Но нет. Сегодня не мой день. Всего сто рублей.

Глубоко вздохнула. Значит так надо. Отправилась к двери. Этот канатоходец находится на цокольном этаже. Пришлось немало ступенек преодолеть. Похоже больше на нечто подпольное. Но в груди ничего не ёкало, всё так спокойно было.

Я сама была спокойна. Шла и шла. Увидела вывеску — решила зайти. Не заметила бы — прошла, не проблема.

Потянула ручку двери на себя. Поддалась не сразу. Но я сразу поняла, что это просто дверь тугая, это я обессилена, а не закрыто.

Ещё раз попробовала открыть, не получилось. Но вдруг дверь открыли изнутри. На меня из полумрака выглянула светленькая девочка со смешными косичками. Она посмотрела на меня с улыбкой. И, ничего не говоря, протянула руку вперёд.

Я не поняла, что она от меня хочет. Но мой вопрос застал её врасплох. Так округлились её и без того огромные глаза, что даже неловко стало. Но на миг, краткий до жути. Потом опять накатило тотальное равнодушие.

— Они уже на трех метрах. Зрителей не пускаем. — Девочка не пыталась упростить мне жизнь.

— А я могу быть только зрителем? — Поинтересовалась я.

Хотя уже было безразлично, я чувствовала, что сейчас развернусь и пойду дальше. Не знаю, куда и зачем. Но этот вопрос так — из вежливости, раз потревожила такую светлую головку.

— Не… Нет. — Неуверенный ответ. — Вы можете повысить ставку или заявить четыре метра.

Она упорно надеялась разглядеть во мне понимание ситуации. Беседовала как профессионал с профессионалом, и даже подумать не могла, что я вот не просто так задаю все эти вопросы.

Я чувствовала себя Алисой, которая попала даже не в Страну чудес, а в Зазеркалье. Но разбираться не хотелось, хоть девочка и была из говорливых. Я заметила, как она ежится от продувающего ветра. Мне стало её жаль.

— Хорошо, давай я подниму эту планку. Могу войти?

— А ты новенькая, да? Я тебя здесь никогда не видела… — Решила уточнить маленькая хозяйка этого странного места.

— Можно и так сказать… — Отвечаю уклончиво.

И меня наконец впустили. Глаза уже привыкли к полумраку, когда я разговаривала с девчонкой. Но я всё равно умудрилась во что-то врезаться.

— Потише! — Прошипела мне гроза района. Её маленькая ручонка схватила меня и повела на свет.

Да, функция «думать» напрочь атрофировалась. Иначе как объяснить, что я даже ухом не повела на говорящее название. Там, вдалеке я увидела две опорные стойки в форме буквы «Л», натянутый металлический трос, сверкнувший и привлекший внимание.

Так, клуб любителей эквилибристики… Ясно-понятно.

За спиной раздался стук. Кто-то ещё пришёл. Девочка выпустила мою руку, развернулась и, прошептав «иди вперёд, скажи, что готова на четыре», вернулась назад. К входной двери.

И я направилась на свет. Зал, который я увидела, был похож на цирковую арену. Да, понятно теперь, почему цоколь и почему так много ступенек вниз.

Внутри было такое опустошение, что я даже не испугалась. Даже не подумала о том, что могу развернуться и дать дёру. Кому я что должна. Нет, не думала об этом. Спустилась по ступенькам к парню, который показался мне знающим. Что-то типа организатора.

Он мои шаги услышал раньше, чем я к нему обратилась. Облегчил мне участь. Сразу понял, что я новенькая, что планку повышаю.

— Ты на какой высоте привыкла работать? — Спросил он со знанием дела. С таким же взглядом профессионала, как та девчонка.

— Да на четырех и привыкла. — Не знаю, почему соврала. Но в какой-то момент мне показалось, что меня сейчас развернут и отправят на безопасную мель, если скажу правду.

— А в каком клубе занимаешься? — Не унимался этот надоедливый.

— В самом лучшем! — Огрызнулась, сказала грубее допустимого, потом спохватилась и продолжила. — Могу уже приступать?

— Погоди, ещё не натянули на четыре. Чего такая нервная? — прищурился настороженно. — Не выпущу, если не успокоишься.

И я тут же отпустила ситуацию. Видимо, на лице отразился весь спектр равнодушия и безразличия. Пустит — пустит, не пустит — не пустит. Ничего не потеряю, в любом случае в выигрыше. И парень четко считал мои эмоции.

— Так-то лучше! Пойдем, костюм дам.

— Я так могу.

— Ага, а зрители будут пялиться на булки, а не мастерство оценивать. — Хмыкнул, намекая на многое.

А я и забыла, что в юбке. Ладно, костюм так костюм.

Он повел меня к дверному проему, прикрытому шторками. Мы вошли в ещё один полумрак, и тут парень резко разворачивается и крепко хватает меня за плечи, заставляя отступить к стене и больно удариться лопатками.

— Ты не канатоходец! Зачем пришла?

Мда, быстро меня рассекретили. Не рыбак я, меня издалека не увидишь…

— Попробовать. — Но отступать я не планировала. Этот парень показался таким наглым зазнайкой, хотелось просто насолить ему.

Кто он такой. Я хочу попробовать! И чем больше злился он, тем увереннее становилось моё желание. Я каждой клеточкой тела почувствовала, как горю одним этим желанием. Оно стало центром мира. Мне как воздух нужны были эти четыре метра. Хочу. Смогу. Пойду наперекор, но выгрызу право попробовать.

— Чтобы засудить нас потом? — Попытался ошарашить меня и сбить с толку. Не получилось.

— Я могу подписать все документы, давай, какие там у вас есть. Всю ответственность беру на себя. — Хладнокровно откликнулась я.

Голос мой по-прежнему оставался безжизненным, как бы не раздражал парень, но до чего-то глубокого, потаенного он своим брюзжанием дотянуться не мог. Видимо, что-то его подкупило. Он отпустил мои плечи, отступил куда-то в темноту, и уже через миг всучил мне костюм.

— Переодевайся и выходи. На скамейке будет листок, напишешь там про свою ответственность. В свободной форме. — Резко взметнул шторки и вышел, оставив меня одну в полумраке.

Что ж, Рубикон пройден. Назад нельзя. Только вперёд, только на высоту.

Переоделась я быстро. Обувь сняла, в ней уж точно навернусь. Все свои вещи запихнула в пуховик и оставила в этой коморке. Пора.

Когда я вновь вышла в зал, всё было готово. Участники разминались, а один из них уже приступал к покорению новой высоты. Я прикрыла глаза, смотреть не хотелось, подсмотреть — тоже. Не научусь же я за минуту искусству канатоходца.

Вспомнила про лист, вернулась к скамейке, что стояла около входа в тот самый закуток. Написала в свободной форме, не официально, но ладно. Нужна им так эта бумажка, пусть будет. Имеют право.

Поймала взгляд парня. Тяжелый, сверлящий. Но не проняло. И я поняла, что настал мой черёд.

Мои четыре метра безразличия к жизни.

Всё замерло.

А внутри, наоборот, заворочалось, зачесалось так нестерпимо, что хотелось порвать костюм на груди. Но я лишь делала шаг, затем другой, чтобы дойти, не передумать. Не оступиться ещё на земле…

Слышу своё дыхание, оно громкое, шумное, одно на весь мир.

Шаги не слышу, только вдох и выдох. Судорожный, будто организм отвергает воздух. Противится. Бешенное волнение, не удается остаться спокойной, это выше, сильнее, гуще меня. Чешется, чешется, зудит до физической боли.

Подхожу к опорной стойке, протягиваю руку, чтобы коснуться чего-то реального. В глазах темнеет, свет, как раненный зверь, бросается мне в глаза мутными размытыми пятнами. Дыхание становится ещё громче.

Рука касается холодного металла, который сразу же нагревается. Невозможно быстро, нереально. Так не бывает, мозг чудит. Не поддается.

Почему я не могу сохранить невозмутимость? Почему мне вдруг стало страшно?

Закрываю глаза, нестерпимое желание зажмуриться, до иголочек на веках, до больных жгутов. Нет, это совсем сумасшествие. Проигрыш. Слабость.

Вторая рука касается металла. Теперь я чувствую его холод дольше. Так, наверное, это знак. Чувствую, что вокруг тишина, ни шороха, ни шепота. Никто не торопит, не сбивает настраивающегося. Это не игра, не фильм, за спиной нет тросов спасения.

— Пойдём. — На левую руку ложится большая горячая ладонь.