Набираю маму и слышу музыку её рингтона, она доносится с кухни. Сбрасываю звонок, ещё не понимая, как в такое время мама может быть дома.

Она выходит мне навстречу, открывая дверь на кухню.

— Привет, Лучик. Пойдем, как раз всё готово. — Она позвала меня за собой.

Неужели пронесло? Она меня не отчитает? Даже неодобрительный взгляд не кинет? Просто, чтобы не расслаблялась.

Прогнала жужжащие и зудящие мысли. Будем решать проблемы по мере их поступления. Всё, никаких лишних накручиваний, закручиваний и засолок.

Только захожу на кухню, как меня окутывает вкуснейший запах в мире. Рыбная запеканка с овощами, ммм, то, что я безумно люблю. И мама об этом знает.

— Решила нас порадовать. — Признается мама, подмигивая мне.

Та связь, крепкая и прочная, которая между нами есть и всегда была, в последние дни как-то истончилась. Мне так казалось, я так чувствовала. Да, говорили, да, делились, шутили, обменивались эмоциями, но всё не то.

И вот теперь все мои сомнения, тягучие и разъедающие, просто испарились под уверенной напористостью маминого подмигивания.

Мы покушали вдвоем, попили чай. Никто, абсолютно никто нам не мешал, на кухню не заглядывал даже пустяка ради. Вдвоем во всем мире, как давно-давно раньше и очень редко сейчас.

Мама рассказала, что теперь нагрузки у неё станет гораздо меньше и она сможет приходить домой вот так рано.

И я расслабилась, эта тема меня беспокоила, хотя напрямую я с мамой поговорила об этом всего раз. Наверное, отец был более настойчив, чувствуется его рука: мама почти не жалеет об изменении своего режима.

Вот так в разговорах я уже начала забывать, как злилась на Ольгу, как готова была разнести её в пух и прах, при всех, не обращая внимания на то, поверят мне или ей.

Об Ульяне мама заговорила сама. Она всегда чувствует подходящий момент, и когда я начала мыть посуду, когда завороженной магией воды стала успокаиваться, она поделилась очень важным. Недостающим пазлом.

— Ульяна давно мечтала стать учителем, но ей не хватало профильного образования. Мы помогли ей.

Даже так! Это что же, выводы мои были преждевременными? Хм, зато проехались они катком, не щадя ни миллиметра, всё под пресс, всё.

— Как помогли?

— Помогли найти людей, которые смогут подготовить её к вступительным экзаменам. И договорились оплатить обучение, если, конечно, она позволит нам.

Но… Ульяна была слишком серьезна. И как же, Оля ведь выдала её. Я обернулась на маму, которая стояла рядом, наблюдала, как мою посуду и уже вымытую складывала в шкаф.

— Ты хочешь меня спросить. Я вижу. Не нужно больше откладывать неизбежное.

Но мама меня удивила.

— Мия, если бы от твоего решения зависело, переедем ли мы за границу, ты бы согласилась? — И внимательный, цепкий взгляд.

— Да. — Выпалила я, а потом только подумала, что получилось уж слишком скоропалительно, подозрительно.

Мама кивнула своим мыслям. И мне показалось, что она совсем не удивилась моему ответу. И вопросы был каким-то скорее риторическим. Опять появились зудящие ощущения, поэтому поспешила добавить.

— Но у меня здесь много начатого, здесь всё…

— Мия, мне звонил отец Дениса Соломонова.

Сердце пропустило удар. Почему всё так быстро набирает обороты, покажите мне глаза того, кто решил не просто припомнить прошлое, но распотрошить его. Зачем? Вот за-чем?!

Мама больше не продолжала. То ли паузу выжидала, то ли давала отправиться от супермега бомбы замедленного действия.

— Что он хотел?

— Он спросил, нужна ли нам какая компенсация. Узнал, как ты себя чувствуешь.

Я выключила кран, из которого вода текла уже просто так. Ни мыть, ни мылить не могла.

— А ты?

— Сказала, как есть. Ты ведь хорошо себя чувствуешь? — Мама взяла меня за руки, развернула к себе и посмотрела в глаза. Так строго, но в то же время чутко, как может только она.

— Да, мам. Я прекрасно себя чувствую, меня никто и ничто не беспокоит. Дэн уже давно меня никак не достаёт. Да это и было…так…мелочи.

— Его отец сказал, что от нас зависит, как он спросит с сына.

— Что? В смысле?

— Сказал, что не намерен что-либо заминать. И останавливать нас не будет, примет любое решение. С сыном воспитательную беседу уже провел. — Мама пересказывала слова незнакомого мне человека, но я так явно представила, какой он весь деловой, требовательный и суровый.

И мама лишь подтвердила мои предположения.

— Мия, он говорил хладнокровно, как не о своем сыне. Настроен действительно серьезно, даже меня врасплох застал. Энергетика его — это что-то с чем-то, через трубку пробрало до пяток.

— Мама, мамочка, ты же ему сказала, что у нас нет претензий? Всё хорошо, школьные годы, подростки ещё, всякое бывает. Да? — С мольбой в глазах смотрела на маму и ждала её ответа, как вердикта или приговора.

— Мия, я однажды вмешалась в твою жизнь. Влетела вихрем, разнесла и вырвала с корнем то, что можно было лишь взрыхлить. Я… не думаю, что вправе решать за тебя. Сейчас тем более, не зная всей ситуации, но я доверяю тебе. Поэтому скажи мне, пожалуйста, только ничего не скрывай, ничего и никого не бойся. Скажи, как ты себя чувствуешь?

В этом вопросе было всё: и тревога, и волнение, и скрытая надежда, и доверие, и право на свободу.

Тогда, с Амиром, мне действительно не дали выбора, втянули, затаскали по опросам, осмотрам и прочим официальностям. Маму было не унять, и страшно было видеть, как врача-гинеколога, привыкшего ко всему, сжимает от боли, от бессилия, что не уберегла. Или каких-нибудь похожих мыслей, я могу только сыпать догадками.

Но сейчас, как бы признание Дэна не напугало, не обескуражило там, в приемном покое, здесь и сейчас мама давала мне выбор.

— Было всякое, я не буду всего рассказывать, вспоминать. Новеньких в элитном всегда испытывают, поэтому нормально. Но сейчас всё хорошо, правда. И даже с глазом… Мам, я не врала, тогда я сама невовремя обернулась на шум, когда бумажка блеснула прям около переносицы. Это была случайность, как бы обидно и горько мне потом не было, но это просто случайность.

Мама верила. Не поверила, а именно верила, она будто наперед знала, что я скажу.

Я поступаю правильно. Не чувствую удушья или озноба.

— Хорошо, я тогда передам твои слова отцу Дениса. Ты не против?

— Нет, нет конечно!

— Я знала, что ты справишься. Буду успокаивать Лёню, а то он что-то крепко поводья натягивает. — Мама улыбнулась. — И ещё, Мия. Я ценю людей, которым ты доверяешь. У Ульяны всё будет хорошо, она хорошая девушка. Боец! — И потрясла кулаком, показывая силу и мощь Ульяны.

Мы дружно рассмеялись.

Один разговор, всего один может поднять настроение до небес. Гора с плеч упала — мама на моей стороне. Всегда была и будет.

Только теперь она не закрывает своей грудью, а мудро подставляет плечо.

Спасибо за эту связь!

Как я могла в ней сомневаться?!

Несмотря на мои «посиделки-засиделки» в библиотеке, до репетитора оставалось ещё уйму времени, а задания я все сделала в воскресенье. Так что оставалось время прибраться и решить, что же делать с коробкой, полной всякой нечисти.

Всё из прошлого каким-то странно-обходным путем перебирается на злачную сторону и превращается в эту самую нечисть. Сон в руку, что ещё могу сказать. Терпи, Мия, атаманом будешь!

Мама поднялась наверх, в библиотеку, сказала, нужно поработать над научной статьей. Неугомонный она у меня труженик, и практик, и теоретик. Любит делиться опытом, не жадничает и всегда рассказывает, что да как.

В тот раз, когда Оля нагнала на меня за тунеядство, убраться мне помогла Ульяна. Теперь буду хозяйничать сама. Как говорят? Любой труд облагораживает, вот это самое то для меня и моей израненной психики.

Успеваю убраться только в своей комнате, гостевой и зале на втором этаже, как из непринужденной спокойной трудотерапии меня выхватывает оповещение.