— Ладно. Иди садись. Я сам прослежу, — пообещал я.

Скоро вернулся Вадим, и мы с ним вышли покурить.

— Понимаешь, — начал было я, но фамильяр положил мне руку на плечо.

— Я — могила, — сказал он, — я сразу понял, кто это такие. И Изольда одна из них. Обычно мы не помогаем врагам, но раз ты так делаешь, значит, задумал что-то интересное. Я тебя не выдам. Достану пулю, зашью рану и уеду.

— Так у тебя тачки нет.

— И что? Такси-то никто не отменял. Вы тут на ночевку останетесь?

— Не знаю, — признался я, — но, наверное, да.

— Давай прогуляемся, что ли? — предложил Вадим, и мы двинулись по заснеженному двору. Да, здесь никто не чистит снег. Вот баня, а вот и сарай с кроликами. Живые. Сидят, бедолаги, ждут своего смертного часа. Я вспомнил наставления учителя и вздохнул. Почему-то убийство кроликов казалось мне куда более жестоким, чем убийство Романа и тем более Вовы. Животное — оно же не виновато, в принципе, а вот сталкеры сами нарывались. Кролики мне ничего плохого не сделали. Но они вкусные, а дома как раз жрать нечего. «Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать», так что будем сегодня готовить крольчатину. Мы набрали полные ботинки снега и вернулись в домик. Я нашел топор, и мы отправились рубить дрова, чтобы растопить камин и печку, так как парового отопления в доме не было, хотя находчивая Изольда и нашла тепловентилятор. Через полчаса мы нарубили кучу дров и затащили их домой. Стерилизатор уже вовсю кипятился. Я принялся разжигать камин и печь, а Вадим занялся раной Изольды. Да уж, автомобильная аптечка — то еще дерьмо. По-хорошему, надо будет мне ее пересобрать. Выручало то, что в холодильнике была водка, а на одной из полок нашлись медикаменты, даже какие-то антибиотики.

— Дать ремешок закусить? — подмигнул Вадим девушке, надевая медицинские перчатки, — или так потерпишь?

— Забей, я привыкла к боли. У меня вон процентов восемьдесят тела забито татуировками. Поверь, уж я-то я знаю, что такое боль, — усмехнулась Изольда, ложась на бок.

— И между ног тату есть? — не удержался от пошлости фамильяр.

— Есть, представь себе.

— Круто. Мне, если честно, расписные девки не очень, но если бы Веста сделала парочку, я бы не был против…

— На вкус и цвет — товарищей нет, — заметил я, орудуя кочергой в печке.

Сама операция заняла минут десять, дольше зашивали рану и перевязывали руку.

— Ей повезло — никакие артерии не задеты. Кость цела. Рикошет все-таки. Пуля уже потеряла часть скорости, — авторитетно вынес вердикт Вадим.

— А где ты этому научился? — поинтересовался я.

— Первая чеченская. Но это дерьмовая история. Тогда все не так хорошо закончилось. Пулю-то я достал, но у парня все равно заражение случилось. Вернулся домой без руки. Даже звезду героя не дали.

— Хорошо, что хоть не в цинковом гробу.

— Да тут как посмотреть, Сергей, — тяжело вздохнул Вадим, — он же, считай, инвалидом стал. Работы нет, ни хрена нет. Пенсия копеечная. Спился и угорел по синей лавочке. Вот я до сих пор иногда думаю — зря полез с теми щипцами гребаными. Не все, что мы делаем в этой жизни, приводит к хорошим результатам, даже если мы действуем из самых лучших побуждений. О, а дома-то потеплело! Можешь раздеваться, Серега.

— Брось, сейчас пойду кролика принесу, надо бы его приготовить. В подвале вроде как картошка еще оставалась, а в шкафчиках видел какие-то макароны.

— У вас тут что, живые кролики есть? — удивилась Изольда, — а зачем вы их держите? Не ради же мяса и шкурок. Я слышала, Московский ковен себе ни в чем не отказывает. Или у вас здесь убежище?

Я смутился, Вадим — тоже. Врать девушке мне не хотелось.

— Я тренируюсь их убивать, — неторопливо проговорил я, чеканя каждое слово и чувствуя непривычный стыд.

— А это разве так сложно? — не поняла девушка, — их же обычно палкой по загривку бьют, и все. Бабушка в деревне именно так их и забивала. Я слышала, что некоторые их забивают шилом в нос, но это уже совсем негуманно, как по мне — так извращение какое-то.

— Гуманность неприменима к животным в принципе, — заметил Вадим, — Сергей тренируется их иссушать.

— В смысле? — Глаза девушки округлились, — Стойте-ка. Иссушать в реале? Я правильно все поняла?

— Да, — ответил я и подкинул еще парочку дровишек в печь, наблюдая, как оранжевое пламя жадно принимается их облизывать.

— Я слышала только про одного человека, который умел так делать, — чуть погодя сказала девушка, — и он умер. Неужели он научил тебя этой технике? Я иду с вами. Я хочу увидеть это собственными глазами.

— Ну, — я замялся, — не факт, что у меня получится. Я пробовал всего несколько раз.

— И? — Вадим и Изольда задали правильный вопрос. Все-таки скромность — не мой конек.

— Кролик умер, но…

— Пойдем!

Ребята быстро оделись и чуть ли не поволокли меня к сараю. Я чувствовал себя полным дебилом и клоуном по совместительству.

— Только молчите, хорошо? — попросил я, — и отойдите подальше.

Сам же я подошел к клетке и выбрал упитанного черного кроля. Мясная порода. В прошлый раз я чуть не расплакался, но умудрился-таки сдержать себя в руках. В этот же раз со мной было что-то не то. То ли на меня так подействовал перепросмотр с Шиншике, то ли я был на взводе от убийства Владимира, но я уже не испытывал прежних эмоций. Да, мне было жаль это пушистое создание, но не так, как прежде. Я посадил его в отдельную клетку и хмыкнул. Конечно, я бы мог попытаться иссушить его, держа в руках, но так лучше не делать. Он начнет брыкаться, а потом забрызжет меня теплой кровью, да и не совсем это честно. Рулит именно дистанционное иссушение. В голове откуда-то появился образ товарища Шарикова с его вечной фразой про котов. «Мы их душили, душили…». Я выбросил эти дурацкие мысли из головы и посмотрел на животное. Кролик тупой, конечно, он даже не чувствует опасности. Сидит вот и продолжает жевать сено. А что ему еще делать? Жрать, гадить да спариваться. Хватит убеждать себя в бесполезности этого существа. Убей его уже!

— Рагни, успокойся, — сказал я, потому что последняя мысль была не моей.

Дистанционное иссушение работает по принципу психосоматики, но перед этим жертву нужно ввести в состояние транса. Кролик — не человек, бессмысленно ему что-то внушать или смотреть в глаза. Нашу речь он тоже не понимает. Тут нужен иной подход. Конечно, Данила умеет иссушать и без вовлечения животных в транс, но это для меня пока недосягаемый уровень. Поэтому сначала я просто загипнотизирую кролика. Сделать это совершенно несложно: нужно просто успокоить животное, а затем перевернуть его на спину. Техника называется — «сжатие-разжатие», нужно взять одной рукой кролика за лапы, а другой закрыть ему глаза и прижать уши, а затем вытянуть животное, после чего медленно отпустить. Почувствовав, что кролик впал в транс, осторожно отпустить зверя. Если он упадет, то тут же проснется. Да и любой громкий звук может его пробудить. В прошлый раз я с этим конкретно налажал, конечно, но под конец занятий научился это делать без каких-либо проблем. Дальше сложнее.

Животное словно окаменело — впало в состояние каталепсии, и я осторожно отпустил его. Сена тут много, бедняга не перевернется. Теперь я сам должен отойти и сместить точку сборки. Настолько глубоко, насколько смогу. Я должен не просто увидеть его кокон, я должен увидеть, что внутри него. Буду действовать грубо, мне так привычнее. Да, этот раз у меня совершенно иной. Какой-то холод прямо внутри. Вновь это ощущение осознанности. Я четко слышал медленное дыхание кролика. Все вокруг словно замерло. Я закрыл глаза, а когда открыл их — уже видел, что все вокруг стало серым. Тонкие зеленые нити пронизывали все окружающее пространство, а сам кролик превратился в светящееся пятнышко. Этого мало. Ближе. Мой взгляд приблизился к существу, находящемуся в трансе, и я почему-то почувствовал себя голодной змеей. Ближе, бандерлоги, бли-ижже… Да, в прошлый раз я не добрался до этого состояния. Теперь вот отчетливо видно, как внутри пятна циркулируют потоки энергии. Их-то мне и нужно перерубить. Одним движением. Кролик не маг, у него нет защитных куполов. Данила рассказывал, что животное должно погибнуть, вообще не просыпаясь. Фух. Я почувствовал, как по моему лбу начал катиться крупными градинами липкий пот. Напряжение то еще. И в этот момент мне помог Рагни. Моя правая рука превратилась в его костяной язык. Я сделал резкий выпад и увидел, как моя конечность прошила насквозь этот маленький шарик света. Цвет кокона кролика тут же изменился на темный багровый, а потом и вовсе стал тускнеть. Ну, офигеть! Получилось, что ли? Рука вновь стала обычной, а затем я вышел из второго внимания.