Эти изменения были особенно очевидны для старших учеников, точнее для тех, кто начал посещать Академию еще до того, как я стала реформировать игровую комнату.

— Леди Шарлотта может однажды выйти замуж за представителя другого герцогства, но ты и лорд Вилфрид помолвлены, — сказал Корнелиус. — Всем ясно, что будущее Эренфеста будет вращаться вокруг вас двоих.

Вопрос был в том, за кем именно из нас двоих они должны следовать? И какое влияние такое решение окажет на их отношения с собственным родом и родителями? Дети из бывшей фракции Вероники безостановочно терзались этими вопросами.

— Если мы продолжим и дальше действовать сообща, то этот разрыв будет продолжать уменьшаться, — продолжил Корнелиус. — Я хочу, чтобы их будущее тоже было светлым. Конечно, нам нужно быть настороже на счет них, но я больше не чувствую необходимости полностью отрекаться от них.

— Почему-то кажется, что ты повзрослел, Корнелиус. Он поморщился в ответ на мои слова.

— Я бы хотел, чтобы вы сделали тоже самое, леди Розмайн. Особенно когда дело доходит до вашей одержимости книгами.

— Я прекрасно понимаю тебя. Я постараюсь выделить как можно больше времени для чтения, чтобы моя одержимость книгами могла только расти.

— Нет! Это полная противоположность тому, что я имел в виду! — закричал Корнелиус. И этот крик стал финалом нашего диалога, как раз в тот момент, когда Рихарда вернулась, чтобы сообщить о том, что все приготовления завершены.

Я подошла и вошла в комнату, оставляя своих рыцарей стоять в карауле за дверью. Внутри уже были Хартмут, который встал слева от меня и Родерик, вставший на колени в центре комнаты.

— Миледи, пожалуйста, встаньте перед Родериком и ждите, — сказала Рихарда. Я сделала, как было сказано, и в этот момент она начала выгонять из комнаты всех лишних свидетелей.

Каштановая, почти рыжая макушка Родерика была куда ниже моих глаз, но он все равно смотрел вверх, и я могла видеть напряжение в каждой черточке его лица и всю бурю эмоций в его темно-карих глазах. В руках он держал новый рассказ, на написание которого он посвятил столько времени и сил, а также металлическую коробочку, в которой скорее всего, находился волшебный камень для принесения присяги. Коробочка была круглой, что делала ее похожей на те, которые используют для обручальных колец, а сверху на крышке был зафиксирован белый фей-камень.

Рихарда стояла рядом с Хартмутом и мягко улыбалась нам, внушая своим видом спокойствие и уверенность.

— А теперь приступим. Это не должно быть слишком сложно, и это не ритуал, как в храмах. Это личная клятва, так что ты можешь рассказать миледи о своих истинных чувствах, Родерик.

Он кивнул в ответ.

Рихарда тоже кивнула, а после посмотрела на меня.

— Как только вы убедитесь, что имя Родерика вписано в камень и там нет ничего лишнего — закройте крышку и отметьте ее своей маной. Вам просто нужно окрасить фей-камень в крышке коробочки. Как только вы это сделаете, больше никто не сможет прикоснуться к камню Родерика.

Я быстро прокрутила весь процесс в своей голове, пытаясь убедиться, что все запомнила. Проверить имя, закрыть крышку, отметить своей маной. Хорошо. Все просто.

Именно тогда Родерик снова посмотрел на меня, ища знака начинать. Я кивнула в ответ, после чего он медленно вздохнул и опустил взгляд к полу. Он положил бумаги и коробочку на пол перед собой, а затем скрестил руки на груди.

— Я, Родерик, настоящим клянусь до конца своих дней писать истории как верный вассал леди Розмайн. В доказательство этого я предлагаю вам свое имя вместе с рассказом, написанным моей рукой. Пусть мое имя всегда будет с вами. Пусть моя жизнь навсегда будет вашей.

Закончив со своей клятвой, Родерик потянулся к коробочке, которую до этого поставил на пол, и осторожно открыл ее, обнажая скрытый внутри камень. Затем он положил ее поверх стопки бумаги, которую взял и медленно поднял перед собой. Поскольку он все еще стоял на коленях, то его подношение оказалось на уровне моих глаз, только когда он поднял его над своей головой.

Я взяла в свои руки коробочку. Внутри был прозрачный камень овальной формы приятного желто-красного оттенка, а в самом центре камня золотым шрифтом было написано имя Родерика. Это зрелище грело мне сердце, было ясно, что он не раз истощил свои запасы маны, прежде чем сумел вписать свое имя в камень.

Я вернула камень с записанным в него именем обратно в коробку и закрыла крышку, начав вливать ману в белый волшебный камень, как и говорила мне Рихарда. Следующее, что я поняла — это то, что Родерик задыхается от боли. Он уронил стопку бумаги на пол и сам завалился на бок, хватаясь за грудь.

— Родерик?!

Мои глаза широко распахнулись, и я оторвала пальцы от фей-камня, но Рихарда тихо попросила меня продолжать, отдергивая Хартмута.

— Его имя тронуто чужой маной, — объяснила она. — Он будет испытывать сильную боль, но только до тех пор, пока камень не будет полностью окрашен маной. Просто закончите с этим побыстрее. Ради него.

— Поняла.

Точно так же, как фей-камни живых волшебных существ сопротивляются окрашиванию, мана людей, очевидно сопротивляется связыванию клятвами. Рихарда сказала мне не растягивать его страдания дольше, чем это необходимо, поэтому я влила ману единым потоком.

— Нгааах!

Родерик снова вскрикнул от боли, и мгновение спустя белый фей-камень вспыхнул. Линии белой маны оплели коробочку, окутав ее тонкой сетью, а после коробочка начала менять форму. Она становилась все меньше и меньше, в то время как сеть продолжала разрастаться, пока не образовала идеальный кокон вокруг камня с выграверенным именем.

Стоп. Это выглядит знакомо… Ах, точно, я видела похожие вещи у Фердинанда.

Кажется я припоминаю, что видела похожий камень висящим на его поясе вместе с зельями и разными артефактами. Я решила поступить так же и поместить камень клятвы в металлический футляр на поясе, туда же, где храню камень для призыва верхового зверя. Как только это было сделано, я протянула руку Родерику, который с трудом пытался встать. Но он только посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я уже в порядке, леди Розмайн, — сказал он, вытирая пот со лба и медленно выдыхая. Боль, казалось, утихла, и он поднял свою пачку бумаг и протянул ее мне со словами. — Пожалуйста, примите это.

Я взяла бумаги и начала их листать.

— Это история о рыцаре-ученике и ученике-чиновнике которые вместе работают над тем, чтобы победить в диттере, — рассказал Родерик. — Я пытался написать что-то, что не было бы рыцарской историей или историей о любви.

Говоря земными терминами, это было больше похоже на историю о подростках, которые занимаются спортом. Я улыбнулась, это было рождением нового литературного жанра в Юргеншмидте.

— Родерик, я принимаю твое имя и твою историю, — сказала я. — Клянусь, я постараюсь быть для тебя хорошей леди, — когда он опустился передо мной на колени, я с этими словами я достала свой штаппе и постучала им по его плечу, словно бы мечом при посвящении рыцаря.

Пока шла подготовка к межгерцогскому турниру, я отвечала за координацию чиновников, но на самом деле основную работу, как ученик шестого курса, да вдобавок и высший дворянин, делал Хартмут. Тем временем я наблюдала за его работой и училась, делая пометки в своем блокноте, чтобы быть более полезной в следующем году. То, как быстро он распределял задания и проверял работу других напоминало мне Фердинанда и Юстокса. Видимо он равнялся на них. А когда я сказала ему об этом, он довольно улыбнулся.

— В прошлом году лорд Фердинанд и лорд Юстокс дали мне много советов, — сказал он.

— Я очень горжусь тем, что кто-то хорошо знающий их обоих, видит сходство между нами.

Подготовка шла очень гладко, потому что Вилфрид, Шарлотта и я разделили между собой контроль за каждым из учебных направлений. И это был ценный учебный опыт для нас, поскольку я могла оценивать уровень вассалов моих брата и сестры, а также сравнивать их с теми, что служат мне.