— Который он намерен сберечь, чтобы усидеть на своем посту, — заметила Лейя. — Тионцы хотят возрождения своих территорий, да еще и поживиться за счет тех, которые потеряли очень и очень давно.

— И хотят это сделать нашими руками, — горько произнес Бел Иблис. — Переговорами или военными действиями, но он четко не намерен решать проблемы самостоятельно.

— Его уверенности в себе можно только позавидовать, — покачала головой Мон Мотма. — У других секторов тоже не маленькие флота, амбициозные лидеры, так что рассчитывать на бескровное присоединение — это излишне оптимистично.

— Думаю Лакс Бонтери прекрасно понимает сколько тионской крови прольется, если он решит начать подчинение соседних секторов грубой силой, — предположила Лейя.

— Да, это понятно, — согласилась Мон Мотма. — Нас пытаются использовать в том, чему мы не рады.

— С другой же стороны, если нам удастся уговорить другие сектора присоединиться к Тионской Гегемонии, то это будет означать крупный дипломатический успех, — заявила бывшая альдераанская принцесса. — а мы — получим крупного промышленного и экономического союзника.

Мон Мотма и Бел Иблис переглянулись меж собой, после чего печальными взглядами посмотрели на Лейю.

— Нет, я понимаю, что это будет стоить нам времени и нервов, — заикнулась дочь Дарта Вейдера, — но когда получится, то вся галактика увидит нашу решимость и поймет…

— Палпатин не просто по своему желанию разделил эти сектора, — заявила Мон Мотма. — Если б дело обстояло лишь в том, что это территориальное деление — лишь месть за поддержание Конфедерации Независимых Систем, то можно было бы говорить о том, что народы в самом деле будут не против воссоединиться. Но в Сенате мы видели совсем другое.

— Не понимаю, — нахмурилась Лейя.

— В Тионской Гегемонии недовольство одних территорий другими зрели очень давно, — пришел на помощь главе Альянса генерал Бел Иблис. — Палпатин разделил Гегемонию на различные сектора в первое же время своего правления как Императора, когда ему еще был нужен Сенат для контроля над галактикой. Поэтому он вырезал сектора из Гегемонии не по «живому», то есть против воли большинства населения, а в угоду им. Каждая из противоборствующих группировок аристократов получила территорию, на которой исторически проживают верные им и их идеалам подданные.

— А затем, с образованием новых секторов ввел сенаторов от них в Имперский уже Сенат и тем самым получил от них поддержку, удовлетворив их националистические начинания, — продолжила Мон Мотма.

— После чего начал свою излюбленную игру — давал своим лизоблюдам то, что они хотели, но не в тех объемах, в которых бы они удовлетворились полностью и стали б апатичными, — сказал Бел Иблис. — Он продемонстрировал своим ставленникам на новых территориях, что они могут получить абсолютно все, чего желают — но лишь поддерживая его и его решения.

— Он подменил у местного населения интересы, — со вздохом рассказала Мон Мотма. — Сменил их курс устремлений с общегалактических проблем на национальные притязания и борьбу за власть. Да, ему на это потребовались годы, но как итог, сейчас мы имеем сектора, которые настроены друг к другу сугубо негативно — за исключением самых слабых, понимающих, что они падут первыми в случае вооруженного захвата. Остальные же, вроде Кронского Мандата, Союзного Тиона и, до недавних пор — Лианны — будут бороться за свою независимость до конца. История Тионского Кластера — это история противостояния народов, чьи националистические чувства были Палпатином взвинчены на максимум и культивированы последние два с половиной десятка лет.

— Ох, — вздохнула Лейя. — Я слышала, что у тионцев многочисленные разногласия даже друг с другом, но не могла поверить в то, что они настолько серьезные.

— Все куда как хуже, — совсем не старалась обнадежить Мон Мотма. — Возможно Лаксу Бонтери как-то и удалось договориться с Мирами Таниума, то насчет секторов Союзный Тион, Кронский Мандат, Индерексу и Келдат я очень сомневаюсь, что он вообще вел хоть какие-то переговоры.

— Думаете, что он в открытую лгал мне о своих дипломатических подвижках? — уточнила Лейя.

— Как будто политики, которые говорят правду на переговорах, это достаточно распространенное явление, — проворчал Бел Иблис.

— Я предполагаю, что он как минимум приукрасил происходящее, — заявила Мон Мотма. — Возможно, что тайные переговоры и происходили, но открытые… Маловероятно, что кто-то из аристократов решился бы на такое. Например, тот же Кронский Мандат управляется аристократией из Дома Крон уже долгие десятилетия. С момента становления Империи, местное правительство и высшие слои то и делали, что заглядывали в рот Императору. У них огромный собственный военный флот — да и к тому же Империя размещала там один из самых больших своих гарнизонов и секторальных флотов.

— Что логично, учитывая тот факт, что основа экспорта Кронского Мандата — это полезные ископаемые, которые были жизненно необходимы Империи для строительства и содержания своей непомерной военной машины, — добавил негатива Бел Иблис.

— Хуже всего другое, — произнесла Мон Мотма. — Население Кронского Мандата органически не переваривает тионцев. И не только жителей Тионской Гегемонии — но и жителей других секторов, которых тоже считают тионцами. Именно поэтому я считаю, что Бонтери как минимум преувеличивает то, что он делал ради воссоздания Тионской Гегемонии в исторических границах.

— Если так подумать, то он решил влезть в пошедший вразнос реактор для того, чтобы починить его чужими руками, — вздохнул Бел Иблис. — При этом, я исхожу из сугубо военных целей. У Домов Тион и Крон самые большие флоты в этом регионе. Они с легкостью смогут задавить своих соседей и расширить зоны контроля. Но не делают этого, потому что понимают насколько тяжело им будет защищать свои территории в случае неудачи. Поэтому они просто ждут, когда кто-то из них ослабнет настолько, чтобы захватить его территорию с минимальными потерями для своих войск.

— Нас выбрали бантами отпущения, — сокрушенно произнесла Лейя.

— Боюсь что так, — согласилась Мон Мотма. — Я буду совершенно не удивлена, если окажется, что звездолеты, атаковавшие наемный флот Тионской Гегемонии у Галидраана — это происки самого Бонтери.

— Но ведь по его словами тогда он лишается Миров Тиона, которые усомнились в его силе, — заявила Лейя.

Бел Иблис горько усмехнулся.

— Завоевать Миры Тиона для Бонтери — ничего не стоит, — произнес кореллианец. — Особенно теперь, когда у них толком нет никакой защиты, кроме планетарной. Но это значит перегруппировку войск. Что не укроется от Кронского Мандата. Потому Бонтери и направил туда наемников — потратил деньги, чтобы обезопасить свои вложения и не допустить экспансии в Тионскую Гегемонию со стороны своих соседей. Если переговоры в самом деле проходили, то через какое-то время он мог бы запросто объявить о присоединении Миров Таниума к Гегемонии. И никто из других секторов ничего бы ему не сказал и ничего не сделал — потому что его главный флот находится в Гегемонии и может в любой момент времени отправиться на территорию соседей. И никто б не решил отбирать у него Миры Таниума — потому что тогда бы они ослабили свои флоты в домашних секторах. Чистая переигровка противника с минимумом стрельбы.

— Но тогда ему не были выгодны уничтожения его же наемников, — подметила Лейя. — Иначе б у него ничего не получилось из того, что вы описали.

— Здесь мне видятся два допущения, — заявил Бел Иблис. — Мы не можем установить вообще были ли это его наемники, или силы Миров Таниума, как они говорят. Второе — нельзя исключать тот факт, что вмешалась третья сила. Потому что, хочу вам напомнить, те корабли, которые напали на Галидраан, передавали идентификаторы наших звездных крейсеров. Которые, в свою очередь, вообще-то исчезли. Уничтожены они или захвачены — нам сейчас не ясно. Но тот факт, что фигурируют наши идентификаторы, говорит о том, что как минимум за вылетом нашего отряда следили на Лантиллисе. Местная служба безопасности перерывает каждый закоулок, чтобы найти шпиона. Но, мне кажется, это не даст ни малейшего результата.