— А он туда был занесен раньше. Правильно?

— Вот именно. Я уже видел все эти бокалы в своей жизни.

— А как же тогда в табличку добавляется новый бокал, который вы никогда не видели?

— Тут два варианта, — учитель перестал щелкать и встал с кресла, — либо ты не увидишь его вовсе, либо твой мозг сможет различить его, так как большинство бокалов созданы из других. У нас в башке крутая нейронная сеть, которая работает с неимоверной скоростью. Она определяет объекты, трансформирует их и заносит в табличку. Вот и все.

— Значит, скоро все компьютеры станут подобными нам? — спросил я.

— Хрена лысого, Сережа, — Данила открыл один из сейфов и достал старинный мушкет, — нейронная сеть просто повторяет принцип работы нашего головного мозга, но сознания у нее нет. Никакого. Ни животного, ни человеческого, ни магического.

— А они смогут скопировать и его?

— Ха, возможно, только для этого компьютер предстоит воспитывать как ребенка, среди людей, я же говорил, что человека человеком делает общество. Только в таком случае может что-нибудь получиться. Люди это понимают, кстати, поэтому сначала создают роботов-животных. И это правильно. Все должно развиваться по нарастающей.

— У меня еще вопрос, учитель.

— Валяй.

— Если с помощью интерфейсов можно влиять на любой предмет в ОС, то касается ли это и нашего мира?

— А сам как думаешь?

— Думаю, да, только нужно очень хорошо психоделиками обдолбаться.

— Да, многие так и делают, — согласился Данила, — но это не наш путь. Ты должен понимать, что в реальном мире чертовски энергозатратно вызывать такой интерфейс, но возможно. И без намерения тут никак не обойтись. Намерение, Сережа — это суть знания. Без него ничего не будет.

— А маги древности тоже видели интерфейс? — поинтересовался я, — вот они небось охреневали от табличек.

— Да, видели, но воспринимали его совсем иначе. Все эти мандалы, иероглифы и прочие картинки восточной культуры. Все они были созданы для работы с интерфейсом. Такая была интерпретация.

— А вы в чакры верите, учитель?

— В шакры, ты хотел сказать, — Данила криво улыбнулся, — ты хоть знаешь, что это такое? Или опять википедии начитался?

— Ну это такие энергетические узлы или центры, через которые проходит кундалини или прана. Свет то бишь, — ответил я, — и у многих людей они закрыты. Поэтому нужно их раскрывать.

— Херня, — Данила принялся разбирать мушкет, — шакры, Сережа, это в первую очередь концепция, а во-вторую — это тоже интерфейс, причем созданный людьми для упрощения работы над своим телом.

— Вы хотите сказать, что йоги сами придумали его?

— Конечно, — мастер посмотрел на меня через ствол мушкета, как в подзорную трубу, — у них же там на востоке тоже куча разных течений ведических. Кто-то говорит, что шакр девять, а кто-то что двадцать девять. Это уже только в двадцатом веке упростили до семи.

— Но зачем люди придумали их? Это что, реально упростило управление своим телом? — удивился я.

— Ты же уже взрослый мальчик. Вспомни, когда у нас появились первые компьютеры, какая на них была операционная система?

- «ДОС», - тут же ответил я.

— Удобная была система?

— Блин. Нет, конечно. Тупо черный экран и убогая строчка для ввода. Однозадачность, необходимость помнить все команды и названия файлов чуть ли не наизусть.

— А какая была следующая операционка?

- «Виндоус 3.11».

— Нет. Был «Нортон Коммандер», - поправил меня Данила, — он был уже гораздо удобнее, чем «ДОС», но все равно не позволял кучу вещей. Хотя, я путаю. «Нортон» был оболочкой. Потом появилась операционка от «Эппл», а «Винду» с нее уже своровали. Чтобы работать с компьютером было проще, нужна определенная среда общения с ним же. Вот наш мозг, наше подсознание — это все сложный биологический компьютер. Шакры — это устаревший «Нортон Коммандер». Вот и все. Не пробовал им пользоваться, ну и молодец. Он дубовый, но если настроиться как надо, то даже удобно становится, но это, знаешь, Сережа, как покупать в наши дни винил и слушать ламповое шипение между песнями. Есть определенная винтажная нотка умиления в этом, но о чистоте звука можно забыть. Компьютеры стали прорывом и в мире сновидений. Они подсказали нам, что можно использовать другие интерфейсы. Мы научили тебя как их видеть, как управлять ими, а пришел бы ты к йогам, там бы тебе по-другому все объяснили, и сидел бы ты третий глаз открывал.

— То есть йоги неправы?

— С чего бы это? — удивился Данила, — в том-то и фишка, что правы абсолютно все. Просто знание и истина — это огромный слон, а мы — слепые старцы. Слышал же эту притчу? Мы не видим знания, поэтому щупаем его каждый со своей стороны. Поэтому один слепой говорит, что слон — это веер, а другой, что он дерево. Как там было у Маршака? Сейчас процитирую, я ее наизусть помню.

— Так и живем теперь, — рассмеялся Данила, — но самое смешное не в этом, а в том, что слон как был слоном, так и остался. Он же не стал ни деревом, ни веером, ни глистом. Просто слепые решили для себя, что он выглядит именно так. Поэтому йог щупает слона за ногу, буддист за хвост, Кастанеда за бивни, а я за хобот, но каков, он этот слон, целиком, мы не знаем. Остается только объединить наши знания, и тогда, может быть, если мы не подеремся, то поймем, как выглядит истина на самом деле, а пока все это херня.

— А вы самокритичны, учитель, — заметил я.

— Я просто честен сам с собой. Я знаю, что ничего не знаю, просто немного больше, чем другие. Такой вот каламбур. Вычитание — это же не только открытый троллинг «просвещенных», это еще и мощный инструмент для развития самокритики. Если ты не будешь вычитать сам себя, то никакого смысла от этой практики не будет.

Я ехал в машине, курил и вспоминал этот разговор. Воспоминания о беседах с учителем на меня накатывали внезапно и вводили в легкий ступор. Я даже не заметил, как оказался на месте встречи. Ученик Ицхака должен был быть на красном «БМВ». Ага, вот и его машина. Парень меня заметил и уже через минуту постучался ко мне в окошко, я открыл ему дверь. Он сел рядом со мной. Кареглазый, смазливый, смуглая кожа. Совсем молодой. Лет двадцать ему, наверное. Приветливо улыбается. Одет в какой-то спортивный мотокостюм с надписью «Suzuki», хотя на улице зима.

— Привет, Сергей, — он протянул руку, — меня зовут Руслан.

— Привет, саван у тебя? — спросил я и быстро пожал протянутую руку.

— А деньги? Не забыл?

— Пакет на заднем сиденье. Пересчитывать будешь?

— Нет, — ответил Руслан, — зачем нам обманывать друг друга? Одна неудачная сделка, и все — другой уже не будет. Мы очень дорожим репутацией.

Паренек полез за пакетом, открыл его, достал сверток, посмотрел на пачки зеленых бумажек и убрал его в свой рюкзак. Затем он расстегнул мотокуртку и вынул какой-то замшелый пуховый платок серого цвета. Я сразу увидел пару дырок, от него жутко воняло сигаретами и старушками.

— Ты серьезно? — спросил я и поморщился.

— Ты о чем? — не понял Руслан, протягивая мне эту дрянь.

— Это «призрачный саван»? — усомнился я, — скорее, «бомжатская подтирка». Не удивлюсь, если ты просто подобрал ее с ближайшей к твоему дому помойки.

— Да ладно, — Руслан растерянно посмотрел на меня, — глянь на нее вторым зрением.