– Это дельфины! – кричит смеющийся отец. – Они тоже охотятся на скумбрию!..
Массилия захлёстывают чувства. Он горд, что от его взгляда не ускользает никакая мелочь, и продолжает исследовать море и горизонт… Вот ему на глаза попадается какой-то тёмный силуэт на фоне отдалённого берега. Массилий скользит по нему взглядом и понимает, что это силуэт какого-то корабля, который движется в противоположном им направлении, вдоль берега… Взгляд его идёт дальше, где он замечает скопление птиц над определённым участком моря. И он уже со знанием бывалого рыболова замечает про себя, что там находятся косяки скумбрии, которые мигрируют вдоль берегов Италии. В нём, как в старом рыболове, играет воображение и азарт возможности ещё одного удачного богатого улова. Но борта посудины полны уловом и остаётся только сожалеть об уходе столь ценных косяков превосходной рыбы мимо их снастей! Массилий вздыхает и переводит взгляд в направлении виденного им корабля… Но вместо силуэта корабля Массилий отчётливо видит парус тёмного цвета, наполненный ветром в их сторону… Массилий смотрит на него в течение нескольких минут и по тому, как парус увеличивается в размерах, начинает понимать, что корабль плывёт за ними и догоняет их…
– Пап? – говорит Массилий, показывая отцу на тёмный парус…
Лицо отца меняется с улыбчиво-приветливого выражения на серьёзно-тревожное. Он оборачивается к другим членам команды и говорит:
– Родосцы! Пираты!
Все одновременно поворачиваются в сторону паруса… Корабль уже хорошо заметен на волнах. Он то опускается вниз, будто уходя под толщу воды, то возвышается над морем, поднятый высокой волной.
– Берём правее к берегу, под защиту мелей и подводных скал! – кричит отец.
– С уловом не уйдём! Не успеем! Это гемиола! Она очень быстра! – возражает ему рыбак в синем платке. – Надо избавиться от улова!
Отец смотрит на него и ничего не говорит. На его лице растерянность и безысходность…
Массилий ничего не понимает, но по выражению отца и лиц рыбаков интуитивно, по-детски, пугается тёмного корабля… Он со страхом смотрит на приближающийся к ним корабль… Струги, как ни стараются уйти от быстроходного корабля, не могут оторваться от него. Опасность захвата и продажи всех в рабство, включая маленького мальчика, нависла над всеми… Массилий опускает голову, не в силах больше смотреть на отчаяние его отца, который обнял сына… Детские слёзы медленно, но верно начинают пробивать себе дорогу…
– Он бросает нас преследовать! Почему? – слышит он голос отца. – Мы спасены!
Массилий поднимает голову. Гемиола уже развернулась и плывёт в обратном направлении. Массилий поворачивает голову в сторону, куда смотрит его отец… И видит там другой корабль! Золотистый парус надут над ним! Корабль несётся им навстречу! Но ни отец, ни другие рыбаки не испытывают никакой тревоги, которая могла бы омрачить их лица. Наоборот, они обнимают друг друга и улыбаются. Массилий начинает испытывать искреннюю радость и доброту к приближающемуся кораблю…
– Пап, что это за корабль? – спрашивает Массилий, глаза его просыхают на солёном ветру и он, поймав лицом брызги, от разрезающего носа струга, омывает своё лицо…
– Это тригонарема, сынок! Караульный корабль здешних вод! Он защищает всех от происков разбойников и пиратов! Он принадлежит этрусской лиге!..
Корабль приближался. Массилий с интересом и совсем без опаски рассматривал его. Если пиратская гемиола была вытянутой и высокой, то тригонарема была невысокой, но ещё более удлинённой конструкции. На ней помещался большой отряд корабельной команды, способный взять на абордаж любой пиратский корабль. Три ряда вёсел и удлинённая конструкция позволяла при слаженной работе весельной команды развивать большую скорость, и не случайно пиратская гемиола, только заметив её, поспешила ретироваться! Один большой парус и несколько косых, закреплённых на длинном носу, разгоняли корабль до очень большой скорости, а таран, обитый медью, с бронзовой насадкой, угрожающе выглядывал из-под набегающих волн и не мог не испугать любого знающего морское дело врага. Корабль поравнялся с ними. На его борту стояло с полсотни воинов в боевом снаряжении, за ними находилось примерно столько же лучников и копьеметателей.
– Клянусь бородой Нептуна! Мы вовремя заметили этих негодяев, что хотели поживиться, напав на простых рыбаков! – крикнул им на чистой латыни один из воинов. – Я Савиний, номарх эскадры охраны здешних вод, базирующейся в нашем городе Вольсиние. Я вижу, вы плывёте с богатым уловом скумбрии в наш порт?
– Да, уважаемый Савиний! Мы хотели продать у вас наш улов, пока он совсем свеж! – отвечал отец Массилия.
– Ну, что же, мы как раз собирались поворачивать к порту, когда заметили гонку на горизонте! Мы будем рады сопроводить вас в наш гостеприимный город!
…Массилий встряхнул головой от нахлынувших воспоминаний. «Сколько лет прошло с тех пор? – думал он. – Как изменился окружающий мир! Исчезли этруски. Этим мы отблагодарили этот мирный народ за наше тогдашнее спасение! – Массилию стало горько от нахлынувшей на него обиды и злости. – Кто же нами управляет? Боги? Чем богам мешал народ этрусков? Нет, боги здесь ни при чём! Они мешали жадному до их золота и крови нашему Сенату! А народ? Что ему от этих завоеваний? Бесплатные раздачи хлеба и вина в Риме?! Но кому? Этим пьяницам, которые поддерживают выборы того или иного кандидата в консулы из числа нечистых на руку сенаторов-патрициев?! А война ложится на плечи земледельцев, скотоводов и городской цеховой бедноты. А эта городская голытьба, именующая себя плебсом, нужна только для того, чтобы совершить выборную политику муниципий…»
В это время что-то отвлекло Массилия от мыслей… Он оглянулся… По ходу римского флота ему на пути попадалось очень много различных посудин, перевозивших различные грузы. Завидев флот Рима, они старались ретироваться в сторону, но не всем это удавалось. Вот и сейчас одна из посудин, по-видимому, рыболовное судно, пыталась отплыть в сторону берега, но не успевала и находилась в пределах досягаемости стрел и бортовых машин. Находившиеся на борту союзные галльские лучники смеха ради расстреливали её горящими стрелами, соревнуясь в точности и мастерстве…
– Так, заряжай, – командовал рослый галл своими подчинёнными, – целься… нет, нет!.. Бери повыше… повыше… вот!.. Выстрел! – И лучники запустили залп горящей смерти в попавших в беду ливийцев. Но в это время порыв ветра сместил полёт стрел в сторону, и лишь несколько из них попало в судно, вызвав там сразу возгорание. Было видно как команда пытается сбить пламя…
– Так, берём поправку на ветер, – продолжал командовать галл, – туже натягиваем лук… ха-ха!… Эта порция им придётся туда, куда…
Вдруг галл запнулся на полуслове и, закатив глаза, рухнул на палубу… Позади галла стоял центурион, он перешагнул лежащего галла и с горящими от гнева глазами, не сулящими ничего хорошего, двинулся к шеренге стреляющих. Руки чесались у Массилия, так ему хотелось пройтись плоской стороной меча по этим тупым, наполненным животной радостью лицам. Возбуждённость его лица подействовала на галлов, они опустили луки.
– Ты что, центурион?! Это же ливийцы! – начал было один, но тут же получил удар по голове и рухнул на палубу вслед за командиром…
– Ну и что? Это что, ставит их в разряд диких зверей, на которых объявлена охота? Или они пустили в вас стрелу или копьё? Это простые рыбаки или торговцы рыбой! Какой бы национальности они ни были, это просто люди! Это не военные! Это простые люди! – Массилий сделал ещё один шаг вперёд. Галлы попятились назад.
К этому времени к Массилию подбежало несколько воинов его центурии. Они не понимали, что произошло между их центурионом и союзными галлами, и поэтому заслонили собой галлов, дабы центурион не применил ещё раз меч. Глаза Массилия блуждали, не успокаиваясь…
– Что здесь произошло? – вдруг раздался грубый, надменный голос.
