— Спасибо, Гил. Можешь немного отдохнуть, пока я буду писать свой ответ. Я предполагаю, что ты был очень занят подготовкой и уборкой после показа, — сказала я, похвалив его, когда открыла письмо. На первый взгляд это была простая просьба о встрече, выраженная тяжеловесными благородными эвфемизмами; но если внимательно прочитать между строк, это можно было бы прочесть по-другому: “Что, демон побери, ты натворила на этот раз? Объяснись, идиотка.”

Мне кажется, или это письмо источает чувства гнева и разочарования, слишком сильные, чтобы его могли сдержать благородными эвфемизмами? Я не думаю, что это просто мое воображение…

Прочувствовав бурлящий гнев послания, я написала свой ответ, в котором объяснила, что перед нашим отъездом в Хальдензель хочу встретиться с Гутенбергами и обсудить их рост в ремесле за последние два года. Присутствие других людей, без сомнения, помогло бы сдержать Бенно от выплескивания на меня своего недовольства.

Это может еще больше расстроить его, так как это будет явным обманом с моей стороны, но я не собираюсь игнорировать любую доступную мне возможность сделать это.

Дата встречи была назначена мгновенно, возможно, потому, что я упомянула в конце своего письма, что у меня не так много времени, так как я вернусь в замок после весенних крещений. Гутенберги должны были собраться за день до крещения в кабинете директора детского дома, и участниками должны были стать обычное трио старших работников компании Плантен; Иоганн и Зак, кузнецы; Инго, плотник; Хайди и Йозеф, изготовители чернил; и Гил из моей собственной мастерской. В общем, будет присутствовать довольно много людей.

— Если подумать, то это будет первый раз, когда мы проведем здесь собрание Гутенбергов, — размышляла я вслух. Иоганн, Зак и Инго и раньше приходили в храм, чтобы сделать печатный станок, но это, по-видимому, будет новым опытом для Хайди и Йозефа.

— Фран, Дамуэль, Ангелика. Это будет встреча мастеров из нижнего города. Я ожидаю, что у некоторых из них будут несколько… непривычные и можно сказать грубоватые манеры, но, пожалуйста, не обращайте на это внимания.

— Понимаем.

На этот раз пришло достаточно людей, чтобы мы могли провести собрание в зале на первом этаже. Мои слуги принесли кресла со второго этажа и подготовили стол для размещения всех ожидавшихся гостей.

Отдавая приказы со второго этажа, я бросила взгляд на свою потайную комнату — на дверь, которая оставалась закрытой. Меня тут же охватило чувство печали и потери, но я хлопнула себя по щекам и глубоко вдохнула, прогоняя эти чувства прочь. Я обещала Лютцу, что буду продолжать продвигаться к своей цели; я не могла позволить, чтобы какая-либо боль отражалась на моем лице, пока он был здесь.

— Леди Розмайн, прибыли Гутенберги, — сообщил Фран.

Я посмотрела вниз и увидела, что Гил вводит моих посетителей одного за другим. Трио компании Плантен привыкло к покоям директора детского дома, и поэтому они выглядели полностью спокойными. Я приветствовала их мягкой улыбкой, и они ответили на мое приветствие своими вежливыми. К моему облегчению, ни Бенно, ни Дамуэля, казалось, совсем не обеспокоил этот обмен — по крайней мере, улыбка была разрешена между дворянином и торговцами, с которыми аристократы вели эксклюзивные дела.

За ними тремя последовали Иоганн и Зак, которые, казалось, немного нервничали, возможно, потому, что прошло так много времени с тех пор, как они были здесь в последний раз.

Следующим вошел Инго, оглядываясь назад, как будто его втолкнули внутрь, а затем появилась Хайди, которая похоже и вправду втолкнула его внутрь. За ней, в свою очередь, последовал Йозеф, который пытался остановить ее.

— Я вижу, у вас все хорошо, леди Розмайн! — Воскликнула Хайди с широкой улыбкой и махнула рукой, после того как высунула голову из-за плеча Инго, чтобы увидеть меня. — Это так здоровски! Я так волновалась после того, как вы не просыпались целых два года!

Я с ностальгией улыбнулась, но такое отношение здесь больше не имело право на существование. Мой рыцарь-страж, Дамуэль, напрягся, и Фран отвел глаза от Хайди, потирая виски, как это сделал бы Фердинанд. Похоже, он старался сдержать свой гнев.

Йозеф, сильно побледнев от реакции Дамуэля и Франа, с силой пригнул голову жены и притянул ее к себе.

— Идиотка! — Упрекнул ее негромким голосом. — Ты разговариваешь с Верховным епископом, который дает настоящие благословения! Ты больше не можешь разговаривать с ней так, как раньше!

— Конечно, но она также дает деньги на мои опыты с чернилами для своих книг, верно?

— Тут ты не ошибаешься, но все же. Ты ведешь себя слишком грубо! Ты теперь мать, так что веди себя немного сдержаннее, хорошо?!

Я почувствовала, как от этих слов у меня в голове помутилось. Для меня Хайди совсем не изменилась на вид, но она уже достигла совершеннолетия, когда мы впервые встретились, поэтому мне и в голову не приходило, что у нее могли появиться дети с тех пор, как я видела её в последний раз.

Я думаю, что для Хайди сейчас нет ничего необычного в том, что у нее есть дети, так как она уже была замужем… Даже у Фолька появились дети, пока я спала. Я действительно не должна была бы находить это странным, но знаете что? Я все еще не могу привыкнуть к этому.

— Он прав, — сказал Бенно. — Ты не можешь вести себя здесь по прежнему. Отныне наши собрания будут посещать и чиновники дворяне. Йозеф, либо исправь ее поведение, либо в следующий раз не позволяй ей приходить, — предупредил он, говоря так откровенно либо потому, что был захвачен атмосферой, либо потому, что думал, что язык, используемый дворянами, не будет понятен простым ремесленникам.

Йозеф хлопнул в ладоши и сказал: — Второе предложение мне нравится больше всего.

Похоже, он решил не приводить Хайди на встречи на которых будут присутствовать чиновники.

— Как сказал Бенно, я ожидаю, что отныне чиновники будут присутствовать на всех собраниях, — отметила я. — Йозеф, похоже, отныне ты в одиночку будешь представлять чернильную мастерскую.

— По сравнению с трудностями, возникающими от поведения Хайди, мне будет намного легче прийти одному, — сказал Йозеф с усталым вздохом, заработав от меня в ответе негромкое, сдержанное хихиканье и твердые кивки согласия как от Дамуэля, так и от Франа. — Если бы только дело не касалось чернил, Хайди, вела бы себя намного более спокойно, но она очень рада после стольких лет снова увидеть своего инвестора.

— Совершенно верно! — Воскликнула Хайди. — Я умирала от желания дать вам отчет, миледи! Я провела массу исследований, и теперь мы можем делать чернила одинакового качества и цвета! Если быть более точной…

Она начала давать мне свой отчет еще до того, как я его попросила. Я одарила ее полуулыбкой, быстро записывая её результаты на листе бумаги. Похоже, они изобрели новые фиксирующие средства, или, скорее, вещество, похожее на лак, которое можно было наносить поверх чернил, чтобы сохранить их цвет.

Похвалив их усилия и пообещав продолжить финансирование их исследований, я рассказала Гутенбергам об ингредиентах, содержащих определенные элементы, и о том, что Фердинанд похвалил их за то, что они вообще получили хоть какие-либо результаты, не зная об этом.

— …Короче говоря, элементы внутри ингредиента меняют цвет при смешивании, — сказала я.

Хайди, которая слушала с дрожащими кулаками, бросила на меня взволнованный взгляд. — Я не могу поверить, что существует такой удобный магический инструмент… Я тоже хочу такой, миледи! Пожалуйста, позвольте мне купить его на мои инвестиционные средства!

— Я очень хорошо понимаю твои чувства. Я точно так же хотела, использовать один такой инструмент при продолжении ваших исследований чернил, но их не так легко приобрести. Кроме того, то, что это магические инструменты, означает, что я не знаю, смогут ли простолюдины даже использовать их.

— О, это так нечестно… Как получается, что дворянам так везет? — Хайди застонала, обхватив голову руками, ее выражение лица и поза показалась мне знакомой. Это было похоже на то, как я вела себя, когда я только что очнулась в этом теле и узнала, что только дворяне могут быть библиотекарями.