— Это протопаук, к тому же разумный. Вряд ли он станет сразу нападать, — возразил Рагни, — он постарается нас изучить.

— А может, сразу и атаковать. Будь готов. — Чертов пистолет, я снова забыл его зарядить. Пришлось опять сделать остановку. В зале обнаружился еще один огромный проход — паук просто выкопал его, сломав стену. Это каких же он размеров? Метра четыре в высоту точно, судя по диаметру туннеля. Здоровенный гад вымахал. Мы продолжили спускаться уже по норе, и вскоре нам стали попадаться белые комочки, закутанные в паутину. Это остатки от бражников. Паук жрет их в своем логове, а оттаскивает сюда. Это мусорка. Гадит небось здесь же, если ему это вообще нужно. Он же древний!

Нора продолжала уходить внутрь, а весь ее пол был устлан паутиной. Странно, что этот паук не плетет ловчих липких сетей. Хотя если он принадлежит к виду «птицеедов», то ему это и нафиг не надо. Он размерами и массой берет, и жрет все, что пробегает мимо. Скоро коридор начал расширяться, и мы с Рагни замерли. Впереди в темноте ясно горели шесть огромных глаз. Каждый с тарелку, не меньше. Паук замер, а я уже знал, что мы находимся на линии атаки. Арахниды нападают стремительно и сразу хватают жертву огромными острыми хелицерами. Тут даже выстрелить не успеешь.

— Мы пришли с миром и принесли тебе еды, — сказал я и положил кокон прямо перед собой, а потом, не делая резких движений, плавно отошел на несколько шагов назад. Из тьмы появилась длинная мохнатая лапа с парой острых когтей. Точно. Паук метра три высотой, судя по ее размеру. Конечность опустилась на кокон, схватила его и стремительно вернулась во тьму. Я отчетливо услышал хруст, с которым хелицеры паука вонзились в жертву, а затем в моей голове раздался совершенно безэмоциональный чужой голос. Паук пользовался телепатией!

— Чего вы хотите? — спросил древний паук, и я испытал настоящий страх, потому что тьма рассеялась. Вокруг стало светло, и перед нами предстало огромное создание, от вида которого любой арахнофоб потерял бы сознание.

На самом деле паук был отдаленно похож на раскормленного камчатского краба — такие же длинные конечности, но клешней нет. Маленькая головогрудь со светящимися глазками, узкое длинное брюшко, покрытое длинными седыми волосками. Мощные мохнатые хелицеры длиной около метра. В нашем мире он запросто мог бы охотиться на медведей, про людей и речи не идет. Понятное дело, что прочесть хоть какое-то выражение в этих глазках было невозможно. Между собой пауки тоже, наверное, общаются телепатически или танцы пляшут, стучат там лапками по земле.

— Мы пришли с Земли, — сказал я.

— С какой именно? — уточнил паук.

— Как будто их штук двести, да?

— Тысяч. Ты живешь всего лишь в одном из человеческих миров. Что есть Земля? Название твоей планеты? Уверен, что даже на других языках оно звучит иначе, а посему название не имеет никакого смысла. Я никогда не узнаю откуда ты, человек, — флегматично ответил древний.

— Ходят легенды, что вы когда-то жили в нашем мире, но сбежали, когда там ухудшились условия.

— А может быть, просто кончилась вкусная еда. Таких миров сотни, если не тысячи опять же. Мне совершенно не важно, откуда ты пришел, симбионт, — паук смачно зачавкал.

— Ладно, тогда представляться не имеет смысла, и имени спрашивать не буду.

— У меня все равно его нет, но многие называют меня Мудрецом, хотя это, конечно, ошибочно. Я встречал существ гораздо древнее меня. Просто многие меряют мудрость прожитыми годами, а это неправильно. — Какой-то философ попался, а не древний.

— А ты, я смотрю, не против поболтать, да?

— Возможно. У меня редко бывают гости.

— Этот мир принадлежал людям, да? В зале храма я обнаружил человеческие статуи.

— Кому он только не принадлежал, — безразлично ответил паук, — люди вымерли примерно тысячу лет назад, оставив после себя руины. Теперь это обитель пищи.

— Ты про бражников?

— Да. Мы завезли их сюда и создали все условия для их размножения. Они очень вкусные и питательные.

— Прямо как люди, да? — я вспомнил рассказы Сантьяго и Данилы.

— Менее жирные. Люди сочнее, но разводить только их глупо. Род, поедающий их, рано или поздно деградирует и дичает, — ответил паук, — хотя в некоторых мирах их все еще содержат.

— Прямо как домашний скот? — уточнил я.

— Где как. Я сторонник божественного величия.

— Это как? — не понял я.

— Мы внушаем людям, что являемся их богами, и заставляем приносить себе жертвы. Так гораздо проще. И еда, и уважение. Взамен мы оберегаем их от междоусобных войн и делимся мудростью. В пределах разумного, конечно.

— То есть в ваших мирах люди живут на уровне дикарей?

— А зачем им больше? Они же разводятся только как пища. Время экспериментов прошло много тысяч лет назад. Кто знает, может быть, твой мир был именно таким. Технологический прогресс не приносит людям счастья, а зачастую приводит только к губительным войнам. Популяцию нужно постоянно поддерживать на определенном уровне и следить за достатком их пропитания, благо люди всеядны и могут есть даже друг друга.

— Звучит мерзко, — признался я.

— Это звучит нормально, человек. Просто ты из другого социума. В твоем мире есть пауки, не так ли?

— Да, но они мелкие. Самый большой имеет тело не больше десяти сантиметров, — я показал пальцами сколько это примерно.

— Деградация, как я и говорил. Отсутствие хорошего воздуха. У вас был катаклизм?

— Наверное, упал метеорит. Ученые говорят, что так бывает.

— И что вы будете делать, если прилетит еще один? — спросил паук.

— Без понятия. Мы уже строим космические корабли, но у нас нет баз на других планетах, так как они все не подходят для жизни. Возможно, что мы уйдем под землю.

— Деградация, — констатировал паук, перемалывая кокон, — так чего ты хочешь, человек?

— У моих друзей возникли трудности с симбионтами, похожими на темные комки грязи. Они пожирают сны и сознание человека, иссушают его как во сне, так и в реальности. А еще они постоянно что-то шепчут.

— Заражение, — паук немного приблизился к нам, — мне это знакомо. Где твои друзья подцепили эту дрянь?

— Их заразил сознательно человек, который каким-то немыслимым для меня образом находится с ними в симбиозе. Говорят, что от них нет спасения.

— Глупости, конечно, — ответил древний, — на любую силу найдется другая сила. Вопрос только в цене.

— Ты от нас чего-то хочешь, да?

— Нет. Это я ответил образно. Вы мне ничего дать не можете, хотя бы потому, что мне ничего не надо.

— Ну хоть кто-то не испытывает шкурный интерес, — улыбнулся я, — так ты поможешь нам?

Я посмотрел на руки — они снова стали призрачными.

— Почему бы и нет? Единственное, что я попрошу вас, так это никому не рассказывать о моем местонахождении. Я не хочу общаться с потенциальной пищей слишком часто. Ты вот что ешь?

— Ну мясо там, борщ.

— Как часто ты разговариваешь с этим борщом, человек? — поинтересовался паук.

— Никогда. Разве что восклицаю, какой он горячий или вкусный.

— Вот и я так же. Тебе, кстати, неинтересно, почему вы еще не иссушены?

— И почему же? — спросил Рагни.

— Потому что вы невкусные. Я перестал есть людей, ибо их свет и мясо плохо усваиваются и порождают во мне древние инстинкты, которых я стараюсь избегать.

— Понятно. Так ты подскажешь, нам куда двигаться? Я уже побывал у одного творца, так скажем. Он сообщил, что нужное мне лекарства находится за гранью сновидений. Это что вообще такое?

— Это невозможно объяснить человек, потому что ты не имеешь ни малейшего представления, о чем спрашиваешь, — ответил паук и начал чесать задними лапками свое вытянутое брюшко, — ты даже вряд ли доберешься до нее.

— А как туда тогда добрался человек, который заразил моих друзей?

— А почему ты не спросишь его сам?

— Он теперь мой враг, — пояснил я, — мне бы не хотелось с ним встречаться.