Кингсли вздохнул: — Дядя… Я бы отпустил его под чужую ответственность. А люди вроде Рудольфа Холмса очень хорошо умеют брать на себя ответственность. По-родственному он объяснил бы парню, что тому следует направить свою энергию в другое русло.

— А если я буду за ним присматривать? — в голове Гермионы билась мысль о том, что сейчас она пытается взвалить себе на плечи непосильный груз и влезть в кабалу, но иначе было нельзя поступить. — Я его привела сюда, меня он выследил, — быстро продолжала она, — так что и ответственность моя.

Кингсли смотрел почти насмешливо, и под этим взглядом Гермиона покраснела. — Я почему-то не сомневался, что ты это предложишь. — То есть ты… — она сглотнула, — специально подтолкнул меня к этому?

Кингсли мотнул головой: — Не совсем. Потому что это все равно не решение проблемы. Рудольф не должен допустить мысль о том, что я слишком, как он выражается, сентиментален. По сути, это — проверка. Если я после угроз отпущу парня, он поймет, что на крайние меры я не способен. — И что делать?

— Для этого я тебя и позвал, — ответил Министр, — чтобы ты подумала, что делать. Я помню твои ЖАБА и знаю, что у тебя шикарный аналитический потенциал. Вот тебе задача — реши, что делать с Шерлоком Холмсом.

Это было болезненно — она не ожидала от Кингсли такой проверки. Но он был прав — с этой задачей она справится. Обязана будет справиться, потому что иначе никогда не простит себе, что со слишком умным парнем-наркоманом произошло что-то страшное. — Я тебя не тороплю. Шерлок Холмс никуда не денется. И… — он покачал головой, — я действительно не знаю, что с ним делать, — это прозвучало почти примирительно.

Гермиона вернулась домой — Рона уже не было, поэтому она налила себе чаю и попыталась сходу решить проблему. Но безрезультатно.

Компромисс никак не находился. Нужно было одновременно отпустить Шерлока Холмса на свободу, не причинив ему никакого вреда, и не скомпрометировать Министерство магии в лице Кингсли.

Пятница прошла в напряжённых размышлениях и бесплодном переборе вариантов, а вечером пришлось отвлечься ради ужина в «Норе».

Они с Джимом прибыли первыми, сразу за ними — Рон, и их тут же встретили мистер и миссис Уизли. Смерть сыновей отразилась на них очень сильно — оба уже не были огненно-рыжими, глаза уже не горели огнём. Мистер Уизли полностью поседел и как будто сгорбился. Миссис Уизли потускнела и похудела. Но их улыбки были по-прежнему солнечными, а объятия миссис Уизли — крепкими. — О, Гермиона, дорогая, ты прекрасно выглядишь, — улыбнулась она и тут же обхватила за шею Рона. Толком поздороваться с Джимом ей не дал муж, который пришёл в детский восторг, услышав, что его гостем стал «настоящий маггл». — Я помогу вам накрыть на стол, — сказала Гермиона, и они с миссис Уизли ушли в дом, в то время как трое мужчин устремились к сараю, отчаянно жестикулируя и обсуждая одновременно мётлы, машины и граммофоны.

Под ворчливое: «Пустяки, милая, я всё сделаю сама», — Гермиона несколькими заклинаниями накрыла на стол, заварила чай и расположилась в низком кресле рядом с креслом-качалкой миссис Уизли. — Я не немощная, — заметила она недовольно, но это недовольство было скорее наигранным — Гермиона знала, что ей нравилась эта небольшая помощь по хозяйству. — Я и не думала этого говорить, — ответила она. Миссис Уизли тихо рассмеялась, а потом ещё тише спросила: — Всё так же?

Гермиона отвела взгляд и ответила: — А что могло поменяться? — Он мог понять. — Он вряд ли поймёт. Он слишком точно знает, что правильно, а что нет.

Гермиона всё смотрела куда-то в пространство, поэтому не увидела, как миссис Уизли подошла к ней, но почувствовала, как тёплая рука сжимает плечо. — Милая, когда речь идёт о наших детях, правильное и неправильное становится неважным.

Гермиона точно знала, что миссис Уизли думает сейчас о Перси, который хоть и вернулся в семью, всё-таки сильно отдалился ото всех — кроме родителей. Мистеру и миссис Уизли было всё равно, заблуждался он когда-либо или нет.

А её папе — не всё равно. — Я не думаю, что он простит меня. Во всяком случае, пока… — она осеклась, сомневаясь, стоит ли заканчивать мысль, но миссис Уизли сказала вместо неё: — Пока ты в порядке.

В воздухе разлился мелодичный звон, и миссис Уизли подскочила со своего места, Гермиона встряхнулась и поспешила вместе с ней встречать Лавгудов.

Они выглядели, пожалуй, ещё чуднее прежнего. Оба облачились в салатовые мантии, Ксенофилиус вплёл в свои длинные светлые волосы голубые цветы, а Луна гордо несла на голове корону из одуванчиков и полыни. — Привет, Гермиона, — пропела Луна, обращаясь к воздуху за плечом у Гермионы. — Папочка, мне кажется, или у Гермионы теперь новые мозгошмыги?

Категорически не желая слушать ответ Ксенофилиуса, Гермиона бодро сказала: — Очень красивый венок. — Ты думаешь? — с сомнением спросила Луна и обратилась к миссис Уизли с вопросом о разведении садовых гномов.

Воспользовавшись этим, Гермиона послала патронуса за Роном и остальными — в компании с Лавгудами было общаться значительно проще, во всяком случае, Гермионе — Гарри понимал Луну и наедине.

Рон, мистер Уизли и Джим пришли крайне довольными. — Ты не поверишь, дорогая, — с искренним и давно казалось бы утраченным энтузиазмом воскликнул мистер Уизли, — оказывается, магглы могут носить с собой музыку в небольших коробочках (2) — и безо всякой магии. Просто поразительно! — Опять ты о своём. — Привет, Луна! — махнул рукой Рон, игнорируя Ксенофилиуса, — А это Джим, он тебе понравится.

Луна повернула голову, перевела свои крупные навыкате глаза на Джима, начала было: — Привет, Джи… — но не закончила фразы и несколько раз повернулась вокруг своей оси.

— Эм… — произнёс Джим, — привет, Луна.

Вместо ответа Луна резко схватила Гермиону за руку и сказала: — Гермиона, мне нужно немедленно с тобой поговорить.

Гермиона кивнула — на Луну порой снисходили странные озарения, но она редко в чём-либо ошибалась.

Оставив миссис Уизли усаживать всех за стол, Гермиона отошла с Луной на задний двор «Норы». — Что случилось? — Гермиона, я не сяду с ним за один стол, — прошептала Луна нервно. — Он… неправильный. Не просто другой. — Ты о Джиме? — Гермиона нахмурилась. — Луна, он отличный парень, поверь мне. — Он сломанный, — оборвала ее Луна. — Совсем сломанный. И ненастоящий.

Это звучало бредово. — Луна, поясни, — спокойно попросила Гермиона. Возможно, подруга переутомилась или плохо себя чувствует. Или перечитала «Придиру». Наткнулась на неудачный гороскоп. — Я не могу, — Луна начала нервно теребить волосы, — но его нарглы совершенно не в порядке. Я его боюсь. — Ты сейчас выглядишь как профессор Трелони, — против воли голос Гермионы прозвучал холоднее, чем прежде: — И говоришь, как она. И это не комплимент. — Я знаю, — Луна опустила взгляд, — но я не сяду с ним за один стол. Он как картонная маска. Никогда не любила маски.

Если бы речь шла о другом человеке в других обстоятельствах, то Гермиона прислушалась бы к словам Луны — в конце концов, её голова работала как-то иначе, нежели у большинства людей, и она порой замечала то, чего другие не видели. Но Джим был искренним и открытым человеком. К тому же, Кингсли лично применял к нему легиллименцию, прежде чем начал проект со сказкой. В Джиме она была полностью уверена. — Луна, — попыталась она объяснить, — Джим — не картонная маска. Он действительно очень приятный человек и…

Гермиону внезапно озарило, и она рассмеялась: — Я поняла, в чём дело. Он маггл, видимо, их нарглы выглядят как-то иначе.

Луна наморщила лоб, а Гермиона почувствовала, как у неё камень с души упал — подруга могла быть жуткой, когда хотела. Судя по всему, она воспринимает людей на ещё одном уровне, возможно, на ментальном — это объясняет, как она видит сквозь мантию-невидимку и под оборотным зельем. Выросшая в волшебной семье, она никогда не встречала магглов, поэтому Джим показался ей странным и даже опасным. — Я всё равно не хочу… Я боюсь. Мы с папой уйдём, — упрямо сказала Луна.