Комната снова погрузилась в неловкую тишину. Казалось мы оба бросали взгляды друг на друга, но ни один из нас не мог найти тему для разговора. Наше молчаливое противостояние продолжалось, нарушаясь лишь слабым шелестом моих ниток, проходящих сквозь ткань. И так было до тех пор, пока Корнелиус снова не заговорил.

— Ты тоже вышиваешь для того, чтобы усилить свое снаряжение? Или ты думаешь о будущем?

Слово “будущее” заставило мое сердце забиться чаще. На ум сразу пришел образ жены, вышивающей плащ для своего мужа. Я практиковалась с расчетом на будущее, это было правдой. Но чего Корнелиус не знал, так это того, что я хотела вышить именно его плащ.

— Думаю, сразу оба варианта. Я просто надеюсь, что мои усилия не пропадут даром, — сказала я, отчасти в шутку, и собрав все свои силы, заставила себя улыбнуться.

— Понятно, — небрежно ответил Корнелиус, снова опустив взгляд на мои руки. — Я не думаю, что они пропадут даром. Я имею в виду, если ты вышьешь мой плащ.

— Ахаха. Это безусловно станет хорошей наградой для моей тяжелой работы, — сказала я. Но я не получу своей награды, как бы сильно не хотела.

Я снова проткнула ткань иглой и протянула нить. И снова. И снова. И тут я вдруг поняла, что только что сказал мне Корнелиус.

“Если ты вышьешь мой плащ?” Подождите. Подождите минуту. Было ли это…

Он сказал это так небрежно, что я даже не поняла его намерений. Я резко подняла голову, чтобы посмотреть на него, и увидела, что его взгляд все еще не отрывается от меня. В его выражении не было ничего, чтобы указывало на то, что он пошутил. Скорее наоборот, он казался обеспокоенным моим расплывчатым ответов.

— Эм… тогда я могу одолжить твой плащ?

***

— Здесь более людно, чем я думал, — заметил Корнелиус. Его голос, щекочущий мои уши, вернул меня в реальность, но мое сердце продолжало все так же безумно биться, когда я смотрела вниз на сады, со спины его верхового зверя. В задней части учебного корпуса было несколько беседок, рядом с которыми стояли верховые звери, показывая тем самым, что внутри занято.

— Похоже здесь лучшие пейзажи.

Мы приземлились у одной из беседок и спешились, после чего Корнелиус достал фей-камень и положил его на своего зверя. Сделав так, ты можешь быть уверен, что он не исчезнет, даже если что-то отвлечет тебя, и ты перестанешь снабжать своего зверя маной. Я видела, как леди Розмайн клала фей-камни в своего верхового зверя, в то время, как тот был набит багажом, но подобное зрелище все равно было для меня в новинку. Обычно никто не отходит от своих верховых зверей далеко.

Беседки были сделаны из того же белого камня, что и сама Королевская академия. И в результате внутри было немного прохладно. Однако в этом саду не было снега, а благодаря чарам, которые окутывали цветники, здесь было довольно тепло.

Посещение беседки вместе с возлюбленным было романтическим жестом, который можно было совершить только в Академии. Я чувствовала себя так, словно бы стала главной героиней истории. Если бы этот момент описывала леди Эльвира, то вокруг, Эффлорелуме, Богини Цветов, несомненно, танцевали бы Богини Весны.

— Леонора, есть ли необходимость садиться так далеко, когда здесь только мы вдвоем? — спросил Корнелиус, когда я села напротив него. Жестом он пригласил меня сесть рядом с ним.

— Т-ты можешь быть прав, — кивнула я. Я поерзала, чтобы сесть как можно более естественно, но, возможно, я была слишком близко к нему. Корнелиус, казалось, напротив совсем не нервничал, а я чувствовала себя так, словно из моих ушей валит пар. — Эм, Корнелиус. О практике по диттеру в следующий день земли…

Я попыталась сосредоточить наш разговор на чем то близком, чтобы привести свои чувства в порядок и успокоиться. Ведь мы сидели так близко к друг другу, и были наедине. Проблема была в том, что единственными темами, которые я могла поддержать кроме погоды, были разговоры о графиках тренировок и фей-звери, которых я изучала для подготовки к Межгерцогскому турниру.

— Я ценю твой энтузиазм, Леонора, но разве мы не должны воспользоваться этой возможностью, чтобы обсудить вещи, о которых мы можем поговорить только наедине?

— Такие как..?

— Ну… наше совместное посещение выпускной церемонии или церемония помолвки после возвращения из Академии?

Прошло уже больше сезона с тех пор, как мы с Корнелиусом официально стали парой, и за это время я успела подготовить одежду для выпускного и подготовилась к представлению перед родителями. Мы планировали, что проведем помолвку почти сразу как вернемся в Эренфест.

Я провела бесчисленное количество времени, работая над каждой мелочью, но может быть я что-то забыла?

Кровь отхлынула от моего лица. Я мало что могла сделать для подготовки сейчас, находясь в Королевской Академии. Но это лишь означало, что сейчас совсем не время для того, чтобы прохлаждаться в беседке.

— Я что-то не успела приготовить? — спросила я, терзаемая сомнениями. — Еще есть время все исправить или мы уже опоздали?

— О, нет. Ты ничего не забыла, — с обеспокоенным видом сказал Корнелиус, и остановил меня, когда я попыталась встать, чтобы уйти. — Тебе нравятся Истории любви королевской Академии, верно?

— Да, конечно. До тех пор, пока меня самой нет на этих страницах.

— Тогда почему бы нам не попробовать воссоздать одну из этих историй?

— Хм?

Я моргнула, когда Корнелиус свободной рукой, распахнул свой плащ. Его темные глаза смотрели с озорным прищуром, и когда он приблизил свое лицо к моему, то под созданной его плащом тенью я вспомнила, что в книге была такая сцена. Сцена, где Бог Тьмы расправил свой плащ и укутал им Богиню Света, пока они оба находились в беседке. Без сомнения, Корнелиус воссоздавал именно ее.

— Могу ли я скрыть тебя своим плащом… моя Богиня Света?

— Если таково желание моего Бога Тьмы… — ответила я. Я не могла даже представить себе, что откажу ему, но в тоже время совершенно не знала, что нужно отвечать. Я нервно прислонилась к нему, и он обнял меня, укутываясь в свой плащ. Его тело было таким теплым, а мана ощущалась крайне близкой.

— Эээ, Корнелиус… — позвала я. Мы конечно сидели довольно удобно, но мое смущение взяло надо мной вверх, и я отстранилась от него, чувствуя непреодолимое желание сбежать, пряча лицо в ладонях.

— Леонора, — отозвался он, поворачиваясь лицом ко мне и протягивая свою правую руку. Мана была сосредоточена на его ладони, словно он собирался призвать свой штаппе. Это было крайне тревожное зрелище. Он собрался смешать свою ману с моей, хотя мы еще даже не обменялись помолвочными волшебными камнями? Что бы сказали наши родители, если бы увидели, что мы делаем?

— Разве ты не хочешь? — спросил он.

— Это нечестный вопрос, — возразила я. Как я могла отказаться? С тех пор, как я прочитала “Истории Любви Королевской Академии” я мечтала вот так смешать с ним свою ману. С трудом сглотнув при мысле о том, что впервые возьму себе ману Корнелиуса, я медленно вложила свою ладонь в его.

— Это Норберт. Я только что вернулся. Скоро вас навестит эрцгерцогская чета.

Мельхиор жадно слушал слова старшего помощника своего отца, не в силах скрыть волнение в своих голубых, подобно матери, глазах. Его старший брат и сестры этой зимой были в Королевской Академии, а родители слишком заняты общением. Поэтому никто не приходил, чтобы навестить его. Он почти не общался ни с кем, кроме своих вассалов. И в результате чувствовал себя очень одиноким.

— Лорд Мельхиор, — с улыбкой сказал Саргерехт. — Эрцгерцогская чета должна будет отдохнуть здесь, пока будут доставлять их багаж из Королевской Академии. Вспомните, что вы недавно изучили, и поприветствуйте их как приветствуют гостей, — в свое время он был вассалом Флоренсии, но теперь стал наставником Мельхиора, планируя после крещения мальчика занять должность его главного слуги. Но сейчас Мельхиору было важно как можно больше практиковаться в общении.