— Освин! — позвал Анастасий. — Позови слуг Розмайн!

— Как пожелаете.

Я откинулась на спинку кресла, и последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание, был Анастасий, вскочивший со своего места, и Освин, его старший служитель, бросившийся в приемную, где находились Рихарда и остальные.

***

Когда я проснулась, то нашла письмо от Анастасия, в котором он извинялся за то, что заставил меня давать ему отчет, несмотря на то, что знал, что я плохо себя чувствую. Учитывая, что рядом лежало письмо от Эглантины, я могла предположить, что он написал свое письмо после того, как она отругала его.

Может быть, он и добьется каких-то успехов… Я очень на это надеюсь.

Я улыбнулась при виде написанных ими слов, находящихся в такой близости друг от друга.

Наконец-то мне стало лучше. Я не знала, было ли это из-за того, что Королевская академия неожиданно для меня оказалась столь изматывающей, или потому, что я еще не восстановила свою прежнюю выносливость, но в конце концов я так сильно заболела, что мне потребовалось целых три дня, чтобы прийти в себя.

— Я искренне рада видеть, что ваша лихорадка спала, миледи. Последние три дня были, мягко говоря, непростыми, — сказала Рихарда. Затем она принялась рассказывать, что произошло за это время.

Во-первых, Анастасий и его слуги были чрезвычайно напуганы тем, что я потеряла сознание в середине нашей встречи. Освин принес чрезвычайно много извинений, так как принц чувствовал себя виноватым, что заставил меня дать отчет, несмотря на то, что знал о моём слабом теле и о моем плохом здоровье. Мои новые вассалы также никогда раньше не видели меня в обмороке, и вид моего бесчувственного тела так сильно взволновал их, что они не смогли придумать или хотя бы сделать что-то, чтобы мне помочь. В конце концов, Рихарде пришлось самой позаботиться об этом, забрав меня и покинув виллу Анастасия.

Однако даже по возвращении в общежитие, я не пришла в себя. Корнелиус и Вильфрид от страха за меня стали бледно белыми как молоко. То, что я находилась без сознания и не реагировала ни на какие обращения и действия, должно быть, вызвало у них очень неприятные воспоминания о моей двухлетней коме.

— Похоже, мне придется извиниться перед ними всеми… — заметила я.

— Ваше выздоровление имеет первостепенное значение, — сказала Рихарда, подчеркнув, что сегодня мне тоже нельзя вставать с постели. — Мы не хотим, чтобы вы снова упали в обморок посреди принесения извинений.

— И то верно…

В обмен на согласие отдохнуть мне разрешили почитать книги, взятые в библиотеке. И так я провела весь день, нежась в постели.

— Я ведь могу сегодня пойти в библиотеку, правда, Рихарда? — спросила я.

Она заметила, что румянец полностью вернулся на моё лицо, и кивнула, так что я тут же радостно вскочила с кровати.

— Нам рассказывали о вашем плохом здоровье, — сказала Леонора, стоявшая на страже в моей комнате, пока я болела, — Но когда я увидела, что вы упали в обморок, у меня в голове просто все помутилось. Я не имела ни малейшего понятия, что же делать.

С этими словами, она, явно обрадовавшись, что мне стало лучше, открыла дверь, чтобы мы могли пойти в столовую для завтрака. Это было достаточно распространенным явлением, когда рыцари-ученики теряли сознание во время тренировок, но это был её первый раз, когда она видела, как кто-то, казалось бы, без какой-либо причины падает в обморок. Не понимая, почему я вдруг потеряла сознание, она не знала, как реагировать, и поэтому в конце концов она осталась беспомощно переминаться на месте.

— Доброе утро, леди Розмайн.

Хартмут и Корнелиус уже ждали на втором этаже. Они тоже вздохнули с облегчением, увидев меня снова на ногах.

— Приношу свои извинения за то, что заставила и тебя поволноваться, Хартмут, — сказала я.

— Мое сердце в те мгновения действительно словно остановилось, — ответил он. — Все, кто посещал игровую комнату в год вашего дебюта, уже видели, как вы падали без сознания от попадания одного снежка, леди Розмайн, но я впервые был свидетелем подобного.

Он слышал о моих обмороках от своей матери Оттилии, но все равно он оказался потрясен увиденным.

***

Когда мы оказались у стола для завтрака, Вильфрид как-то странно испытующе посмотрел на Рихарду.

— Поскольку она провела весь вчерашний день в постели без каких-либо признаков лихорадки, можно с уверенностью сказать, что она выздоровела, — сказала Рихарда в ответ на его молчаливый вопрос.

— Тогда ладно. Розмайн, тебе надо вернуться в Эренфест.

— Э, что…? — переспросила я, склонив голову на бок.

Вильфрид вздохнул и сказал, что объяснит после завтрака, поэтому все время, пока мы ели, я находилась в замешательстве. Только после того, как мы закончили завтрак, мы с Вильфридом собрались в комнате для совещаний с нашими вассалами.

— Это сообщение пришло из дома. Тебе приказано вернуться, — сказал Вильфрид, показывая письмо от Сильвестра и Фердинанда.

Его содержание можно было бы свести к трем простым пунктам: теперь, когда твои экзамены сданы, поторопись и возвращайся. Ты продолжаешь одну за другой создавать неожиданные проблемы, поэтому немедленно покинь Королевскую академию. Есть очень много всего, что ты должна будешь лично объяснить по возвращении. Отчеты, которые мы сейчас получаем, ничего не объясняют.

Короче говоря, мои опекуны намеревались допросить меня, как только я вернусь в Эренфест, оставив общение в Королевской академии на Вильфрида.

— Нет и нет! Мне сказали, что я могу остаться здесь до самого Ритуала Посвящения, а это значит, что у меня осталось еще десять дней! Я буду продолжать ходить в библиотеку так долго, как только смогу! — воскликнула я.

Я уже потеряла целых четыре дня из-за плохого самочувствия, поэтому я совсем не собиралась терять еще больше.

— Розмайн, это приказ самого Ауба Эренфеста, — сказал Вильфрид.

— Я… Я, к сожалению, сейчас слишком больна, чтобы вернуться на Эренфест до Ритуала Посвящения. Ради полного восстановления моего душевного и телесного здоровья мне необходимо как можно больше времени проводить в библиотеке.

— Я понимаю, что ты паникуешь, но не могла бы ты, по крайней мере, подбирать не столь смехотворные причины? — Вильфрид вздохнул, сложил руки на груди и бросил на меня раздраженный взгляд.

— Но это слишком жестоко. И слишком неожиданно!

— Вот именно! Это слишком, слишком неожиданно! — внезапно воскликнула Ангелика, полностью поддержав мои протесты. — Она еще не может вернуться домой! Мой последний экзамен только через три дня! Я собираюсь сдать его и получить доступ к четвертой стадии метода сжатия маны! Леди Розмайн, не отправляйтесь домой! Пожалуйста, ну еще три дня! Останьтесь еще на три дня!

Ангелика крепко обняла меня, словно пытаясь остановить меня. Я обняла её в ответ. Мне тоже была нужна её поддержка.

— Совершенно верно, — добавила я. — А еще кроме экзамена Ангелики, я также обещала передать принцу Анастасию песню по его заказу, и мне нужно поблагодарить леди Эглантину за её письмо с выражением заботы. Мне также нужно будет наполнить Шварца и Вайса большим количеством маны, так как я собираюсь отсутствовать в течение длительного периода времени. Короче говоря, мне нужно многое подготовить, прежде чем я смогу уехать. Я не могу вот так внезапно отбыть.

Рихарда согласно закивала:

— Крайне важно правильно завершить все здешние дела. Вильфрид, мальчик мой, ради твоего же блага, мы должны предупредить принца Анастасия и леди Эглантину об отъезде миледи.

— Что ж, это действительно так. Не хотелось бы, чтобы между нами и членами королевского рода оставались какие-либо недосказанности не в нашу пользу из-за внезапного отъезда Розмайн, — ответил Вильфрид.

Поскольку никто из его вассалов не присутствовал при моем разговоре с Анастасием, он не знал, что следует говорить или делать в мое отсутствие.