– Хорошо, я дам возможность уйти отсюда, – сказала, помедлив, мадам Вонг. – Но это дорогая услуга. Взамен я хочу знать, где комиссар и украденные им сокровища?

– Комиссар погиб. Его убили ваши люди.

– Сокровища?

– Спрятаны. Я скажу – где, когда вы выполните мое условие.

Вдруг мадам Вонг вскрикнула:

– Доул, что вы задумали?

Рука Доула, сжимавшая пистолет, медленно поднималась в сторону Сергея.

– Опустите оружие! Слышите?.! – закричала мадам Вонг высоким голосом. – Этот дикарь убьет меня!.. Взять его! – приказала она своим людям.

Доул отпрыгнул, направил пистолет на столпившихся в дверях пиратов.

– Первому, кто шелохнется, я разнесу череп! Теперь командую я! Слушать меня, понятно?! – Он коротко взглянул на мадам Вонг. Лицо ее было искажено смертельным страхом – она знала своего помощника. – Мне очень жаль, мадам, но вы… вы исчерпали себя. Вы не устраиваете больше ни меня, ни хозяев.

Мадам Вонг повернулась к Сергею, закричала:

– Чего вы ждете? Стреляйте в него! Стреляйте! Я приказываю.

И тут маленький Александр, испугавшись, бросился к Сергею, раскинув руки, и уткнулся ему головой в живот. Сергей покачнулся.

Доул вскинул руку с пистолетом… Но выстрелить не успел. Китаянка из-за спины мадам Вонг разрядила в него браунинг. Доул упал лицом вниз.

– Благодарю тебя, Тиоти, – тихо сказала мадам Вонг, даже не повернувшись к горничной. – А теперь опусти оружие! Этот юноша нам ничуть не страшен. Напротив – будем беречь его.

Сергей быстро перерезал швартовы, и яхта отошла от борта «Каледонии».

– А теперь отпустите меня! – сказала мадам Вонг.

– Пусть подойдет шлюпка! – громко приказал Сергей. – Без мотора!.. И ни одного вооруженного человека в ней!..

От «Каледонии» отделилась шлюпка. Яхта приостановилась, мадам Вонг спустилась по трапу, матросы в шлюпке приняли ее на руки. Яхта снова стала набирать ход.

– Вы все-таки сумасшедший, – сказала мадам Вонг из шлюпки. – Неужели вы думаете, что мы дадим вам уйти?

Сергей взял мегафон, крикнул:

– Предупреждаю: едва судно двинется с места, мы выйдем в эфир!..

В шлюпке рассмеялись.

Сергей позвал Александра, мальчик вошел в рубку.

– Ты знаешь, что это такое? – Это штурвал, сэр.

– Умеешь обращаться с ним?

– Да, сэр. Мой дед яхтсмен, он всегда брал меня с собой.

– Держи на тот мыс! – Он передал штурвал Александру, сам бросился вниз.

Над водой снова разнеслись слова. Говорил мужской голос:

– На яхте! Слышите меня? У вас под килем мина с дистанционным управлением! Все равно вам крышка, поняли?! И не вздумайте баловаться с рацией – сразу пойдете на дно…

Маленький Александр растерянно взглянул на Сергея.

Послышался искаженный мегафоном голос мадам Вонг:

– Мы дадим вам уйти, если покажете, где находятся сокровища! На яхте, слышите? Немедленно остановитесь! Считаю до десяти. Раз, два…

– Мы сейчас взорвемся, сэр? – спросил Александр.

Сергей, не отрываясь, смотрел на судно.

Вдруг борт пиратского корабля вздрогнул,под ним бугром поднялась и распалась волной вода. Судно накренилось, из-под палубы вырвалось облако дыма, и тогда только донесся звук подводного взрыва.

Поднявшись от взрыва, волна добежала до яхты, ударила ее в борт. Сергея сбило с ног, он стукнулся спиной о косяк двери, сполз на пол. Александр упал на колени.

Сергей обнял его и засмеялся счастливо.

Советский теплоход «Иван Бунин» совершал последний в этом сезоне рейс Гонконг – Сидней – Гонконг. Океан был пустынен. Освещенная ярким солнцем поверхность его слепила глаза.

Капитан стоял на крыле мостика, смотрел в бинокль.

Штурман доложил:

– Вошли в квадрат, товарищ капитан.

– Обе машины – стоп! – скомандовал капитан.

Затих шум двигателей, погасла вибрация. Пароход по инерции продолжал бесшумно двигаться вперед.

Капитан снял фуражку.

Офицеры, все, кроме рулевого, сняли головные уборы и застыли по стойке смирно.

Спустя минуту на крыле мостика появился вахтенный штурман и нарушил молчание:

– Яхта по курсу, товарищ капитан!

– Вижу, – буркнул капитан.

– Она вызывает на связь! – глаза штурмана странно блестели.

Капитан взглянул на него, отметил эту странность и торопливо вошел в рубку.

…Сергей и маленький Александр стояли на носу яхты и смотрели вперед. На них надвигалась высокая белая громада лайнера. Видно уже название на борту, порт приписки Множество людей на мостике и на палубах. По борту лайнера спускалась вниз шлюпка…

Все началось с командировки в г. Прибельск. Послала меня туда редакция газеты. Я должен был написать очерк о патриотах-подпольщиках, боровшихся с фашистскими захватчиками во время оккупации.

Эту тему подсказала мне бывшая участница одной из подпольных групп Лидия Григорьевна Тарасенкова, живущая сейчас в Москве. Она рассказала много интересного о своих боевых друзьях и сообщила фамилии и адреса некоторых из них.

В Прибельске я пробыл две недели. Встретился с работниками исторического музея, областного партийного архива, с немногими оставшимися в живых партизанами, с членами семей погибших героев.

Вернувшись в Москву, я намеревался написать очерк, но не смог сразу приняться за работу. Живу я с матерью и младшей сестрой Катюшей в небольшой комнате размером в восемнадцать квадратных метров. Пока я был в командировке, Катюша вышла замуж.

Я ничего не имел против ее супруга Виталия, с которым был давно знаком, но молодожены создали в нашей комнате, прямо скажу, нерабочую обстановку.

Узнав о моих затруднениях, ответственный секретарь редакции раздобыл путевку в Ялту, в дом отдыха и, вручив ее мне, сказал:

— У тебя отпуск не использован. Совмести приятное с полезным. Поезжай и твори. Сейчас конец октября, народу там немного. Никто не будет тебе мешать.

В поезде я обдумывал композицию будущего очерка.

Симферополь встретил меня жарким солнцем и темно-голубым, совсем летним небом.

А в Москве в день моего отъезда выпал первый снег…

Василий Федорович оказался прав: Ялта как будто вымерла. Странно было видеть этот шумный южный город таким сонным и притихшим. Вечерами по ярко освещенной набережной прогуливались солидные мужчины в темных костюмах и их представительные супруги.

Дом отдыха, помещавшийся в густом парке на окраине города, также был совершенно пуст; я оказался один в просторной комнате и немедленно уселся за машинку.

Обычно я долго мучаюсь, прежде чем напишу первую фразу. Груду бумаги, бывало, исчеркаю, пока найду удачное начало, а тут сел за стол, и слова сами полились.

Очень уж интересный был материал!

Работа увлекла меня, я даже обедать забывал. Через неделю очерк был готов. Получился он довольно объемистым: шестнадцать страниц на машинке. Для газеты это много. Но о сокращении я не мог и думать. Все казалось одинаково важным.

Мне не раз еще придется возвращаться к событиям, описанным в очерке, поэтому изложу их в двух словах.

В 1941 году, после того как фашисты заняли Прибельск, в городе возникла подпольная патриотическая организация во главе с секретарем подпольного горкома партии Георгием Лагутенко. В эту организацию вступили коммунисты, оставленные в городе для подпольной работы, недавние школьники, военнопленные, бежавшие из концлагерей. Патриоты взорвали железнодорожный мост через речку, склад артиллерийских снарядов, помешали немцам пустить в ход металлургический завод.

В городе была создана подпольная типография, регулярно, выходила газета. В июне 1942 года агентам политической полиции удалось напасть на след организации. Секретарь горкома и его друзья были арестованы.

Арестовали также члена штаба Людмилу Зайковскую. До войны она преподавала немецкий язык в школе. Людмила осталась в оккупированном городе по заданию горкома комсомола. Это была красивая девушка, хладнокровная и бесстрашная. Лагу-тенко безраздельно ей доверял, но Людмила Зайковская оказалась предательницей. Когда ее арестовали, она выдала гестаповцам четверых товарищей, оставшихся на свободе и продолжавших совершать диверсии: Остапа Тимчука, Семена Гаевого, Василия Галушку и Тараса Михалевича. Все они по доносу Зайковской были арестованы и через несколько дней повешены. Вскоре фашисты расстреляли Георгия Лагутенко и других подпольщиков. Зайковской среди них не было. Она исчезла. По-видимому, немцы выпустили ее из тюрьмы в благодарность за предательство…