Я успел заколоть пикой еще двух. Третьему, молодому и верткому, метил в спину между лопатками. Бежал он не оглядываясь, но в нужный момент сделал рывок и малость шуганулся вправо, из-за чего острие пики, пробив короткие, темно-коричневые и сильно потертые штаны, вонзилось ему в левую ягодицу. Раненый римлянин из, судя по кожаным шапке и куртке вместо железных доспехов, вспомогательного отряда резко крутанулся, схватил двумя руками пику чуть выше выскочившего из раны, окровавленного наконечника и дернул на себя. От неожиданности я не смог удержать ее. К счастью, он не воспользовался захваченным оружием, отшвырнул пику и шустро метнулся в придорожные кусты, потом перепрыгнул канаву, отделявшую от дороги поле с высокой пшеничной, вроде бы, стерней, и побежал по нему в сторону небольшого лесочка. Несмотря на рану в интересном месте, даже не прихрамывал. Страх глушит любую боль. Я не погнался за ним. Меня забавляют люди, которые не сдаются — позорятся до конца. Я подъехал к кусту и, наклонившись, вытащил пику, застрявшую в нем окровавленным наконечником кверху, перехватил ее поудобней и поскакал вслед за соратниками, которые уже приближались к каструму.

Обычно у ворот каструма, обращенных к врагу, дежурит не меньше пятисот педов и ауксиариев. Сейчас было от силы две декурии, причем, как догадываюсь, собранные из внезапно приболевших. Видимо, Арнегискл посчитал, что воинов у него маловато, поэтому увел на поле боя всех, кто был способен держать оружие. Больные вдруг резко исцелились и довольно шустро захлопнули ворота перед нашим носом. А я уже собирался скакать к форуму каструма, где стоит шатер полководца и где, вероятнее всего, самая богатая добыча. На вал у ворот поднялся толстый краснолицый буцинатор и затрубил сигнал «Враг напал на каструм». Это он погорячился. Нападать на хорошо укрепленный лагерь отрядом в сотню человек может только сумасшедший, к каковым ни я, ни те, кто прискакал со мной, не относились.

Мы развернулись и поскакали отлавливать воинов римской армии, которые по разным причинам оказались между каструмом и местом сражения. Занятие было интересное, поскольку даже группы в несколько человек сопротивление не оказывали, старались удрать или спрятаться. В основном это были воины из вспомогательных и интендантских подразделений. Ценных трофеев с них никаких, так что чисто удовлетворяли охотничий инстинкт.

Я так увлекся, что не сразу заметил, что в нашу сторону бегут толпой педы. Сперва подумал, что собираются атаковать нас, и направил коня к полю, чтобы попробовать обогнуть их по дуге и прорваться к своим, а если не получится, то поскакать к дороге и дальше по ней до ближайшего перекрестка, где поверну и, сделав изрядный крюк, присоединюсь к гуннской армии. Только потом обратил внимание, что бегут педы без громоздких, тяжелых щитов. Спартанское «Со щитом или на щите» — это явно не про них. Малая часть педов ломанулась в сторону каструма, а предусмотрительные — сразу на дорогу, ведущую в Маркианополь, столицу провинции Мёзия Вторая, откуда и прибыли. Остановившись на поле, я наблюдал, как мимо несутся когда-то непобедимые римские воины. Внешне они были очень похожи на легионеров, а вот внутренне… Догонять и истреблять их, как делали мои соратники, не собирался. Больше их уничтожим или меньше — какая разница?! Сражение выиграно. Так что пусть мой конь подзаправится высокой пшеничной стерней, которую он скубал с таким хрустом, будто ел валежник.

Возвращаясь к гуннскому лагерю, где меня ждал слуга с запасными лошадьми, сменной одеждой, потому что та, что на мне, промокла от пота, и горячим обедом, я встретил Атиллу, который скакал в сопровождении Эдекона, Ореста и прочих помощников и охранников, всего человек триста. В момент нашей первой встречи его сопровождали всего полсотни. Судя по увеличивающейся в шесть раз свите свите, он стал в шесть раз «императористее». После того, как предупредил Атиллу о готовящемся на него нападении, я стал обязательным участником его пиров, многолюдных и продолжительных. Как понимаю, это обозначало особое расположение ко мне. По крайней мере, даже незнакомые гунны теперь здоровались со мной.

— Мне сказали, что это ты напал на каструм, из-за чего римляне и побежали, — остановив коня, произнес гуннский шаньюй.

Скорее всего, римляне побежали из-за того, что не выдержали натиск нашей пехоты, но разубеждать такое искреннее заблуждение у меня язык не повернулся, поэтому молвил скромно:

— Я там был не один.

На лице Атиллы появилась детская улыбка из разряда «Не надо нас, маленьких, дурить!».

— Не зря шаман сказал, что я не пожалею, если возьму тебя на службу! — весело произнес он, пригласил меня на пир и поскакал дальше, к каструму, чтобы предложить засевшим там римлянам сдаться.

Город Маркианополь был построен по приказу римского императора Траяна лет триста пятьдесят назад на месте фракийского поселения. По преданию, служанка его сестры Маркии пошла за водой, случайно уронила золотой кувшин в реку, а он возьми да всплыви. Для не изучавших физику явление было божественным, что и решили отметить. Имя городу дали в честь сестры императора, а не служанки, что было бы справедливее. Его дважды захватывали готы. При императоре Валенте недолго побыл столицей Римской империи, а сейчас являлся столицей провинции Мёзия Вторая, одной из шести провинций диоцеза Фракия. Город имеет стратегическое значение, потому что находится на кратчайшем пути от Константинополя до Дуная. В этом месте речушка Девня течет с севера на юг и огибает по дуге, отклоняясь на восток и раздвоившись, высокий и длинный холм, на котором и построили Маркианополь. С запада прорыли еще одни рукав — ров шириной метров десять. Город защищен каменными стенами высотой четыре-шесть метров: со стороны реки ниже, с суши — выше и с башнями высотой метров семь, которые непривычной, трапециевидной формы, сужающиеся с внешней стороны. Зачем построили именно такие, не знаю, никаких преимуществ не заметил. Наоборот, из трапециевидных труднее обстреливать врагов, лезущих на стены. Защитников в Маркианополе много: кроме горожан и крестьян из ближних деревень, здесь засели сбежавшие с поля боя педы и прочие ауксиарии.

Осада продолжается уже третью неделю. Атилле, видимо, мало полторы тысячи пленников, захваченных после сражения, хочет добавить к ним и засевших в городе. Каждого простого воина римляне выкупают у гуннов за восемь солидов, командиры дороже, цена зависит от ранга. Поскольку атакуем с одной стороны, потому что с остальных трех прикрывает река, нам оказывают достойное сопротивление. Плотность защитников на стенах такова, что иногда стоят в два и даже три ряда. За это время у нас только одно успешное мероприятие — засыпали ров в нескольких местах. В минусе потеря шести башен, пары десятков таранов и большого количества пехотинцев, которых никто не считает. Гунны на штурм не ходят, а сотней германцем больше, сотней меньше — какая разница?! Даже сами германцы утверждают, что их стало слишком много, поэтому постоянно работают над этой проблемой, истребляя друг друга при каждой возможности с присущим их этносу педантизмом.

Я на штурм тоже не хожу и своих людей на убой не отправляю. Мы немного прибарахлились, собрав трофеи после сражения и ограбив окрестные деревни, так что проблем с едой и вином не имеем, а потому проводим время, кому как заблагорассудится. В одной из приречных деревень мы захватили двухвесельную лодку-плоскодонку, которую пригнали к своему лагерю, расположенному севернее города. С этой лодки я почти каждый день ловлю рыбу на спиннинг, изготовленный из подручных материалов. Мой слуга Радомир, подросший и окрепший, сидит на веслах, стараясь удерживать лодку на месте, но все равно потихоньку сплавляемся, а я закидываю самодельную блесну на леске из конского волоса. Весна уже набрала обороты, рыба оклемалась после зимней спячки и начала жадно отъедаться. Брали щука и окунь, иногда довольно приличные.

Как-то раз мы увлеклись и спустились по течению почти до города. Заметил это я слишком поздно, когда нас могли запросто достать из лука. Наорал на Радомира, приказав быстро грести к противоположному берегу, а сам взял в руку кожаный мешок с запасными снастями, легким перекусом и флягой с вином, чтобы использовать его, как щит. К моему удивлению, в нашу сторону ни разу не выстрелили. Не потому, что пожалели нас или стрелы, а потому, что с этой стороны на крепостных стенах никого не было, только собаки облаяли. Точнее, может, и были, но в угловой башни у бойниц, ждали нападения со стороны суши. Вот тогда мне и пришел в голову способ, как захватить Маркианополь.