец, – правь парусом к ветру, Орест! Пора вытягивать невод!
Рыбаки начинают вытягивать шнур невода… Тем же занимаются и рыбаки с противоположного струга… Расстояние между стругами сокращается… Два струга почти стыкуются между собой… И вот показывается сетка невода, которая полна живой, бьющейся рыбой! Нет границ восторгу Массилия! Все рыбаки счастливы, улыбки не сходят с их лиц! Начинается работа по сохранению улова. Сначала улов большими сачками перекидывают на дно состыкованных друг с другом струг. Эта работа физически тяжела и довольно утомительна, рыбаки меняются время от времени, давая отдыхать друг другу. Другие тут же занимаются засолкой рыбы, а особенно крупные экземпляры откладывают в сторону, чтобы вычистить внутренности… Массилий не только наблюдает за работой, но и сам участвует в засолке рыбы, пересыпая крупной солью слои скумбрии, уложенные в бочки… На двух других стругах те же заботы… Работа занимает довольно долгое время, и только после полудня струги готовы отбыть в порт продажи улова. Рыбаки совещаются по этому поводу:
– Лучше и быстрее направиться в этрусский порт города Вольсиний! Этруски купят рыбу по самой выгодной цене и расчёт произведут серебром, пользующимся доверием у всех народов Италии! – предлагает рыболов в синем платке. Все соглашаются с его доводами и струги поворачиваются на север…
…Массилий наслаждается плаваньем! Находясь на носу посудины, он ловит сотни морских брызг, разлетающихся от режущего волны носа струга. Его внимания удостаиваются самые мелкие нюансы, происходившие вокруг струга во время плавания. Вот он замечает спины больших рыб, следующих за стругами и рядом с ними. Ему весело! Плавники этих рыб догоняют струги и идут в разные стороны. Так повторяется несколько раз. Он показывает на них своему отцу.
