…Легион оправдывал свою славу. Принципы, прижимаясь друг к другу щитами, создавали давление, стремясь отодвинуть защищающихся от пролома, чтобы можно было перестроиться в более широкую линию и попытаться захватить башни, и этим обезопасить подход подкреплений. Римские центурионы, находясь в передних рядах, показывали пример всем остальным, следующим за ними принципам. Выкрикивая короткие команды они шаг за шагом отодвигали шеренгу защитников города от пролома. Между тем к ним подходили подкрепления. Вот уже все восемь «черепах» сгруппировались у пролома. Борьба шла за каждый метр…
…Диархон, видя, что римляне теснят его воинов, приказал, чтобы со стен кидали обломки зубчатых укреплений. На сгрудившихся римлян полетели камни величиной с голову. Камни, ударяясь о щиты, отбивали руки, державшие щиты, и калечили людей. В это время к римлянам подошла помощь. Появившиеся велиты заполнили бока «черепах» и стали бросать в кидающих камни лёгкие метательные копья с можжевеловыми древками. Но защитники применили новую тактику. Они опускали тяжёлые, обмотанные пенькой стрелы скорпионов в сосуды с греческой смесью масла и смолы и зажигали их. Вспыхнувшей стрелой стреляли в римский строй и стрела с огромной скоростью и мощью вонзалась в строй римской пехоты. Смесь масла и смолы брызгами летела в разные стороны, обжигая руки, лица, глаза и все незащищённые места, в которые она могла попасть, и причиняла страшные мучения. Запах горящего человеческого мяса наполнил воздух, но римляне, проявляя невероятное мужество и героизм, упорно двигались вперёд.
Бомилькар, поняв суть всего плана проконсула, сделал необходимую перегруппировку своих сил. К пролому выдвинулись три тысячи опытных воинов Священных отрядов, переправленных, в своё время, сюда Гамилькаром, готовясь к обороне Акраганта. Эти воины уже не раз встречались с римскими легионами лицом к лицу. Кроме того, Бомилькар перегруппировал свои тяжёлые онагры, которые теперь вели огонь в восточном направлении по предполагаемому скоплению римских войск. И довольно точно… Несколько залпов горящими амфорами с греческим огнём накрыли римские манипулы, стоящие за частоколом насыпи. А между тем всё новые и новые залпы накрывали участки земли в непосредственной близости манипул тяжёлой пехоты двух легионов, стоящих в резерве.
Аппий, видя успех противника в артиллерийском поединке, отдал приказ:
– Все части легиона «Италика» вперёд, на штурм!
Зазвучали трубы и сам Клавдий Бур вместе с трибунами с обнажёнными мечами пошли впереди своих манипул. Третья линия, состоящая из тяжеловооружённых триариев, которые сами экипировали себя, покупая и заказывая свои доспехи, замыкала построение легиона. Одна лишь конница легиона не принимала участия в сражении…
Бомилькар, построив Священные отряды с пиками поперёк двух улиц, уходящих вглубь города, решил «взять в клещи» прорвавшиеся за пролом римские части манипул движением своих железных фаланг. Другая часть Священных отрядов стояла пока в резерве. Диархон, отодвинутый от пролома, отступил к башням, удерживая их. Священные отряды с пиками наперевес пошли вперёд, неся на своих наконечниках смерть. Первые шеренги римлян, бросившиеся на них, полегли очень быстро. Большинство были убиты ударами копий в лицо. Стена копий, направленная в сторону римлян, от которых не помогал большой щит, пронзала принципов в разные участки тела. Чтобы обезопасить голову, римские солдаты поднимали щит и тут же их поражали в пах и бедра. Римский строй отступил назад. Центурионы, бывшие в передней шеренге, погибли почти все. Дело усугублялось тем, что задние ряды манипул, входящие в пролом, не знали о происходящем впереди и толкали своих товарищей вперёд, насаживая тем самым их на пики карфагенян. За очень короткое время римская пехота понесла значительные потери. Но тут к месту сражения подошёл Бур. Оценив ситуацию, он сыграл сигнал отхода. Римляне отступили за пролом.
– Что он делает? – Аппий услышал сигнал отхода, затрубивший у пролома. – В какое-то время у нас наметился успех, а Бур хочет отступать? – Его трясло от негодования, но от пролома прозвучал новый сигнал, теперь призывающий к атаке стен.
– Бур знает своё дело, проконсул! Он выравнивает ряды! – прокомментировал действия легата один из трибунов.
Действительно, Бур, видя безуспешность действий своей пехоты против Священных отрядов, решил пустить вперёд пехоту сиракузцев, которая была вооружена копьями, надеясь, что ей удастся расстроить ряды непробиваемых отрядов, чтобы ввести в прорыв принципов, несущих на своих мечах смерть. Сиракузская тяжеловооружённая пехота подалась вперёд и бой разгорелся с новой силой…
Диархон отражал попытки римлян ворваться в башню, но странный шум сверху заставил его броситься наверх. Оказалось, что к башне римляне подтолкнули штурмовую башню на колёсах, обитую медью, чтобы она не загоралась, так как по ней беспрерывно стреляли горящими снарядами. Башня благополучно сблизилась с фортификацией города. Диархон, преодолевая подъём, схватил со стены горящий факел и приготовленный заранее кувшин с греческим огнём. Вместе с ним бросилось около двух десятков воинов. Он успел вовремя. С башни с грохотом опустился штурмовой мост и из внутренностей башни тут же бросились врукопашную принципы. Диархон заученным движением поджёг пеньковый фитиль кувшина и бросил его внутрь башни. Через его голову полетело ещё несколько зажжённых кувшинов. Раздался звук разбиваемого кувшина и вспыхнувший внутри башни огонь начал пожирать её внутренности вместе с людьми, находившимися в ней в этот момент. Люди метались в огне, кто ещё не горел, выбегали к своим уже сражающимся товарищам. Разгорелся бой… Римляне оказались в западне, назад пути не было. Оставалось только умереть или победить, захватив башню. Штурмовая башня вместе с лучниками, находящимися наверху, была объята пламенем… Около трёх десятков принципов схватились с воинами Диархона в смертельном противостоянии. В самом центре римлян выделялся статный центурион, который хитрым выбросом руки пронзил одного их защитников башни. Римляне бросились на расчёты баллистов и скорпионов, убивая их на месте. Диархон ринулся на выручку. Уйдя от взмаха меча, метившего ему в голову, он быстрым движением пронзил одного из принципов ударом меча в открытый в крике рот и через мгновение уже фехтовал с римским центурионом. Центурион, поняв, что против него выступил не простой воин, постарался укрыться своим скутумом от мечей соседних с Диархоном воинов и бросился вперёд, решив покончить с вражеским командиром. Диархон, отступая, вовлёк того в круговое движение и, резко поменяв направление, движением навстречу поразил того в подмышечную область. Он оглянулся вокруг. Его воины, являясь мастерами одиночных противостояний, одерживали верх. Ещё немного и башня была очищена от вражеского присутствия. Остатки расчётов баллистов и скорпионов продолжили стрельбу по вновь двигающимся штурмовым башням квиритов.
– Принесите новые кувшины с греческим огнём! Побыстрей! – скомандовал Диархон.
С башни открывался вид на дальние окрестности города. Везде вокруг города зеленели рощи. Правда, многие из них поредели от вырубки римскими войсками деревьев для сооружения лагеря, штурмовых башен и укреплений против города. Но дальше, к храму Артемиды и полосе, равной удалению храма, вокруг города виднелось зелёное море леса. Но лишь мгновение любовался Диархон красотами открывшегося ему вида, его взгляд скользнул по легионам, двигающимся к пролому. Кавдик бросил все легионы на штурм.
– Они стягивают сюда все силы, – произнёс Диархон стоявшим с ним рядом воинам. – Нам придётся очень туго сегодня.
В проломе меж тем вновь закипел равный бой. Сиракузцы, погибая, старались продвинуться вперёд, чтоб вклинится меж длинных пик «священников».
Вдруг протяжный сигнал труб прозвучал сзади двигающихся к пролому легионов. Через некоторое время сигнал повторился. Диархон с непониманием смотрел, как вражеская конница разворачивается и скачет назад к своему лагерю. Вслед за конницей, поднимающей в скачке клубы пыли, один из легионов перестроился и быстро двинулся в том же направлении. Диархон обводит взглядом окрестности Акраганта и замечает в районе лагеря сиракузцев густые цепи фаланг. Ярко-красные вымпелы горят над ними. Лицо Диархона светлеет. Он свисает над проломом и кричит вниз:
