Правда, эликсир имеет и побочное действие: тот, кто попробует хоть раз магическое зелье, уже не сможет обойтись без него, а через пять-шесть лет простится с жизнью. И «Черные сердца» сознательно идут на это. Они не дорожат жизнью – ни своей, ни чужой. Готовы погибнуть, только бы утянуть за собой побольше врагов.

Как только на поле боя появляются их черно-красные стяги, даже самый опытный противник невольно бледнеет и начинает читать молитву Богине Удачи.

– «Черные сердца»? – охрипшим внезапно голосом переспросил сотник. – Разве они служат муранцам?

– Теперь да. Князь нанял их, и они движутся сюда, – подтвердил Клест.

– Мы их застали в момент, когда они форсировали реку в тридцати лигах к югу, – добавил Чесман. – С ними обоз, да и сами они тяжелы, так что движутся медленно. Но к завтрашнему утру, я уверен, пройдут по дороге в трех лигах отсюда. Они направляются к Акаши. Сюда, к лагерю, скорее всего, сворачивать не станут, но, как говорится, береженого Богиня Удачи бережет.

– Я к барону, – Келвин направился в сторону плаца, но тут же остановился: – Пол, а ты не мог бы пойти со мной? А то эта своло… хм… господин барон мне может и не поверить. Так пусть услышит новость от тебя. Так сказать, из первых рук.

– Да нам ехать надо, – поморщился Чесман. – Нельзя ни мгновения терять. Нужно как можно скорее доставить сведения в ставку графа… – Пол перехватил умоляющий взгляд Келвина и махнул рукой. – А, ладно, сделаем так. Клест, Рич, – обратился он к своим людям, – вы поезжайте вперед, а я останусь и помогу убедить барона.

«Он не барон, а баран», – со злостью подумал Келвин, уже успевший вдоволь нахлебаться проблем от своего сиятельного подопечного.

– Чушь, чушь и еще раз чушь! – Барон воинственно подкрутил усы и уставился на Чесмана круглыми совиными глазами. – «Черные сердца» не станут служить Муранскому князю. У него денег не хватит, чтобы их нанять. Наверняка вам просто со страху померещилось, и вы приняли обычную тяжелую кавалерию за «Черные сердца».

Келвин бросил виноватый взгляд в сторону Чесмана и обратился к барону:

– Ваше сиятельство, но полтыщи даже обычной тяжелой кавалерии – это очень серьезно. Если они переправились на наш берег и движутся сюда, вам лучше покинуть лагерь и вернуться в ставку графа Тесандра…

– И не подумаю! – отрезал Ливага. – Говорю тебе, все это чушь! Никакая тяжелая кавалерия не может форсировать эту реку. Слишком рискованно – течение очень быстрое, есть опасность потерять и всадников, и обоз. Нет, муранское войско в полном составе пойдет по дальнему от нас берегу прямиком к Акаши.

Барон Ливага повторил слова, услышанные им в ставке. Именно к такому выводу поначалу пришли граф и его военачальники. Но все же Тесандр решил подстраховаться и отправил несколько тайных дозоров, проследить за передвижениями врага. Большинство лазутчиков погибло. Троице Чесмана повезло – им удалось не только вернуться живыми, но и собрать поистине бесценные сведения о замыслах противника.

– Муранцы не станут форсировать реку, – повторил Ливага. – Слишком опасно для них.

– Они на это и рассчитывают, – кивнул Чесман. – Надеются, что мы подумаем, будто их войска не станут рисковать на стремнине. А они вот рискнули, отправили тяжелую конницу в тыл нашему войску, надеясь, что «Черные сердца» одним ударом поставят победную точку в этой войне… И оно так и было бы, не узнай мы вовремя о переправе.

– Ерунда, – поморщился барон. – По-моему, ты врешь и про «Черные сердца», и про переправу. Выдумал всю эту чушь, чтобы только выслужиться перед Тесандром. Мне знакома твоя рожа, ты постоянно отираешься возле графа. Я таких, как ты, насквозь вижу. Небось, интриги плетешь? Мечтаешь получить титул вассального дворянина, да? Но берегись! Я открою графу глаза на твое вранье!

Келвин сидел красный, как рак, и старался не встречаться взглядом с Чесманом, чувствуя себя виноватым, что уговорил раззведчика пообщаться с Ливагой.

Сам Чесман на обвинение отреагировал спокойно, его лицо не утратило доброжелательной вежливости, а жест, которым он протянул некий предмет барону, был плавным и даже чуть-чуть ленивым.

– Что ты мне тут суешь? – проворчал Ливага, но предмет взял. Им оказалась небольшая плоская бляха из червленого серебра в виде сердца и двух перекрещенных мечей. Барон побагровел, его тучная шея под высоким тугим воротником камзола покрылась потом. – Что?.. Что это такое, а?!

– Нагрудный знак обозника «Черных сердец», – невозмутимо ответил Чесман. – Мы сняли его с трупа вышеупомянутого обозника на нашем берегу. Любой маг, владеющий даже самыми простейшими заклинаниями поиска, легко подтвердит мои слова и назовет то место, где был убит обозник. У вас здесь есть хоть какой-нибудь маг?

– И даже очень опытный. Он проверит твой жалкий лепет, не сомневайся. И если окажется, что ты врешь, тебя немедленно посадят на кол! – с вызовом ответил барон.

Он уже полностью поверил лазутчику, но считал, что подчиненных следует держать в узде, дабы боялись и трепетали перед высоким начальством.

Чесман трепетать не стал. Пока маг возился с нагрудным знаком, он вместе с Келвином прошел на кухню и с удовольствием съел предложенный обед. Конечно, ополченцев кормили немногим лучше, чем свиней, но оголодавший лазутчик смел все, не чувствуя ни мерзкого вкуса, ни отвратительного запаха. Сотник поглядывал на него и качал головой.

Чесман как раз заканчивал трапезу, когда пришел один из людей Келвина и сказал, что Ливага желает видеть их обоих.

– Барон готов выехать немедленно? – спросил Келвин.

– Вряд ли. Скорее наоборот, – ответил посланец. – Его сиятельство собрали всех сотников и тысячников ополчения, всех наставников. И темник тоже там…

– Зачем? Что он еще затеял? – напрягся Келвин.

– Не могу знать. Но настроены их сиятельство очень решительно.

– Это не к добру, – нахмурился Келвин.

– Ладно, пойдем. – Чесман поднялся из-за стола. – Узнаем, что там еще затеял наш неугомонный барон.

Как оказалось, Ливага на этот раз переплюнул сам себя. Он вознамерился остановить отряд «Черных сердец» с помощью имеющихся в его распоряжении ополченцев и сотни Келвина. Да не просто остановить, а разгромить подчистую!

В последнее время репутация барона, как военачальника, серьезно пошатнулась, и теперь Ливага намеревался полностью восстановить ее. Он уже видел в сладких мечтах, как о нем слагают легенды. Как рассказы о его блестящем полководческом таланте разлетаются по всему миру Ксантины, и какой-нибудь король, например, огромной и блистательной Саарии, говорит своему полководцу: «Вот, учитесь у барона Ливаги, как надо воевать. Он сумел организовать диких, необученных крестьян так, что они под его мудрым руководством разгромили тьму тьмущую элитной конницы врага. Да не кого-нибудь, а самих «Черных сердец»!»

– Но это невозможно! – резкий голос Келвина вдребезги разбил сладкие мечты барона.

Ливага очнулся от грез и с раздражением посмотрел на своего сотника:

– И что же кажется тебе невозможным?

– С полутора тысячей наспех обученных ополченцев невозможно не только разгромить пять сотен регулярной тяжелой конницы, но и просто выдержать их первый удар. Да они сметут нас и даже не заметят!

– Повтори, пожалуйста, сколько ты сказал у нас ополченцев? – вкрадчиво поинтересовался барон.

– Полторы тысячи, – мрачно повторил Келвин.

– А у них сколько конницы? – продолжал напирать барон.

– Пятьсот.

– Полторы тысячи против пятисот… Перевес на нашей стороне, не так ли? – Барон воинственно подкрутил усы и насмешливо уставился на сотника. – Ты боишься втроем выйти против одного, мой «храбрый» воин?

Келвин от возмущения потерял дар речи. Зато осмелился подать голос темник, возглавляющий тренировочный лагерь. Бывалый вояка, он лучше всех знал, на что способно его ополчение, к тому же, в отличие от барона, прекрасно представлял, что такое тяжелая конница вообще и «Черные сердца» в частности.