Руки невольно дернулись, чтобы принять такую же позу, как и у Оли, но я быстро одумалась. Не буду замыкаться, ей надо, пусть и закрывается. Язык жестов — это всё-таки не вздор.

И сестра замечает это, расцепляет руки и занимает их своей сумочкой.

— Это пока, туртушка! Радуйся, что Тузов даёт тебе передышку. Мягким он стал, всё жалеет тебя. А скоро это пройдёт… — И зловещая, многообещающая, подлючая улыбка-оскал.

— Уж ты-то постараешься, да, сестрёнка? — В тон ей отвечаю я и стараюсь, очень-очень стараюсь улыбнуться так же. Надеюсь, что получилось.

— Не привыкай к словоохотливости, туртушка. Больнее будет отвыкать! — Подмигнула, круто повернулась и быстрой походкой направилась к выходу. Но, наконец заметив Ингу, кивнула ей и даже махнула рукой в знак приветствия.

Я подхватила пакет с коробкой, которую взяла с собой в лицей, и тоже хотела отправиться на урок, но тут меня окликнула Инга.

— Багирова, нужно поговорить.

— Сейчас информатика, самостоялка, давай потом. Я опаздываю.

Не согласилась, но и не отказалась я, понимая, что с этой бывшей лучше действительно поговорить, пока это возможно сделать более-менее человеческим языком, а не парадом угроз.

— Нам можно и опоздать. — Догнала меня у выхода и преградила дорогу.

Я предпочла не отвечать, достаточно того, что остановилась. Ей нужно, пусть и начинает разговор. Мне он как рыбке зонтик — проживу и не задумаюсь. А ходить в чьих-то врагах давно уже привычно.

— Где Денис? — Начала и сразу же ошарашила.

Я нахмурилась, и из-за этого вот я сейчас опаздываю на самостоялку?!

— Я не знаю. — И порываюсь уйти, рукой касаюсь плеча Инги, пытаясь расчистить себе путь.

А плечо у художницы почти каменное, не сдвинуть, не отодвинуть: даже не шелохнулось. Как стояла она упертой и решительной, так и стоит.

— Ты последняя его вчера видела. А сегодня он не отвечает. Мои звонки всегда берёт, а сегодня — нет! — Сумбурная речь выдает её волнение.

И мне почему-то становится жалко Ингу. Зря я против неё ополчилась, предубеждений нагнала, она, в сущности, мне ничегошеньки плохого не сделала. Да и делить мне с ней нечего и некого.

— Может, он уже на уроке. — Попыталась успокоить её, но она только зло посмотрела на меня.

— Нет его в классе! Не пришёл сегодня в лицей, а ты последняя его видела. Он с тобой был!

— Инга, день только начался. Придёт Эндшпиль, куда он денется. — Ещё раз пытаюсь обойти одноклассницу, получается ещё хуже, чем в прошлый.

Она резко начинает напирать на меня, и я отступаю назад.

— Зачем ты около него вертишься? Твой дешёвый флирт уже достал! — Продолжает наступать, загоняя меня вглубь гардероба.

— Инга, вчера была чистая случайность! Я не флиртую с Эндшпилем, это он постоянно докапывается до меня, ты разве не знаешь?!

— Он меня бросил из-за тебя! — Хватает меня за руку, её худые и длинные пальцы впиваются мне в локоть, как щипцы.

Пытаюсь вырваться, не получается. Хватка бульдожья, просто так уже не отпустит.

— Он тебе именно так и сказал? — Задаю вполне резонный вопрос, не интереса ради, а чтобы отвлечь.

Ну не мог Эндшпиль из-за меня расстаться с девушкой. Не мог! Поэтому ни за что не поверю, что он ей не объяснил, почему им нужно разбежаться.

— Нет, он сказал… Не тебе меня ловить, Багирова! Отстань от Дениса, иначе я сделаю всё, чтобы ты здесь не училась!

А вот и угрозы пожаловали. Становитесь в ряд, тут ещё парочка желающих меня отчислить, перевести и так далее по списку.

— А давай! Я как раз себе школу другую подыскиваю. И Эндшпиль, кстати, тоже.

Не знаю, что на меня нашло. Зачем я полезла на рожон, зачем эта чисто девчачья шпилька, подстрекательство. Сейчас не то совсем подумает, а потом и додумает.

Ох, ума палата, а ключ потерян, Мия!

Смотрю в перекошенное озлобленное лицо Инги и понимаю, что окончательно настроила её против себя. Можно было сгладить, отшутиться, заверить в абсолютном равнодушии, но нет…

Это же слишком гладко, конечно, нужно было настропалить!

Ненормальная! Сумасшедшая…

Инга разворачивается, уходит, а я остаюсь стоять замерзшей, заледеневшей статуей. Такой же безэмоциональной, но хрупкой до горячих температур.

Повела себя хуже взбалмошного ребенка, у которого чужую конфету пытаются отнять. А она чу-жа-я!

Прикрыла глаза, глубоко вздохнула. И решила пропустить информатику. Уже пол-урока прошло, пусть лучше будет пропуск, чем вот так нагло заявиться. Как говорит наша классная, если опаздываете, лучше не приходите. Мудро и правильно.

Остаюсь в гардеробе, присаживаюсь на узкую скамеечку, которая стоит в самом углу, незаметная, но всегда выручающая дежурных. Но они сейчас на уроке, поэтому помочь она может только мне.

За всей суматохой я так и не успела подумать, что скажу про коробку. Может, хорошо, что выдалось время. Нужно придумать что-то лаконичное, но искреннее.

И я нахожу эти слова!

Да, так им и скажу.

К нашему кабинету я подошла раньше звонка на перемену, дверь оказалась открытой, а за учительским столом сидела Мари Беккер. Она склонилась над тетрадями и не сразу заметила мою подглядывающую голову.

Одноклассников ещё не было, не успели вернуться с компьютерного класса, где у нас обычно проходит информатика.

Я постучала в дверь, поздоровалась и, дождавшись одобрительного кивка, зашла. Прошла к своей парте, отодвинула стул и водрузила на него пакет с коробкой. Получится ли на этой перемене?

Но не при Мари ведь? Может, попросить её выйти?

Учителя и правда остаются в кабинетах, следят за нами. Теперь лицеисты везде под присмотром. По собственным ощущениям могу сказать, что это даже хорошо, спокойно и безопасно. Но это я так… с позиции когда-то притесняемого говорю.

— Мия, мы можем поговорить? — Вдруг обращается немка, и я удивленно поднимаю голову.

— Да, конечно. — Подхожу ближе к ней, к первой парте первого ряда.

— Мия, ваш случай запустил огромный маховик и заставил нас пересмотреть своё внимание к ученикам. Мне сказали, что твоя мама отказалась от разбирательства и от какого-либо наказания. — Мари, говоря всё это, смотрела на меня из-под очков, строго, но с интересом.

Она замолчала, и я поняла, что должна что-то ответить.

— Да, мы вместе приняли это решение. — Говорю аккуратно и дипломатично, чтобы ни словом ни себе, ни Дэну не навредить.

— И она не дала согласия нашему психологу, который хотел побеседовать с тобой и Денисом.

А вот этого я не знала. Значит не смогло всё обойтись малой кровью и процесс действительно разросся до каких-то немыслимых масштабов?

— Мы сами с Денисом побеседовали.

— Вы пришли к компромиссу? — Прямо и прицельно спрашивает учительница.

Кто бы знал, как я не люблю эти прямые вопросы, требующие четкого и правдивого ответа. Не ответить тут уклончиво, не выкрутиться. Но мы ведь пришли к компромиссу?

— Я думаю, пришли. — Отвечаю за себя, Эндшпиль потом свою версию выдаст.

И пусть она совпадет с моей, пожалуйста. Иначе опять раздуют из мухи слона. Все стали слишком дотошными и предупредительными. Теперь не надеются на камеры, сами бдят-следят.

И словно читая мои мысли, Мари делится важным:

— Мия, это очень хорошо. Твоя история — пример стойкости и… как у вас говорят мужества. Благодаря вашему случаю нам удалось выявить ещё два подобных. Однако недостаточно узнать! Мия, я бы от себя лично хотела попросить тебя поговорить с девочкой, которую так же задевает одноклассник. Ей необходим такой пример, как ты!

Мари встала из-за стола и подошла ко мне ближе. Немногим выше меня, сейчас она была мне как подруга, настолько доверительной была её просьба, и показалось, что границы обманчиво стёрлись. Она рассчитывала на мою помощь…

На мою!

В это невозможно поверить.

Какой из меня пример? Я себя-то вытащить не могу из болота, засосало по самое не балуй, а тут другому помочь, поддержать. Как она себе это представляет?