В комнате блеснула тусклая вспышка. Через минуту еще и еще. Кто-то зажег фонарь и возился у тумбочек. Максим приник носом к окну. Внезапно чья-то рука швырнула его оземь.

- Ты что здесь делаешь, извращенец? – прорычал в ухо чей-то знакомый голос.

- У нас тут… - проблеял от неожиданности Максим. Незнакомец рывком поставил его на ноги.

- Это вы, товарищ Безымянный? – спросил усатый охранник, подозрительно глядя прямо в лицо. – А я-то думаю, какой маньяк в окно к ребятам лезет?

- У нас кража намечается, - вздохнул Максим и вновь заглянул в спальню. – Кто-то шерудит в тумбочках. Но, похоже, мы спугнули злодея.

Несколько минут Максим с охранником смотрели сквозь тщательно вымытое стекло. Ничего подозрительного больше не происходило.

- Ладно. Утро вечера мудренее. Разберусь завтра, - Максим почесал лоб и добавил не без издевки: - Не хотите в картишки перекинуться?

Пышные усы охранника встопорщились, как шерсть на загривке разъяренного кота:

- Смеетесь? – возмутился он. – С вами поиграй – без трусов останешься! Вы же карты, как рентгеном, просвечиваете! Нет, хватит с меня!

Максим пожал плечами, вернулся в комнату, разделся и снова лег спать. Разбудил его стук в дверь.

- Минутку! – Максим быстро натянул рубашку и брюки. – Заходите!

В комнату влетела старшая над воспитанниками Яна Трефилова – высокая и тощая, как засохшая сосна, девушка шестнадцати лет:

- У нас кража! – выпалила она. – У Лозовского, Сережи, телефон пропал! Совсем новый!

- Обыщите тумбочки, делов-то?

- Да уже! Нигде ничего.

Максим почесал в затылке. Среди воспитанников есть, конечно, и те, кто может влезть другому человеку в голову, но сознательно пользоваться своими способностями малолетки толком не умеют – для этого необходим житейский опыт и развитые навыки. Что ж. Придется разбираться самому.

- Яна! Всех в спортзал! – приказал Максим.

Пятнадцать воспитанников – семь мальчиков и восемь девочек, выстроились в шеренгу. Вместе с Яной на всю страну нашлось всего шестнадцать особых детей. И теперь они стояли в ряд – такие разные и, вместе с тем, такие одинаковые…

Максим прошел вдоль строя, тыкая в каждого пальцем и задавая единственный вопрос:

- Ты украл?

И каждый звонко отвечал: «Нет!». Максим пожал плечами, махнул рукой и приказал всем разойтись. В отличие от прожженного ФСБ-шника Фирсова дети не умели маскировать ложь за недосказанностью. Вычислить воришку было нетрудно. Но пока Максим предпочел молчать.

Зато когда начались занятия, он вошел в класс, пожал руку седому преподавателю русского языка – Вершинину Петру Петровичу, и указал на коренастого двенадцатилетнего пацана с веселым лицом и озорными глазами:

- Петр Петрович, мне нужен кто-то в помощь – лестницу подержать. Можно взять Никиту? Он вроде как самый здоровый из всех.

- Разумеется, - интеллигентно ответил Петр Петрович. – Для вас все, что угодно, Максим Игоревич.

Максим повел воспитанника в спальню.

- Это ты украл телефон? Так?

Никита ухмыльнулся:

- Неа! Это клевета!

- Друг! Я тебя насквозь вижу. И потроха, и душу, – сказал Максим. – Куда ты спрятал мобилку?

Никита только скривился.

Тогда Максим прошел мимо тумбочек, открывая и заглядывая в каждую. Возле кровати Саши – «ботаника» и отличника, он почувствовал наивное злорадство «преступника». Максим пошарил по матрасу, засунул руку в щель между стеной и деревянной рамой, и достал оттуда новенький смартфон.

- Вот кто вор! – выкрикнул Никита.

Максим наклонил голову, словно говоря: «Ну-ну, ври дальше!» - и положил телефон в тумбочку хозяину.

- Никитос! Возвращайся на урок. Скажешь – телефон завалился за… плинтус. Щели большие.

Мальчик недоуменно посмотрел на Максима:

- И вы не расскажете об этом Яне?

- Было бы о чем говорить. Пропажа нашлась. Иди. Делай добро и бросай его в воду, как говорится.

Максим ушел в комнату отдыха преподавателей и сел за ноутбук – почитать новости. Но едва он открыл интернет-портал, как распахнулась дверь и в помещение без стука ворвалась Яна:

- Вы ведь знаете, кто украл, да? И я знаю, я ведь, как вы! Я тоже знаю правду! Почему вы его прикрыли?

Максим только развел руками.

- Зачем его вообще взяли сюда? – напирала Яна. – От него только проблемы! Никитос же совершенно глухой! Ну, то есть, у него нет никаких особых талантов!

- Я сейчас и сам оглохну, - сказал Максим, потирая уши. – Взяли и взяли. Тебе-то что? Я – человек подневольный. Кого мне приказали, того я и взял.

- Но что мне делать сейчас? Я не хочу, чтобы у меня в группе продолжались такие… инциденты.

- Ничего не надо делать. Просто держи оборону.

- Мы же не можем ждать, пока все само рассосется?

Максим печально посмотрел на экран ноутбука:

- Это неизбежно, понимаешь? Мы не можем это предотвратить.

Яна лишь вздернула плечи:

- Я вас не совсем понимаю.

- Я и сам себя не всегда понимаю. Поэтому просто забей.

Настойчиво зазвонил старый эбонитовый телефон. Максим схватил трубку:

- Пункт проката подводных лодок!

В ответ раздался недовольный голос Фирсова:

- Может, все-таки камеры в спальнях установим? Я в курсе и об инциденте, и об его исходе.

- Мой ответ, как и обычно: нет. Так мы никогда не завоюем доверие у детей. Принудительно «особых» детей сотрудничать не заставишь. Они всегда будут на шаг впереди.

- С тобой у нас все получилось.

- Не надо фарисействовать. Мою историю вы и сами прекрасно знаете. В общем, я против установки камер.

- Как знаешь. И еще одно: с завтрашнего дня я в отпуске. Поеду в санаторий в Сочи, подлечусь. Сам тоже можешь в интернат не ходить. Понадобишься – позвонят.

- Хорошо. Счастливо отдохнуть.

«Чтоб ты сдох!» - едва не вырвалось у Максима. Но он сдержался. Просто молча повесил трубку и отправился домой.

Ехать предстояло через весь город: школу устроили на окраине, специально выстроив для нее двухэтажное здание возле второго железнодорожного вокзала. Официально она называлась «Школа-интернат для одаренных детей». Вот только нигде не указывалось, каким именно даром должны были обладать кандидаты на обучение в этом не очень почтенном заведении. И, разумеется, никто и никогда не упоминал о нем в документах ФСБ. Все бумаги проводили через Министерство образования.

Когда Максим появился в квартире, Олеся бросилась к нему навстречу. Женская интуиция подсказала ей, что у мужа что-то не в порядке.

- Все хорошо, - поспешил успокоить ее Максим. – Проблемы начнутся через неделю. А пока – гуляй, рванина! Фирсов в отпуске. Меня никто не будет доставать.

За ужином он не проронил ни слова.

Максим ошибся: события начали развиваться гораздо раньше. Ему позвонили утром на третий день.

- Специалист по монтажу! Где посижу, где полежу! – ответил он.

В динамике беспроводной гарнитуры раздался обеспокоенный голос Яны:

- Здрасьте! У нас ЧП! Никитос пропал. На перекличку не явился.

- Я сейчас приеду! Ничего не трогайте, никому ни слова - это всех касается. Считайте себя партизанами. Как хорошо, что вы сразу позвонили мне!

Максим тут же вызвал такси. Машины долго не было, и Олеся успела разогреть еду. Максим наскоро позавтракал и, уже с порога, сказал:

- Собери мне рюкзак. В Зону. Положи все, что нужно для долгого похода.

Олеся встала на цыпочки, потерлась носом о щеку Максима и тихо сказала:

- Это нужно?

- Вряд ли у меня получится откосить. Если кто и может отыскать пропажу, так только я.

Максим поцеловал жену, спустился по лестнице и сел в такси. Через двадцать минут он уже был на месте.

Его встретила Яна. Она бежала к нему, размахивая, точно белым флагом, листком бумаги. На нем было написано всего три слова: «Я в Зоне». Максим оттолкнул Яну и бросился на второй этаж, приговаривая: «Только бы он оказался на месте…» Но учительская была пуста.