— Ого, правда? — Женя удивленно посмотрела на меня, — полез в одиночку? В сон такого опасного противника?

— Его сон закрыт, так что нам придется сражаться где угодно, только не на его территории.

— Тогда какие у тебя планы на эту ночь?

— Я пойду к дереву. Компас не дает мне покоя. Это сейчас гораздо важнее. Если я смогу стать еще сильнее, то никакой Гельмут не будет мне страшен. А потом я развернусь и выставлю счет Никте и ее подругам.

— Хорошая идея, Сережа, только прошу тебя, не распыляйся. Раз уж решил все делать постепенно, то и придерживайся выбранного порядка дел, иначе ты везде опоздаешь и ничего не успеешь.

— Да, я постараюсь сдерживаться, — пообещал я, — вот увидишь.

— А я думал, что ты уже проспишь нашу встречу, лысожопый сновидец, — котяра широко раскрыл пасть, полную острых зубов, и демонстративно зевнул.

— Но мы же договаривались о встрече. Я не мог пропустить ее. Кто мне еще покажет великое Древо миров? — я подошел к коту и застыл возле трех статуй Спящих богов Лимба. Да, мы были на центральной площади Вечного годора с парой десятков золотистых фонтанов и вымощенной белым камнем. Неизвестный скульптор создал статуи богов из черного камня. Работал он грубо и торопливо, будто не успевал, ну или это стиль такой. Фигуры, замотанные в плащи, чьих лиц было не разобрать. Одна из них точно женщина — на выступающей груди есть складки одежды. Хотя это запросто может оказаться какой-нибудь трансвестит. Разве бог вообще обязан иметь пол?

Я огляделся и заметил, что вокруг много лавочек, на которых сидели разнообразные иномирцы, а еще за мной пристально следили две ведьмы. Одна из них показалась мне весьма молодой, а вот вторая была совсем старой. Они слегка кивнули мне и продолжили наблюдение.

— Твои самки? — спросил Бизли, — любишь женщин постарше? Геронтофил.

— Я их не знаю.

— Не отмазывайся. Вон они как на тебя таращатся. Старушка небось потекла уже.

— Да, у нас будет веселое приключение, — вздохнул я, — хотя я застрелюсь быстрее, если ты не перестанешь шутить.

— А кто сказал, что я шучу? — Кот подмигнул мне, — но ты не только у самок успехом пользуется. Вон тот типок тоже на тебя пялится, хотя делает вид, что читает газету. Он смотрит на тебя волшебным зрением.

— Вот даже как, — теперь я тоже ощутил резкий укол чужого внимания и повернулся в его сторону. Ну конечно! Кто же это мог быть еще?

На металлической кованой лавочке сидел Сантьяго и деловито курил резную трубку в виде головы обезьяны из белой пенки. При этом он делал вид, что читает газету.

— Это твой друг? — спросил на ходу Бизли, потому что я твердым шагом направился к Сане.

— Скорее это мой лучший враг, — ответил я.

— Круто! Обожаю иметь врагов. Во всех смыслах! — котяра забавно подпрыгивал следом за мной, — как ты думаешь, а он согласится стать и моим врагом тоже? А то я их давно не имел.

— Это ты сам у него спросишь, хорошо? — усмехнулся я.

Мы подошли к Сантьяго, и тот аккуратно сложил газету и поджег ее кончиками пальцев. Повязки на его глазу больше не было.

— Здрасьте, — с широкой улыбкой поприветствовал он нас.

— Хер покрасьте, — Бизли поднял забрало, — мне тут сказали, что ты конченый неудачник, а твоя мать сношалась с пауками.

— О, лунный кот. Редкий экземпляр. Я думал, что вас в свое время выкосили гуги или вуги, как их там дедушка Лавкрафт называл? Ты, наверное, один из склочных рыцарей, да? Я догадался. Мне про вас рассказывали мои старые, уже бывшие приятели. Толстожопые отожравшиеся коты, которые страдают синдромом Туретта и сражаются на поле брани только открывая свою пасть и заливая врагов потоками матерной ругани. Угадал?

— Я сдеру с тебя эту улыбку своими когтями, а затем опорожнюсь прямо в твой поганый рот, лысожопый! — Бизли аж подскочил, но я положил руку на его плечо.

— Привет, Саня, — сказал я, — вот зачем ты так сразу? Мой приятель хотел подружиться с тобой, а ты провоцируешь его на драку.

— Вы знаете, что здесь нельзя сражаться. Лихие стражи порядка мигом повыбивают нас из этого места. Да ты садись, Серега. Вижу, что в дальний путь ты собрался, — Сантьяго похлопал по скамейке, — как мой подарочек? Не зудит? Ну и то хорошо. Мы же теперь связаны в каком-то смысле. Я всегда знаю где ты.

— Зато я знаю, что в твой сон уже не попасть. Прячешься, — я не стал садиться рядом, потому что на долгие беседы у меня не было времени.

— Как я могу прятаться, если прямо сейчас ты со мной разговариваешь. Даже не с дублем. Видишь, как я тебя боюсь. Аж прямо трясусь, обоссался прямо.

— Что тебе нужно? — спросил я. Я попытался разобраться, что чувствует мой противник, но он был абсолютно холоден и безэмоционален.

— Это неправильный вопрос, ведьмак, — Сантьяго довольно улыбнулся, — все зависит от того, что нужно тебе. Чего ты все мечешься? В прошлый раз я догнал тебя по пути на запад. Что ты там ищешь?

— Не твое паучье дело, — огрызнулся я.

— Может быть ты идешь в Сияющий порт, дабы встретить крылатые корабли, которые уносят сновидцев на другие уровни? Нет, это слишком банально. А может быть, ты идешь к древним монолитам, дабы решить их загадку и постичь великую мудрость? Вряд ли, — Сантьяго махнул рукой, — ты слишком туп для этого.

— Я меняюсь.

— Да, я это заметил. Это правильно. Человек должен меняться, — Сантьяго щелкнул пальцами, и трубка превратилась в сигару, — мы живем в постоянно меняющемся мире. Быть упертым бараном сейчас губительно. Ты должен чувствовать запах перемен. Отсеивать лишнюю информацию и брать только самое важное для себя. Только так можно отбросить свою человеческую сущность и стать в итоге магом.

— А как же твердый стержень? — усмехнулся я.

— Он хорошо для формирования намерения, но совсем не обязателен. Ты замечал, что почти во всех государственных и образовательных учреждениях требуют беспрекословного подчинения? Даже если твой босс полный тупица, ты обязан молчать и делать то, что он говорит. Инициатива наказуема. Человека сейчас не учат свободному мышлению, а пичкают его тупыми шаблонами. Это все еще с детского садика начинается. Полное подавление воли. Создание идеального раба — шестеренки.

— А серые, значит, хотят сделать людей свободными?

— Нет, конечно. Это не нужно. Если завтра все станут умными и свободными, то мир погибнет. Нет, Серега — свобода от системы — это удел избранных. Тех, кто будет управлять толпами быдла и владеть их умами. В своих интересах, конечно же.

— То есть вы сами строите секты, заманивая дурачков кучей пустых обещаний, а потом обрабатываете их так, как удобно вам?

— А с тобой разве была другая история? Что из тебя сделали ведьмы и Данила? Ты же не сам ко всему этому пришел. У тебя есть учитель. Ты его продукт.

— Я бы так не сказал, — возразил я.

— Еще бы ты сказал иное. Ведь все хотят чувствовать себя такими уникальными. Ты не свободен, и никогда уже не будешь. Ты мог им стать, если бы согласился в свое время на мои условия.

— Спасибо. Тогда я бы стал твоим учеником и тоже получил бы соответствующую огранку. Нет, Саня, свободы нет. И те, кто обещает ее — подлый лжец. Невозможно быть абсолютно свободным, имея какие-либо привязанности, заботы и обязательства. А человек, лишившийся всего этого, уже мертвец. Ты вот заявляешь о собственной свободе, а сам при этом состоишь в Серой ложе и тобой командует какой-то Гельмут. Разве не так?

Саня развел руки в стороны.

— Так-то оно может быть и так. По крайней мере у тебя могло сложиться именно такое впечатление. Переубеждать я тебя не собираюсь, но мне интересно, куда же ты направишься. Надеюсь, ты не будешь против, если я составлю вам компанию?

— Против! — рявкнул Бизли.

— Вот видишь, даже кот против твоей компании, а это о чем-то да говорит, — поддакнул я.

— У меня чутье на лысожопых ублюдков. Этот урод в очках настоящий кидала. С ним нельзя связываться! — иномирец аж подпрыгнул на месте от нетерпения вступить в драку, но Саня даже пальцем не пошевелил.