— Что? — Ральф обернулся, почувствовав мой взгляд. — Тоже начнешь обвинять меня во всех грехах? Начинай. Хотя, ты уже это сделала, я и забыл.

— Успокойся. — Шагнула к нему. — Давайте вы оба отдохнете, а завтра на свежую голову…

— Не беспокойся, Эл. Как только Эб вернется из больницы, — Ральф не дал мне договорить, — я не оскверню ваш дом своим присутствием.

— Не перекручивай! — взорвалась Элис. — Я что, тебя выгоняла?

— Я не стану дожидаться, когда ты это сделаешь.

— Что здесь происходит?

Я обернулась. В дверях стоял Эберт. Часть бинтов еще не сняли, и я готова была поклясться, что в больнице понятия не имеют, куда подевался их пациент.

— Эб! — Элис кинулась ему на шею.

— Тише, тише. — Он прижал жену к себе. — Все хорошо, я здесь.

Ральф развернулся и вылетел из комнаты. Я помчалась за ним, догнала почти на вершине лестницы. Не знала, что собираюсь делать или говорить, но не могла оставить в таком состоянии. Муж толкнул двери своей спальни — и, кажется, только меня заметил.

— Уходи, — сказал тихо.

— Не хочу. — Уж сейчас-то я точно никуда не собиралась. Вошла за ним, вспыхнули магические светильники. Ральф замер у окна, потер руками виски, прислонился лбом к стеклу. Эта ночь дорого стоила всем нам. Я подошла ближе, замерла за его спиной, опустила руки на плечи.

— Уходи.

— Ральф, посмотри на меня, — попросила я.

— Не желаю.

— Ральф?

Он все-таки обернулся. Пустой, безжизненный взгляд.

— Тебе надо отдохнуть, — погладила его по щеке. — Ложись спать, хорошо? Хочешь, я останусь?

— Нет.

— Почему?

— Мне не нужна твоя жалость, Сани. И милость твоя не нужна. Могу сказать только одно — я не буду больше ждать. У тебя есть время до начала недели, чтобы решить — или ты возвращаешься ко мне, и я забываю о нашей ссоре, или уходишь, но тогда мы больше не увидимся. Я не могу все время разрываться на части. Не хочу больше, слышишь? Так что решай. Только подумай хорошенько. А теперь иди. Утром я уеду, вернусь, скорее всего, в воскресенье, если успею.

— Куда ты поедешь? — Я боялась сделать хотя бы шаг из комнаты.

— Искать свою мать.

— Может, сейчас не стоит…

— Как раз сейчас и стоит, Сани. Буду ждать твоего решения.

Я неловко обняла его, понимая, что в данную минуту любые попытки достучаться будут бесполезными. Ральф не слышал никого и не желал слышать. Лучше действительно дать ему успокоиться и поговорить, когда эмоции остынут.

— Будь осторожен, хорошо? — Коснулась поцелуем уголка губ. — Увидимся.

И вышла из комнаты. На сердце было жутко. Заглянула к Алексу — он спал, у изголовья светилась едва заметная печать. Главное, что мы его нашли. И я лично сделаю все, чтобы из-под земли достать того, кто напал на мою семью.

— Спокойной ночи, — прошептала в тишину комнаты.

На первом этаже уже никого не было. Большая часть полицейских уехала вместе с Дэном. Пара ребят осталась на воротах, чтобы не было больше неожиданностей. Видимо, Дэн попросил. Мне было страшно, очень страшно. Запоздало волнами накатывал ужас, и я выстукивала зубами дробь. Надо ехать домой. И Ральф прав, хватит бегать друг от друга. Надо, наконец, принять хоть какое-то решение.

Ральф

Когда я вывел из гаража мобиль, едва начинало светать. Ощущения были такие, что накануне этим мобилем по мне проехались раза так три. Запоздало заметил, что всякая мелочевка из бардачка по-прежнему рассыпана в салоне. Среди неё — часы Ричарда Эверетта. Надо же, Сандра их не заметила. Но сейчас мне было все равно. Внутри будто кто-то отключил все чувства. Иначе я бы сошел с ума. Надо просто закончить эту эпопею с поисками родственников и найти тех, кто посмел похитить моего сына. Найти — и сделать так, чтобы они пожалели, что родились на свет.

Я собрал с пола разлетевшиеся предметы, вернул их на место и уже думал садиться за руль, когда распахнулась входная дверь, и на пороге появился вовсю зевающий Алекс с рюкзаком в руках.

— А ты куда собрался?

Я был уверен, что сын проспит еще минимум часа два.

— С тобой.

Ал забросил рюкзак на заднее сидение, а сам занял переднее. Что значит — со мной? Вот уж он точно не должен становиться свидетелем моего разговора с возможной мамашей.

— Слушай, ты бы лучше остался дома. Отдохнул, — попытался вразумить сына, но Алекс уже привычно свернулся на сидении и закрыл глаза. Мол, делай, что хочешь, а я тут сплю. И как это понимать?

Я так и стоял у мобиля, когда сын открыл глаза.

— Я еду с тобой, — сказал упрямо. — Это и мои родственники тоже.

И вот что с ним делать? Зная Алекса, я ожидал, что он теперь носу из дома не покажет. Но прогадал, поэтому пришлось садиться за руль.

— Ехать далеко, — предупредил его.

— В какой город?

— Айнсберг.

— Не слышал о таком.

— Часов восемь отсюда будет. Может, чуть больше, так что еще не поздно передумать.

Ал пожал плечами и снова закрыл глаза. Понятно, передумывать никто не собирается. Мобиль плавно приподнялся над поверхностью и поплыл к воротам. Уже выехав за пределы города, добавил скорости, но не так много, как когда ездил один. За себя никогда не боялся, а вот за Алекса было страшно. О том, что произошло накануне, я старался не думать. Не думать, и все тут. Сын рядом, цел и невредим. Поговорить бы с ним.

— Ал.

— Что? — Алекс открыл глаза.

— Ты в порядке?

А что еще спросить? Я даже сейчас, полтора года спустя, не всегда знал, как к нему подступиться. Если он хотел, сам заговаривал, о чем надо. А не хотел — клещами слова не вытянешь.

— В порядке, пап, не переживай.

И что дальше? Особенно мне нравится его «не переживай». И кто из нас отец, кто — сын?

— Пап, а тебе когда-нибудь приходилось кого-нибудь убивать?

Я чуть не выпустил руль из рук. Покосился на Алекса — он спрашивал совершенно серьезно. Вспомнилась стычка между нами с Сани и магами Файмена. Тогда я уложил несколько человек. Единственный раз, когда марал руки в чужой крови. Да, в рамках бизнеса приходилось и избавляться от конкурентов, и ставить на место особо зарвавшихся, но для этого у меня были специально обученные люди, а размышлять о их судьбах было некогда и незачем.

— Да, приходилось.

Ему я врать не стану. Все равно рано или поздно правда всплывет. Так всегда происходит, да и Ал знает, что я не святой.

— И тебе не страшно?

— Нет.

Страшно мне не было. Я боялся за родных людей. Остальным было плевать на меня. Почему мне должно быть дело до них?

— А мне страшно.

Мобиль я все-таки остановил.

— Ты что имеешь в виду? — спросил осторожно.

— Вчера я был уверен, что убил кого-то из них. Сани говорит, нет трупов — значит, живы, но мне безумно жутко.

— Как ты мог кого-то убить? — Мне тоже стало жутко. Мой сын — не я, ему не так просто будет с этим смириться.

— Боевой магией, пап.

— Сани права, — сказал Алексу. — Скорее всего, ты сильно приложил нападавших, оглушил. Такое бывает. Если бы убил кого-то, тела остались бы на месте. Их бы не успели спрятать. Поэтому не выдумывай.

— Уверен?

Что поделаешь? Для Алекса я был истиной в последней инстанции.

— Уверен. — Снова завел мобиль. — Лучше расскажи, как так получилось, что ты вдруг использовал боевую магию?

— А нечего было плохо о тебе говорить.

Нет, я так точно куда-нибудь врежусь! Это что получается? Алекс спокойно увел из дома похитителей, поехал с ними, но когда те раскрыли рот в мою сторону — чуть не прибил? Похоже, это не последний сюрприз, который меня ждет.

— И что же они сказали?

— Что ты — мерзавец и ублюдок.

Не так далеки от истины, если разобраться. Но тогда получается, что похитители прекрасно меня знают, и Алекса с собой потащили не случайно. Отомстить, припугнуть… Что именно?

— Ал, если ты будешь швыряться магией в каждого, кто скажет обо мне дурно, мы лишимся всего населения Иргена.