— Нелюбимые для любимой… — Разглядывая конфеты, произнесла женщина. — А впрочем, себялюбы появились не сейчас. Их и в наше время хватало.

Рубина улыбнулась мне. И эта её улыбка пронзила насквозь все мои нелепые переживания. Правда, ушёл и ушёл. Скатертью дорога, благословляю на все четыре стороны!

— Пойдёмте. — Заговорил Дэн, не мешая, не перебивая нас и наш странный полунемой, полуаллегоричный диалог.

Пойдёмте… Так просто и так легко.

И мы пошли!

Рубина всё так же держала Дэна под руку, а я семенила рядом, по правую руку от неё. Куда шла, зачем и почему? Не смогу ответить. Но с ними мне так стало спокойно, словно умиротворение накрыло меня с ног до головы. Да что там накрыло — взяло на абордаж.

Так неспешно мы прошли к незнакомому мне автомобилю. Дверь открылась и нам навстречу вышла Марина Владимировна. Мой психолог. Вот это встреча. Нарочно не придумать, я ведь сегодня вечер расчистила в том числе и от нашей консультации. Ой, как неловко…

Но Марина Владимировна, казалось, была более обеспокоена за Рубину. Она так крепко её обняла, что извинения, которые были уже у меня наготове, так и застряли в горле.

— Как ты себя чувствуешь? — Всматриваясь в лицо Рубины, спросила она.

— Прекрасно! В этот раз думаю всё прошло быстрее. Да? — Пытаясь удостовериться в ощущениях, проговорила Рубина.

— О, да. Намного! Мы должны поговорить об этом. — Безапелляционно, не подвергая сомнениям, ответила ей психолог.

Я краем глаза посмотрела на Дэна. Всё происходящее было мне настолько непривычно, что невольно потянулась за поддержкой совершенно успокоившегося Эндшпиля.

Мы с ним стояли за спиной Рубины, как два телохранителя. Только вот Президент теперь у нас более привлекательный и интересный, чем сам Дэн!

На задворках сознания отметила, что мы действительно одеты в тон, у меня облепиховые шапка и снуд, а у него — худи. Верхней одежды на парне не было, он будто из дома выскочил прямо в чём был. Но от холода не ежился, Эндшпиль вообще никак не реагировал на пронизывающий ветер, который во всю гулял по его телу. Глядя на него, мне самой стало до жути холодно.

Да, тут краем глаза-то смотреть не получается, пялюсь на одноклассника, как будто впервые его вижу!

Дэн поймал мой взгляд и кивнул. Чему, в знак чего, не поняла, но и я кивнула в ответ. Соглашаясь, принимая, благодаря — всё сразу, наверное. То, как он сказал мне «спасибо», настолько отпечаталось в моей впечатлительной голове, что эта хрупкая искренность, казалось, до сих пор окутывает нас. Связывает нас.

И мне это нравилось. Как тогда на игре, как потом в приемном покое, когда Дэн просто сидел рядом. Вспомнила это, и на душе стало ещё светлее: интересно, могу я считать, что отплатила ему той же монетой?

Эта мысль была приятной, прогонять её мне совсем не хотелось, пусть живёт и цветёт, чтобы притягивать такие же добрые и лучистые.

Мы так стояли и смотрели друг на друга. И время замерло. Не остановилось, а именно застыло, чтобы нас не спугнуть.

— Мия, здравствуй! — Поприветствовала меня Марина Владимировна, и я поспешно отвела взгляд от Эндшпиля.

— Здравствуйте. — Немного виновато сказала я. Гложило, что я попросила отменить нашу встречу из-за какого-то прошлого, от которого мне и помогают избавиться.

Да, удивительная ты пациентка, Мия.

— У Мии сегодня должен быть самый прекрасный вечер. Поедем к нам! — Это звучало даже не как предложение, а самый что ни на есть призыв к действию.

Ох, вот такой боевой и бойкой Рубина мне нравилась, конечно, больше. Но перепады её реальности, выпадение пазлов из настоящего, были для меня такими странными, что я сначала и не приняла её предложение всерьез.

Но когда его поддержали и Марина Владимировна, и даже Эндшпиль, я поняла, что меня действительно пригласили в гости.

В гости к Соломоновым!

— Нет-нет, что вы. Я…мне… нужно домой. — Пыталась придумать оправдание, но ничего путного мне память не подкинула.

У меня не было причин отказываться от приглашения. Ни одной настоящей и весомой.

— Мама, мы сядем с тобой назад, а Мии уступим пассажирское рядом с Мариной. — Вовсю раскомандовался Дэн, не обращая внимание на мои возражения. Точнее на мой детский лепет.

Сначала он помог сесть Рубине, а потом открыл дверь мне.

А я… я смотрела на него перепуганной и раскрасневшейся. Не хочу, не хочу я к ним в гости. Я же не готова, совсем. Этот вечер должен был быть совсем другим!

— Я думал, тебе интересно узнать, как я срисовал твой образ. — И совершенно озорной прищур, пробуждающий моё погасшее любопытство.

Настоящий жук, в самое яблочко попал. Напомнил, что оно, это яблочко-то, существует, прицелился и не промахнулся.

Глубоко вздохнув, соглашаюсь на поражение. Мне интересно, глупо это отрицать.

Но…

— Я не могу пойти в гости с пустыми руками. Мы можем по дороге заехать в какой-нибудь продуктовый? — Спрашиваю у Дэна, потому что только мы с ним и стоим около открытой двери. И Рубина, и Марина Владимировна уже давно заняли свои удобные места.

Вся плутоватость вмиг истлела из глаз Дэна, он внимательно посмотрел на меня. А мой взгляд заметался между открытой дверью, облепиховым худи и его чересчур цепким взглядом.

— Мия, мы заедем. Присаживайся, пожалуйста. — Ответила на мой вопрос Рубина.

— Да, Мия. У нас будут по пути продуктовые. — Подтвердила её слова Марина Владимировна, которая сидела за рулем автомобиля.

Боже, какая же невероятная ситуация. Я будто стала зрителем иммерсивного театра, вокруг меня проживают жизнь, а мне лишь остается наблюдать со стороны. Не иначе. Я ведь и себя сейчас ощущаю, как будто «со стороны».

Я, Дэн, его мама и мой психолог. Потрясающий по своей невиданности квартет…

Э-эх. Была не была! Я ничего не теряю, будем спасать наш вечер. Видимо, он у нас у всех выдался каким-то не таким.

Этот вечер… Он так был мне нужен. Больше, чем я могла себе тогда представить.

Если бы меня отпустили, пусть проводили бы до дома, пожелали хороших снов и так далее, я бы не смогла понять, какой Он. Какие они, Соломоновы.

У магазина мы действительно остановились, даже у двух. Дэн везде меня сопровождал, как бы я не отнекивалась от его помощи.

Думала, он что-то выкинет и наконец перестанет быть таким умиротворенным, таким возмужалым. Вот где тот леший, что мне жизнь портил, пугал, доставал, подставлял?

Но опасения мои были не просто напрасны, а именно бесполезны. И если бы вдруг они ожили, то покрутили бы у виска, поражаясь моей утучнённой подозрительности.

Эндшпиль вёл себя так…честно. Позволял выбирать мне гостинцев столько, сколько я хотела, лишь подсказывал, что любит мама и, как оказалось, тётя. Ага, Марина Владимировна — родная сестра отца, золовка Рубины, с которой дружат тепло и по-родственному уже много лет.

Когда проходили мимо прилавков со сладостями, я вспомнила, что букет остался где-то там.

Там. Не со мной. Он был не для меня, тогда и у меня быть не обязан. Рубина верно подметила. Подметила и изящно всё обесцветила. Если бы не эта странная, но такая притягательная своей красотой и спокойной мудростью женщина, плелась бы я с золотым нелюбимым шоколадом и слушала бы, как я недостойна Тузова. А теперь вот, хожу по супермаркету с личным гвардейцем.

Улыбнулась этой мысли. Но аккуратно, чтобы Эндшпиль ничего такого не заметил и не надумал.

На кассе я в нелепом беспокойстве поглядывала на Дэна, который что-то искал в карманах.

Пожалуйста, только не предлагай расплатиться. Пожалуйста. Это от меня, мой подарок их дому.

И он не предложил! Посмотрел на меня внимательно, опять кивнул своим каким-то думам и вмешиваться не стал. Я с облегчением выдохнула и невольно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и запрятала улыбку до лучших времён.

Инициативность, но не настойчивость, занятно, Эндшпиль, занятно.

Каким был второй магазин, я не поняла. Дэн сходил сам и закупился в два огромных пакета.