Перевернул листок и написал текст последнего письма: «Нести ответственность за чужую вину просто невыносимо. Смертельно. Убийственно!» Именно так продиктовал мне эти слова Дима. Они были написаны заглавными буквами. Все, до одного. Надо распечатать оригинальный текст, показать психологам. Срочно! Чёрт! Как я до этого раньше не додумался?! Есть четыре письма, отправленных одним и тем же человеком… А если не одним? Хотя в этом пусть психологи разбираются. Они у нас грамотные. Может быть, обратись я к ним с этими письмами с самого начала, после смерти Куприяновых, сейчас психологический портрет преступника был бы уже приблизительно понятен. Возможно ли составить его по столь кратким текстам – уже, если честно, не моя забота. Не исключено, что психологи были бы в состоянии определить, составлен текст одним человеком, или разными. На сегодняшний день есть уже четыре письма. Последнее – максимальное по длине. Надо распечатать все и взглянуть на них.

Свели мост. Через пару минут я был у нужного дома. Естественно, пришлось будить консьержа. Естественно, три минуты ушло на то, чтобы его добудиться и пять на то, чтобы выудить удостоверение из кармана. Ещё две минуты я жал на звонок, прислушиваясь к мелодичной трели за закрытой дверью. Странно… Консьерж, убедившись, что удостоверение у меня всё же есть («Чёрт! Ну, где же эта бисова цидуля?!»), отчитался с военной выправкой, что хозяева дома.

Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась заспанная красотка в шикарном пеньюаре. «Странно, что не мужчина открыл дверь», – мелькнуло у меня в голове.

– Бершадская Элина Эммануиловна? – будничным голосом местного участкового, дабы не поднимать преждевременной паники, поинтересовался я.

В широком проёме, где-то вдали замаячила внушительная мужская фигура:

– Кто там, солнышко?

«Солнышко… – машинально подумал я. – Молодая жена, любовница, дочь, в конце концов». Пришлось повторить свой вопрос, потому что девица на пороге молчала. Фигура в халате приблизилась к дверям и, возвышаясь из-за плеча девушки, томным голосом произнесла:

– Чем обязаны в столь поздний час?

Поздний?! Для меня ранний, для кого-то поздний. Мужчина кого-то напоминал мне до одури. Дурацкое состояние – видел, знаешь, помнишь, только, кто этот человек – забыл. Может, артист мелькающий по ящику в сериалах, которые я не смотрю… Может, диктор какого-нибудь второстепенного канала, который я никогда не включаю… А если не смотрю и не включаю, тогда откуда бы мне знать его в лицо? Может, певец какой-то? Так я и музыку слушаю только по радио и только в машине… Пока я упражнялся в игре «тренируй память, дебил!», мужчина, наконец-то, потерял терпение и рявкнул хорошо поставленным, совершенно актёрским голосом:

– Извольте объяснить, господин хороший, – иж, как изъясняется, просто, народный артист больших и малых академических театров, – что Вам нужно? Немедленно! Элина Бершадская – это моя дочь. И она здесь не проживает, только прописана. Будьте любезны, – поторопил меня хозяин квартиры, уже явно начиная беспокоиться. – может, Вы всё же объясните, что произошло?!

– Я объясню, да… – я покосился в сторону соседских дверей – проверенный способ быть приглашённым в квартиру, – я, безусловно, Вам сейчас всё объясню, – я чуть повысил голос, чтобы он звучал ещё громче в широкой и гулкой парадной.

Фишка сыграла и через минуту дверь за моей спиной захлопнулась, а сам я оказался внутри шикарных хором. Хозяин манерным жестом пригласил меня в гостиную (это ж только мы приглашаем на кухню). Девица в пеньюаре дематериализовалась. Мы присели за красивый стеклянный стол, и я начал сумбурно излагать свои измышления. К слову сказать, мужчина довольно быстро меня понял, несмотря на сбивчивость, противоречивость и двусмысленность моих доводов. Конечно, я ничего не рассказал ему о трупах, мстителе и наших тщетных усилиях хоть на дюйм, хоть на йоту приблизиться к разгадке. Но пришлось рассказать ему о письме. Мужчина нервно закурил, встал и начал расхаживать по огромной гостиной из одного угла в другой.

– То есть, Вы отслеживаете почту маньяка, или кто он у вас там?.. – у меня сразу возникло ощущение, что мужчина знает что-то, но явно темнит.

– Да, естественно, мы отслеживаем его почту!

«А ты что думал? Что мы до сих пор протоколы вручную пишем? Хотя, протоколы мы действительно пишем вручную. Есть, правда у нас один коллега, который вбивает протоколы в ноутбук, но над ним хихикают, потому что он на месте преступления по два лишних часа торчит. Но уж почту-то отследить!..»

– А Вы не принимаете к вниманию тот факт, что создать новую электронную почту, вернее, адрес, не составляет труда? Дело пяти минут. Это даже я понимаю, хотя я весьма далёк от электроники, компьютеров, и техники вообще.

– Эммануил Аркадьевич! – мужчина представился сразу, как только мы вошли в гостиную. С таким имечком на роду написано быть великим артистом. – Мы теряем время. У нас есть все основания предполагать, что это письмо отправлено преступником. Скорее всего, он не маньяк, но всё же – убийца, который знает, кого и за что он убивает…

– Значит, он уже убивал? – тихо и гулко спросил он.

Голос его звучал совсем не так, как пять минут назад. «Видимо, всё-таки, артист. В момент волнения заговорил тише, без пафоса, совершенно обычным голосом. Волнуется… Для артиста – на редкость быстрая реакция и весьма продуктивная логика. Сразу понял, что к чему!.» – я одновременно пытался оценить дедуктивные способности «артиста» и обстановку. И чем больше мужчина волновался, тем неприятней и тоскливей становилось на душе. «Что-то тут не так, – понял я, – он явно знает что-то, но почему-то не торопится говорить. Чёрт! Придётся ждать утра. Вряд ли я сейчас смогу выяснить про его дочь то, что мужчина пытается скрыть…» Я решил идти по пути наименьшего сопротивления, хотя на деле получил обратное:

– Ваша дочь живёт отдельно? Постоянно? Она снимает квартиру? Вы знаете, где она, и как её найти?

– Я знаю, где её найти… – мужчина явно терзался сомнениями, – Я сам снимал ей квартиру. Она переехала сразу после нашей свадьбы с Кристиной. Я купил ей квартиру, но сейчас в ней идёт ремонт. Пришлось снять рядом ещё одну, чтобы она могла контролировать процесс отделки. На Крестовском… Вы хотите поехать туда? Я сейчас позвоню! – мужчина засуетился и стал искать вокруг себя мобильник. – Кристина! Кристи! Иди сюда, милая!

«Всё-таки, он – артист! – подумал я. – Поставленный голос, манеры, жестикуляция…». О чём я думаю?! Его дочери грозит серьёзная опасность! Серьёзная, если не сказать – смертельная. Смертельная…». Я осмыслил, наконец, текст письма полностью. «СМЕРТЕЛЬНО. УБИЙСТВЕННО», – какие знаки препинания там стоят? Дима зачитал мне текст, но он даже не заикнулся о знаках, а я даже не подумал его спросить о пунктуации. «Казнить нельзя помиловать». Просто детская игра какая-то с о-очень недетскими последствиями. Я набрал последний входящий номер. Дима ответил не сразу, видимо, уже спал. Я не стал даже извиняться:

– Дима! Это срочно. Мне нужен текст письма. Это очень срочно!

Эммануил Аркадьевич с помощью своей безмолвной Кристины – так и тянуло спросить, есть ли у неё звук – нашёл, наконец, мобильный и уже набирал номер. Судя по всему, девушка не отвечала. Или спит, или… Димка, наконец, открыл текст письма и начал зачитывать его во второй раз.

– Погоди! Меня не текст интересует, а знаки препинания. Какие знаки там расставлены?

Хозяин квартиры перестал набирать номер и в ужасе уставился на меня. Наверно, в пять утра вообще сложно сразу сориентироваться и понять, зачем к тебе явился следователь прокуратуры с сообщением о каком-то там электронном письме в адрес его дочери. Сейчас он уже явно отдавал себе отчёт, что моё явление в его квартире ни свет, ни заря – неспроста. Теперь он уже не сомневался, что дело более чем серьёзно. Он понял всю тщетность своих попыток дозвониться до дочери и смотрел на меня с нескрываемым волнением. Даже его молчаливая жена с беспокойством присела рядом с мужем и ласково гладила его по руке, пытаясь немного успокоить. Я, тем временем, услышав то, что боялся услышать больше всего, отсоединился, не поблагодарив Диму за помощь. Он не был виноват в том, что изначально прочитал мне текст без интонаций и не обратил моего внимания на знаки. Что бы изменилось, знай я весь расклад? Да ничего! Он мог просто искать и найти все письма, как я и просил. Он сделал намного больше, он перехватил новое письмо. Если бы не этот очкарик, я бы сейчас продолжал развлекаться с Жанной, а преступник уже сидел бы на хвосте у жертвы. Дима дал Элине Бершадской шанс. Сейчас от меня зависит, успеет она воспользоваться этим шансом или нет.