Услышав моё описание, Вильфрид недоверчиво закрыл глаза и покачал головой.
— Ты единственная, кто может столь легко соответствовать требованиям и ожиданиям Дяди, Розмайн. Мана и магические инструменты это предел того, что я могу выдержать. Я совсем не хочу учиться музыке под его руководством. Меня все устраивает так, как есть сейчас.
— Я бы не сказала, что мне это дается легко…
***
Прошел еще один день, и я сейчас работала над учебными пособиями для второкурсников. Учебные пособия состояли из старых заметок Экхарта и Фердинанда, учебников доступных в библиотеке, которые одолжили там для меня те, кому позволено было туда ходить, и информации, которая уже была собрана для меня годом ранее.
— Теперь, мне понятно, что со времен, когда здесь учились Фердинанд и Экхарт, в процессе обучения произошло много изменений, — заметила я.
До этого, когда я состояла в Эскадроне По Повышению Оценок Ангелики, мне это было не заметно, так как я имела дело только с учебными пособиями, необходимыми для учащегося на рыцаря, но теперь, когда я просмотрела заметки для классов первого и второго года, это было гораздо более очевидно.
Филина слегка пожала плечами, услышав мои слова.
— После гражданской войны все профессора были сменены, поэтому вполне естественно, что изменился и учебный материал, — сказала она.
Оказалось, что у большинства профессоров были помощники, и когда профессор уходил в отставку или умирал, эти помощники занимали их места и продолжали преподавать вместо них. Однако эта система была полностью разрушена массовыми чистками, последовавшими за гражданской войной. Поскольку большинство профессоров и их помощников принадлежали к одной фракции, все они были освобождены от их обязанностей. Из-за этого несколько классов вообще удалили из учебного расписания или же преподаваемый в них учебный материал претерпел сильное изменение.
— Почему новые учителя не могли просто взять учебные материалы в библиотеке, чтобы увидеть, что было охвачено их предшественниками в предыдущие годы? — вслух подумала я.
— У профессоров, как у исследователей, есть своя гордость и самоуважение. Они, вероятно, хотели отличаться от только что уволенных по политическим причинам профессоров, — присоединился к разговору Вильфрид, тоже просматривая учебники. Я, конечно, понимала это, но я бы предпочла, чтобы они уделяли больше внимания обучению своих студентов.
— Разве это не означает, что старые учебные пособия не будут ни в малейшей степени полезны? — осведомилась я вслух. Для меня, которая стремилась сдать все экзамены с первой попытки, не было ничего более раздражающего как осознание, что изучение учебников из предыдущих годов было полностью бессмысленно, так как они совершенно устарели. Я поджала губы, раздраженная тем, что моя встреча с библиотекой снова откладывается.
Филина хихикнула.
— Утихомирит ли ваше разочарование мысль о том, что сделанные вами учебные материалы, покрывающие новые уроки, скоро пополнят библиотеку, Леди Розмайн?
— …Ты мудра, Филина. Должна признаться, теперь я даже испытываю некоторую благодарность по отношению к гражданской войне.
— Все зависит от точки зрения, — согласно кивнул Вильфрид.
— В любом случае, мы почти закончили с созданием наших учебников. Что ты будешь делать, когда мы их закончим, Филина? — спросила я.
— Для всех низших дворян, желающих стать учениками чиновников, скоро будет проведено чаепитие и потому…
Как оказалось, как только мы закончим составлять учебные материалы, Филина будет тратить свое время на общение с низшими дворянами из других герцогств. Она объяснила, что посещая подобные события хочет обзавестись связями, чтобы могла собирать полезные для меня сведения.
— Я все еще нервничаю по поводу чаепития со старшими учениками, поэтому мы решили сначала попрактиковаться друг с другом, — продолжила она. — Итак, э-э-э… Есть ли что-нибудь, чему я должна уделять особое внимание во время чаепития?
— Чаепитие, а? Я полагаю, что я тоже должен обдумать свое поведение на них… — кивнул Вильфрид. — У меня ведь так же будет чаепитие, но с моими кузенами. Мы должны собрать старших учеников вместе и обсудить, что мы должны и не должны упоминать на них, — предложил он.
Пока мы все это обдумывали, Хартмут решил дать нам совет. В то утро он уже сдал экзамен и отправился в гостиную, чтобы убить время.
— Филина, вы должны знать, что они непременно спросят вас о причине повышения оценок Эренфеста. Я ведь даже не первокурсник, а мне все равно задают об этом очень много вопросов.
Усилия Комитета по повышению успеваемости в конечном счете с лихвой окупились, и, поскольку студенты всех курсов сравнительно легко сдавали письменные уроки, а также все наши первокурсники сдавали письменные уроки в первый же день, Эренфест, по-видимому, стал горячей темой для разговоров по всей Академии.
— Лорд Вильфрид выделяется своими превосходными оценками, но вы приобретаете репутацию по многим другим причинам, Леди Розмайн, — продолжал Хартмут.
— О да. Я ведь была той, кто позорно последней сдала экзамен по управлению маной, потому что обратила в пыль множество фей камней; а еще как рассказывалось в академии, я, по-видимому, атаковала профессора ездовым зверем, при создании которого за образец был взят демонический зверь; я упала без чувств и почти умерла в Самом Дальнем Зале. Вот что знают обо мне люди, — мрачно перечислила я. — А что ты говоришь, когда они спрашивают об улучшившихся оценках учеников из Эренфеста?
— Я говорю им, что наши оценки растут благодаря Святой Эренфеста, и что следующий год будет еще большим сюрпризом для окружающих, чем этот.
— Хартмут?!
— Разве это не правда? Комитет по улучшению успеваемости был вашей идеей, Леди Розмайн, а то, что первокурсники сдавали все экзамены, было результатом вашей страсти к посещению библиотеки. Те, кто изучил ваш метод сжатия маны, покажут отличные результаты на своих практических занятиях в следующем году, и поэтому я нисколько не солгал. Вы, кажется, ничего не знаете, Леди Розмайн, но вы стали известны не только потому, что с вами произошли перечисленные вами досадные происшествия. На самом деле, у вас довольно завидная репутация, ведь очень многие знают, что вы создали новые песни, сдали с первого раза все свои письменные уроки с почти идеальными оценками и прошли придворный этикет с первой попытки.
Хартмут ослепительно улыбнулся, затем повернулся к Филине и продолжил:
— Нет никакой необходимости сообщать какие-либо подробности тем, кто прибыл из других герцогств. Сведения, которые вы сообщите им должны быть не более чем что-то расплывчатое, неточное, но ни при каких обстоятельствах не лгите. Вы должны сначала заслужить доверие ваших врагов, прежде чем сможете обмануть и предать их.
— Я понимаю, — кивнула Филина, глядя на Хартмута взглядом, по которому сразу же становилось ясно, что он заработал у нее глубокое уважение.
— О боги… — простонала я, на меня вдруг снизошло озарение. — Так это ты во всем виноват, Хартмут?! Из-за тебя все слухи обо мне так странно преувеличены!
— Леди Розмайн, это недоразумение… В этом виноват не только я. Все дворяне из нашего герцогства работают воедино, чтобы распространить славу Святой Эренфеста.
— Это еще хуже! По крайней мере, посвятите эту энергию прославлению Вильфрида, поскольку он, вероятно, станет следующим эрцгерцогом. Я всего лишь скромная, обычная студентка, собирающаяся проводить большую часть своего времени в библиотеке, — возразила я.
К моему большому неудовольствию, Хартмут, как и все остальные в общей комнате, сказали, что для этого уже слишком поздно.
— Во-первых, леди Розмайн, лорду Вильфриду не пойдет на пользу, если он привыкнет получать похвалу за ваши действия.
— Правильно. Я хочу делать все, что в моих силах, и делать это сам, — сказал Вильфрид.
У меня не было другого выбора, кроме как согласиться с ними и я не могла после не заметить, что легенда о Святой Эренфеста продолжила еще шире распространяться по Академии.
