— Да, сэр, — нахмурился Тшель, не понимая почему разговор вновь вернулся в рабочее русло. — Разве вы не собираетесь принять меры в отношении пилотов, нарушивших закон?

— Для этого есть трибунал и будет более благоприятная обстановка, — отрезал я. — Мы переходим ко второй фазе операции, капитан. Сообщите «Скимитарам» о смене приоритетов. Теперь они переходят к уничтожению вражеских кораблей.

— Сэр, противник разделился на две группировки, — напомнил Тшель. — Если зону «Альфа» мы еще в состоянии зачистить, то «Бета»…

Он замолчал, встретившись со мной взглядом.

— Выполняйте приказ, капитан, — отрезал я. — И сообщите нашим связистам, что в ближайшее время один из малых транспортных кораблей противника может подать наш опознавательный сигнал. Необходимо будет защитить этот звездолет и эскортировать его за пределы зоны боевых действий.

— Будет исполнено, сэр.

Погладив заснувшую на моих коленях йсаламири, я активировал встроенный в подлокотник кресла комлинк.

Пора сделать несколько важных звонков, чтобы разгром начался.

Несмотря на то, что он был готов к этому, баззер «желтой тревоги» застал Креба врасплох.

Он давно уже проснулся, чувствуя себя довольно отдохнувшим, свежим и готовым к выполнению поставленных боевых задач.

Несколько секунд ему потребовалось для того, чтобы закрыть вентиляционные клапаны комбинезоны (не сидеть же в практически герметичном полускафандре несколько часов в ожидании команды тревоги?), заново подключил его к контроллеру системы жизнеобеспечения на груди и, сдвинув вниз шлем, вернул перчатки на место, отрезав себя от остатков атмосферы в стартовой ячейке.

Следом настал черед верхнего люка, привязных ремней и ставшего уже обязательным ритуалом взгляда на совмещенное голофото.

Двигатели прогреты, топливо в баки добавлено, еще один контроль перед вылетом произведен.

Скоро им дадут команду.

«Скимитары» уже пошли.

Значит скоро станет совсем «жарко» и потребуются остальные машины, находящиеся до сих пор в резерве.

Он почувствовал легкое покалывание в пальцах.

С удивлением посмотрел на них, стараясь вспомнить, когда чувствовал это в последний раз.

Выходило, что во времена Академии, когда он, зеленый еще новобранец, только приступал к пилотированию.

Сперва покалывание сочеталось со страхом неудач.

Затем — с трепетом и предвкушением полета.

Сейчас было все тоже самое.

Страха нет — только желание наконец-то выбраться из этой огромной металлической коробки, окружающей его эти недели.

И выбраться — не для тренировок, учений, отработки и боевого слаживания с остальными.

Выбраться для боя.

Настоящего.

Беспощадного.

Лицом к лицу с противником.

В шлеме раздался звуковой сигнал, сообщающий о связи с диспетчером, руководящим полетом.

— Лидер, ваши люди готовы к вылету?

Странный вопрос.

— Готовы и ждут, диспетчер, — отчеканил Креб.

«Как и я сам», — добавил он мысленно.

— Это хорошо…

Мужчина нахмурился.

Неуставные фразы.

Тяжелый вздох.

Многозначительная пауза.

— КДП, есть проблемы? — спросил он напрямую.

Есть что-то, что хотел сказать его руководитель полетов.

Что-то, что он не мог решиться произнести.

Потому что знал, что Кребу это не понравится.

Потому и медлил.

Что-то на грани личного и служебного долга, что и вызывает диссонанс у старшего офицера.

— Креб, — послышался сухой щелчок перехода на личный канал. — Я не должен тебе этого говорить, вообще-то…

«Тогда зачем говоришь?»

— Есть плохие новости, сынок.

«Я тебя не видел в жизни, диспетчер, а судя по голосу, ты едва ли старше меня лет на десять».

— Слушаю, сэр.

«Если будет очередная отмена вылета, я переведусь на любую патрульную лохань, лишь бы летать».

— Получена информация, что Криг Джайнер погиб, — произнес диспетчер.

Креб почувствовал, как напрягается кожа на его лице, как скрипят зубы, проходясь друг по другу.

— Как, сэр? — спросил он.

Его хватило только на это.

— Вышел на атаку разрушителя противника, с прикрытием канонерок. Как оказалось, Xg-1 отработали всем боекомплектом, но «занновцы» как-то запустили свою плазменную пушку. Криг пошел на таран. Судя по всему он только с лазерами остался, — то есть отстрелял все свои кумулятивные ракеты, — а по данным сканеров никого рядом не было из своих… Сынок, он погиб, спасая флагман, благодаря нему все живы…

— Я понял, сэр, — ответил он. — Почему сообщают мне?

По нормам военного законодательства известие о гибели или пропажи без вести военнослужащего должны сообщаться его ближайшим родственникам.

— Да вроде нет у него никого больше, Креб, — ответил диспетчер. — Вот вообще никого… А у тебя он ведомым был…

Теперь ясно.

Связка «Ведущий-ведомый» — это основа Пилотского корпуса.

Это нерушимый монолит, который может выполнить любую задачу и обязан постоять друг за друга.

И, справедливости ради, стоит сказать, что ведомому частенько достается больше ведущего.

— Я понял, сэр, — ответил Креб. — Я учту это.

— Понимаю, что учтешь, сынок, — продолжал диспетчер. — Просто, хочу, чтобы ты знал. Сегодня все враги не кончатся. И завтра. И послезавтра. Не нужно идти в бой с мыслью, что жизнь кончена.

«Какая-то кривая психология».

— Я понял, сэр.

— Живи, Креб, — продолжил диспетчер вкрадчивым тоном. — Живи, чтобы помнить о тех, о ком больше некому вспоминать. Сунешься в это месиво с горячей головой, со всем своим пылом — и не вернешься назад. Я хочу, чтобы ты пролетел через магнитное поле с полным осознанием того, что тебе есть ради чего возвращаться назад.

«Пока тебя помнят — ты бессмертен».

Почему-то появилась мысль, что о фотографии на приборной панели знает не только он один.

А следом за этим умозаключением появилось и другое.

Вокодер скрывает интонации.

В пусть дежурного по КДП вмонтирован вокодер, а не простой микрофон, как в комлинке.

— Сэр, — медленно произнес он. — С кем я говорю? Назовите свой личный номер и уровень допуска.

Послышалось едва заметное хмыканье.

— Бета-Альфа-2-1-Лидер-Гигант, — от такого личного номера и поседеть можно на досуге. — Уровень допуска тоже сказать, сынок?

— Нет, сэр, — поспешил с ответом Креб. — Все предельно понятно. Я услышал ваше наставление. Я сделаю все в моих силах, чтобы вернуться. И помнить тех, о ком больше некому вспоминать.

Такой личный номер кого угодно в чувство приведет.

И голову прочистит.

А по слухам — над кое-кем даже физическую расправу устраивал в рамках давно не применяющихся к офицерам дисциплинарных взысканий.

— Вот и хорошо, сынок, — продолжил «диспетчер». — А теперь — лети и надери им задницы.

Вспыхнул «красный».

Вылет.

Машина легко сошла с кронштейнов и устремилась в прямоугольный зев ангарной ячейки.

«Мститель» тряхнуло, когда сквозь защиту магнитного поля в вакуум вырвался пузырь воздуха вместе с машиной.

Второй — когда они прорвали второе поле и вышли на оперативный простор поля боя.

Залитое красно-бело-зеленым и синим огнем лазеров, турболазеров и ионных пушек, дымными струями ракетных следов, взрывами и круговертью смерти, место грандиозного сражения.

В котором им предстоит поставить финальную точку.

Креб сжал штурвал так, что костяшки пальцев побелели.

Он не видел этого — чувствовал.

Привык за столько времени.

Столько боев, столько потерь.

Теперь и Криг…

Авиакрыло «Химеры» было его семьей.

Двадцать четыре пилота TIE-перехватчиков, из которых он знали лишь тех, кто еще не реализовал свои «положенные» до уничтожения вылеты.

Джайнир был последним.

Теперь — никого не осталось.

«Пока тебя помнят — ты бессмертен».

Фраза подействовала охлаждающим душем.