Но вместо незаданного вопроса я вижу глаза, в которых неподдельное восхищение, сдержанное, притупленное немецкой педантичностью и отточенностью эмоций, но оно есть. У Мари Беккер…

Нет слов, одни эпитеты!

— Да-да, хорошо. Я поговорю. — Поспешно отвечаю, чтобы не разрушить её хрустальный восторг.

Учительница улыбается едва заметно, уголками губ. А глаза вновь становятся серьезными. Мари рассказывает, как мне найти эту девочку, которая, оказывается, учится в шестом классе и с которой уже разговаривал психолог. Какие совпадения, однако.

И вопрос решён, но я остаюсь около первой парты. Уже прозвенел звонок на перемену, и начали подтягиваться в кабинет одноклассники.

А я всё не отхожу. Мне так хочется спросить про Эндшпиля. Я ведь так и не узнала, как ему навредила… Что это за воспитательная беседа от его властного отца, чем это грозит Дэну в будущем.

Мари, чувствуя мой взгляд, вновь поднимает голову от тетрадок.

— Мия, ты хотела что-то спросить?

— Да, я… — Прикусываю губу. Как про это спросить, если я только что заявила, что мы с Эндшпилем всё сами утрясли. — Я бы хотела переписать ту контрольную. Доказать себе и Вам, что могу получить отлично по той теме.

— Хорошо. В пятницу после седьмого урока ты можешь подойти ко мне в учительскую.

— Спасибо!

Возвращаюсь к своей парте. Я струсила, так и не узнав главное…

— Привет! — Встречает меня Маша, которая уже пришла с информатики.

— Привет!

— Ты сегодня такая красивая! Мия, новая глава в жизни? — Заговорщически спрашивает подруга.

Я думала, наши отношения дадут трещину после всего, что она узнала обо мне. Но Маша необыкновенная, она заставила меня поверить, что те откровения были в нужный час и в надежные уши.

— Ага, самый чистый лист!

И мы дружно рассмеялись.

— Тебе так идёт. И почему ты скрываешь от мира такую красоту? — Возмущенно добавляет она, рассматривая мой макияж.

— Из-за этой красоты я опоздала на инфу. Между прочим…

— И ничего не пропустила. Вот совсем. Людмилочку куда-то вызвали, и она нам дала какой-то тест решать, а самостоялку перенесла.

— О, я значит смогу её не переписать, а написать!

— Отличница-тепличница, ты неисправима! — Нахмурилась Маша, а потом потянулась ко мне через парту, чтобы потрогать мои локоны.

— Мия, я очень, оо-очень надеюсь, что ты так расстаралась не для новенького. — И взгляд глаза в глаза.

Ох, Маша, точно не для Тузова. Можешь не беспокоиться, но ей говорю совсем другое.

— Кстати о новеньком. — Вытаскиваю коробку из пакета и ставлю её на свою парту.

— Вот сейчас не поняла. Зачем тебе этот якорь в новой жизни? — Маша отпрянула от «подарка», как будто он дурно пахнет.

Хотя… доля правды в такой вот реакции определенно есть.

— Видео у меня не осталось, всё давным-давно почищено. Могу показать только это. — Хлопаю по коробке, но Маша понимает, что речь о фотках.

— Кому показать? — Аккуратно уточняет она с неприкрытым подозрением на подвох.

— Тому, кем меня Тузов вздумал пугать.

Маша переводит взгляд с коробки на меня и говорит на выдохе:

— Не может быть…

— Только на этой перемене уже вряд ли получится. — Подтверждаю догадки подруги и глазами показываю на Мари.

Попросить её выйти из класса я не могу, а вот когда на следующей перемене произойдёт смена караула и к нам придёт биологичка, тогда-то игра и будет стоить свеч.

— Мия, тебя не узнать! — Маша прикрыла рот рукой, выражая всё своё удивление, изумление и чуть-чуть, самую малость замешательство.

Ох, на этой перемене я ещё не раз услышала эти слова, одноклассники, которые как по команде стали вдруг меня замечать, не скупились в выражениях. Но то были комплименты исключительно моим внешним переменам.

О запланированном же знала только Маша. Пока только она.

Инга в мою сторону не смотрела, хотя я не раз ловила взглядом её прямую гордую спину. На перемене она осталась в классе, сидела за партой и, казалось, бесцельно смотрела вперёд, на доску. Только вот в руках теребила телефон. Он не сдюжил нервозность, и чуть было не сбежал от неё на пол, но Инга вовремя зацепила его пальцами.

Тузов… Он прожигал меня, думал, наверное, что одарен убийственным взглядом, способным сжигать и плавить всё на своём пути. Увидев меня, направился в мою сторону, уже завернул в нужный проход, но его перехватил Рома. Они о чем-то шумно начали спорить, а потом вышли из класса.

Переоценил Тузов свои силы. Я посмотрела на него лишь однажды и то совершенно случайно, когда он заходил в класс. На щеке его красовались царапины. Неужели не прижился в новом коллективе? Нет, вон хотя бы с Ромой общается.

Но я почему-то отворачиваюсь совсем в другую сторону. Отворачиваюсь, чтобы увидеть пустую парту Эндшпиля.

Его нет. Уже как минимум на информатике и немецком. Не сказать, что Дэн совсем не прогуливает, но ведь вчера ничего не предвещало.

Или всё же были намеки?

Может, с Рубиной что-то произошло? Эта мысль терзала меня весь следующий урок, я не могла сконцентрироваться на элементарных заданиях, которые давала Мари. К моему счастью, меня она не спрашивала, беседовала с другими. Ингу почему-то тоже не трогала и замечание про телефон ей не делала.

Но ведь Дэна правда нет…

Он не появился и на биологии. Я решилась собственноручно раскрыть компромат, а Его нет…

Чем больше думала об этом, тем больше винила себя. Некстати вспоминался дурной сон, будь он неладен со всеми своими дубами и туманами! Что-то вчера пошло не так. И не просто через пень-колоду, вполнакала, а по самое низвержение в прах. Что-то точно пошло не так…

Я обязательно должна выяснить. Смутьянила Инга и меня, какой-то неощутимый, но тяжелый испуг сковал нас обеих. Трудно объяснить, ещё труднее его одолеть.

За две минуты до звонка, когда Мари отвлеклась на Рому, который ни в какую не поддавался дрессировке немецким, я позвала Машу и попросила её задержать одноклассников, чтобы на перемене они не вышли из кабинета.

Поручить такую миссию могу только подруге, а мне бы силы сохранить для того самого мужества, которое вдруг обнаружила Мари.

Так, Мия, если решила, нужно сделать. Ты слишком долго отступала, шаг назад — и будет ещё хуже, ещё тревожнее. Ты ведь этого не хочешь?

Нет.

Маше удалось закрыть дверь в класс, как только Мари Беккер вышла, поэтому все остались на своих местах. Кто-то, разумеется, ворчал, грозился, но Виктор быстро осадил недовольных.

С бьющимся сердцем, встревоженным пульсом, небеспричинным страхом я прошла к доске. На одноклассников старалась не смотреть, поэтому пока не повернулась к ним и не попросила минутку внимания, меня почти никто и не замечал.

Вполглаза увидела, как Инга порывается выйти из класса, а Маша её даже к двери не подпускает.

Вдох, выдох. Пора!

— Вы поменяли своё отношение ко мне, и я понемногу перестаю ощущать себя парией. Спасибо!

Осматриваю всех сидящих. Ещё один глубокий вдох и продолжаю:

— К вам в класс я перевелась не просто так, на то были причины. И сейчас мне пытаются напомнить о них. А я хочу побороть свой страх, поэтому вот здесь… — Поднимаю коробку чуть выше, чтобы всем было видно. — …те самые причины. Если вам интересно, если хотите найти подтверждение неприятным догадкам на мой счёт, все они в этой коробке. Она в вашем распоряжении.

Подхожу к ближайшей парте и ставлю свой неподъемный груз, своё чёрное досье. Тяжело освободиться, разомкнуть руки, которые, кажется, приросли к коробке и не хотят её отпускать. Но нужно. Мия, нужно!

В классе стоит такая тишина, что уши закладывает. Никто, абсолютно никто не шелохнулся. Да, да, они же не могут смотреть при мне. Правильно, я как-то об этом не подумала…

Опять робко всех осматриваю, оборачиваюсь на Машу. Она мне одобрительно кивает, открывает дверь и зовёт меня выйти с ней.

Мы покидаем класс под едва заметные перешептывания. Но я замечаю, как Маша подала какой-то знак Виктору, который остался в кабинете.