Командование «Вальки» решило отметить годовщину Октября торжественным собранием личного состава. На него заранее пригласили представителей польских партизанских формирований, действовавших в этом районе.
Прибывшие собрались в помещении туристской базы на лесной поляне на вершине горы Турбач. Оттуда открывался живописный пейзаж: на западе, в низине, слошто на ладони, виднелись села Словакии, на востоке — польские хутора. По команде Казина над базой в голубое небо взметнулся красный флаг.
За этим невиданным чудом с надеждой и замирающими сердцами наблюдали жители множества польских и словацких селений. Затаив дыхание, смотрели на победный взлет кумача народные мстители.
Казин, чисто выбритый, помолодевший, в ладно подогнанной военной форме без знаков различия, выступил с речью. Его лицо светилось радостью, и праздничное настроение передавалось всем присутствовавшим. Командир огласил последние сообщения Совинформбюро об успешных наступательных операциях Красной Армии, в конце октября полностью освободившей Закарпатье и ряд районов Польши.
Казин еще раз разъяснил польским побратимам задачи советских партизанских отрядов в совместной борьбе против фашистских захватчиков и коротко доложил о результатах недавних диверсий на транспортных коммуникациях оккупантов южнее Кракова, пожелал воинам новых успехов в приближении окончательного разгрома врага.
Дали слово представителю отряда «Хелм», но он не успел выступить — прибежали связные из дальних дозоров. Они доложили Казину, что со стороны сел Велика Липница и Мала Охотница на Турбач движутся каратели.
В полдень передовые фашистские подразделения подошли к партизанским позициям со стороны автострады Велика Липница — Новы Тарг. Следом за ними двигалось еще не менее двух сотен карателей.
Подпустив врага на короткую дистанцию, партизаны обрушили на него ливень огня. Каратели отступили.
Впрочем, оправившись от удара, фашисты вскоре снова бросились в атаку, стараясь во что бы то ни стало овладеть туристской базой. У партизан появились раненые. Казалось, еще минута — и партизанский заслон будет прорван. Но под ногами гитлеровцев начали рваться противопехотные мины, предусмотрительно поставленные группой Ревуцкого. Каратели в панике откатились назад, к подножию горы. Им вдогонку полетели гранаты.
Убедившись, что у врага надолго пропало желание лезть на турбазу, партизаны подобрали на поле боя трофеи и продолжили праздник. Еще раз поздравили друг друга с годовщиной Октября, поприветствовали отличившихся при обороне туристской базы. А когда торжество закончилось, Казин приказал опустить флаг.
Алое полотнище медленно поплыло вниз.
Пожав руки польским побратимам, калиновцы вернулись на свою основную базу.
Казин прибыл в условленное место, в районе хутора Тенчин, что в двадцати километрах от Кракова, в назначенный час в сопровождении пяти автоматчиков и пулеметного расчета Андрея Концедалова.
Советских партизан встретил командир отряда «Хелм» Тадеуш Мазуркевич. Командиры поздоровались и обменялись информацией о боевой обстановке в районах действий своих отрядов.
— Прошу, пан Калиновский, пройти в дом, — пригласил Казина Мазуркевич, указывая на песчаную тропу, ведущую к сторожке лесника в густых хвойных зарослях.
Автоматчики заняли позиции по обе стороны тропинки, пулеметный расчет Концедалова приблизился к сторожке.
— Должен вам сказать, — смущаясь, прибавил командир «Хелма», — что на эту встречу командир дивизии генерал Ольза но смог прибыть. Он прислал своего заместителя — начальника штаба дивизии полковника Лещинского.
Казин в знак понимания кивнул и чуть заметно усмехнулся.
Возле домика группу остановили польские часовые. Мазуркевич распорядился пропустить гостей. «В охране не пятеро, как договаривались, а семь автоматчиков и пулеметный расчет, — мимоходом отметил Казин, — Это только те, кто на виду».
Когда вошли в комнату, навстречу из-за стола подняло; невысокий, представительный военный с гладко выбритым красивым лицом. Он первый подал руку и представился:
— Полковник Лещинский, начальник штаба дивизии.
Не выпуская его руку, Казин ответил:
— Подполковник Калиновский, командир отряда «Валька».
Лещинский пригласил гостя к столу. В начале разговора обменялись общими фразами, которые, по существу, ничего не значили и со стороны полковника были явно неискренними.
Не скрывая заинтересованности, Лещинский бесцеремонно разглядывал Казина. Немало наслышавшись о героических подвигах партизан отряда Калиновского, «краевед» представлял себе командира «Вальки» гигантом с громовым басом, изысканными манерами и обязательно благородных кровей. Полковнику не верилось, что этот неброской внешности человек способен вести людей на подвиги. Он внимательно вслушивался в каждое слово, в каждую интонацию, начал выведывать:
— Кто вы по национальности, пан Калиновский?
— Я поляк, — ответил Казин в соответствии с «легендой».
— Мне кажется, пан подполковник, вам давно не доводилось говорить на родном языке, — продолжал углубляться в лингвистические дебри Лещинский.
…Что ж, сомнения Лощинского были не беспочвенны. Николай Алексеевич — чистокровный русский, родом из Тульской губернии. Выходец из бедной крестьянской семьи. Убогий домишко едва вмещал всех его братьев и сестер, которые никогда не видели хлеба вдосталь. Поэтому, чуть встав на ноги, он подался на Донбасс, к знакомым старшего брата (тот работал там до революции). Чужие люди встретили парня, как родного, накормили, приютили.
Это было в 1926 году. Страна залечивала раны гражданской войны. Повсюду голод, разруха, безработица. Даже в возрождающемся угольном Донбассе устроиться на работу было проблемой. Поэтому так обрадовался Николай, когда узнал, что в Кадиевке набирают рабочих на коксовые печи. Вскоре с помощью знакомых он получил работу. Еще большей была радость, когда впервые в жизни в кармане появились собственные деньги.
Ему хотелось попасть на шахту, и он своего добился: стал лампоносом, потом слесарем шахтного оборудования, откатчиком вагонеток. Самую трудную и сложную работу всегда делал с интересом, увлеченно.
Трудолюбие и способности Николая по достоинству оцевили в рабочем коллективе. Парня всячески поощряли, по комсомольскому набору послали учиться на шестимесячные курсы юристов в Харьков.
Так сбылась мечта его детства. Николаю всегда хотелось учиться, но раньше даже думать об этом не смел, так как повседневная забота о куске хлеба не давала почвы для иллюзий. Окончив курсы, работал помощником следователя в Кадиевке, в органах ГПУ — сначала в Сталино, а потом в Кадиевке…
Заметив усиленный интерес полковника Лещинского к его «польскому происхождению», Казин сдержанно улыбнулся:
— Да, я долгое время жил в России и, правда, несколько призабыл родной язык, лучше разговариваю по-русски. Но, думается мне, пан Лещинский, сегодня есть более важные вопросы. Мы прибыли сюда помогать польскому народу освободиться из-под ярма фашизма, пользуемся немалой поддержкой настоящих польских патриотов. Поэтому нам так трудно понять тех, кто прекрасно владеет польским языком, именует себя патриотами Польши, но одновременно позволяет фашистам опустошать польскую землю, грабить соотечественников. Вот подлинная, актуальнейшая тема для нашего разговора, пан Лещинский. Могу также добавить: нам известно, что подчиненные вам полки и батальоны Армии Крайовой, имея хорошое вооружение, в преобладающем большинстве случаев не борются против оккупантов, «держат оружие у ноги». А наиболее реакционные элементы так называемых «народовцев», входящие в состав вашей армии, преследуют польских патриотов, членов Польской рабочей партии, убивают советских военнопленных, бежавших из фашистских лагерей смерти.
— Пан подполковник, вы пользуетесь непроверенными данными, — пытаясь скрыть обеспокоенность, проговорил хозяин.
— Извините, пан Лещинский, но я располагаю неопровержимыми доказательствами. В Келецком воеводстве, возле села Жобенец, «народовцы» напали на партизанский отряд имени Бартоша Гловацкого. От их рук погибло много патриотов, среди них русские, бывшие узники Освенцима. Как утверждает кое-кто из командиров польских партизанских отрядов, особо «отличились» своими злодеяниями и участием в разжигании братоубийственных конфликтов подразделения «народовцев», объединенные в так называемую Свентокшискую бригаду под командованием полковника Бохуна.
