Гермиона останавливать его не стала — машина гениального ума была запущена, оставалось только ждать результатов.

Несколько дней было тихо.

От Шерлока не было никаких вестей — но Гермиона и не ждала быстрого результата. Майкрофт тоже не напоминал о себе, из чего можно было сделать вывод, что арест Брука пока не состоялся.

Гермиона начала бы нервничать, если бы не получила от одного из своих коллег из Брюсселя письмо с просьбой написать рецензию на работу по влиянию физических состояний на магические процессы. Дело было кропотливым и непростым — собственно, от менталистики в работе было немного, больше физиологии, — так что Гермиона ушла в него с головой.

Первые семьдесят страниц читать было не слишком интересно — но на третьей главе Гермиона вдруг почувствовала, что у неё затряслись пальцы. Это был «Краткий обзор состояний, усиливающих магическую мощь волшебника». Джон Смит лишился памяти весьма необычным способом — и профессор Вагнер считал, что причиной была очень мощная вспышка магии. Магия по сути своей была показателем практически стабильным: да, были сильные и слабые волшебники, и да, слабые, при упорных тренировках, могли стать немного сильнее, но резкие скачки силы были редкостью. Они случались у беременных женщин при стрессах, были постоянным признаком аутизма и… чаще всего наблюдались у необученных волшебников.

Не научившиеся владеть своими силами волшебники не могли себя контролировать, их магия походила на магму в жерле готового вот-вот проснуться вулкана. Детей старательно собирали в школы — именно поэтому. Но во время прихода к власти Волдеморта магглорождённые не получили приглашений в школу. На следующий год многих разыскали, но как знать — всех ли? Что, если Брук нашёл такого волшебника, рассказал ему о мире магии?

Гермиона отложила перо, чтобы не закапать свой лист пергамента чернилами.

Брук обладал невероятной наблюдательностью — иначе ни за что не отыскал бы магический мир и не вышел бы на Кингсли. Что ему стоило разыскать нужного ему мага?

Гермиона потянулась было к цепочке — послать Майкрофту сообщение — но так и не написала ни слова: случайно провела пальцем по шее и почувствовала, как её охватывает смущение. Вспомнился Майкрофт в их последнюю встречу — в рубашке с расстёгнутым воротником. И с обнажённой шеей, на которой отчетливо выделялся кадык.

«О, Мерлин», — пробормотала она вслух. Это было однозначно не то, о чём она собиралась думать. Майкрофт и сексуальность — это противоестественное сочетание. Существа вроде него (если только предположить, что в мире есть кто-то, подобный Майкрофту Холмсу) должны жить только разумом — никак не чувствами и не телом. Но это не мешало ему обожать сладкое — очень человеческая слабость. И если предположить, хотя бы на минуту предположить, что он человек… То можно было бы допустить, что и остальные человеческие потребности и желания ему не чужды. И он мог — наверняка мог — в какой-то момент избавляться от обличия рептилии, его глаза могли темнеть от страсти, губы могли не только кривиться в неприятной презрительной улыбке, но и приоткрываться от желания. И где-то могла существовать женщина, которую он когда-либо желал и которой обладал. Смотрел ли он на неё так же холодно, как на остальных? Или для неё был в его арсенале припрятан особый взгляд — глубокий, внимательный и тёплый?

Гермиона встряхнула головой и усилием воли собрала все эти безумные мысли и запрятала поглубже. Она решительно не станет размышлять о Майкрофте Холмсе в подобном ключе. Во-первых, потому что потом не сможет спокойно смотреть ему в глаза. Во-вторых, потому что, на самом деле, ровным счётом никакого интереса он у неё не вызывал и вызвать не мог. И в-третьих, потому что это был симптом давно известного недуга, от лекарства к которому Гермиона отказывалась вполне сознательно. И этому недугу потакать было нельзя.

Любой своей пациентке Гермиона авторитетно заявила бы, что отказ от секса вредит женскому здоровью, и не в последнюю очередь — психическому. И настоятельно посоветовала бы так или иначе привнести в жизнь эту важную составляющую.

Но сама собственных советов не слушала.

Ей никто не был нужен — она это знала. После Рона — никто.

Она отложила свою работу, закрыла чернильницу и направилась в душ — прохладная вода помогла привести мысли в порядок. Стало стыдно за то, о чем она думала: даже при том, что она не позволила своему воображению нарисовать сколько-нибудь нескромную картинку. Чтобы не идти на поводу у безумия, Гермиона нащупала цепочку и твёрдой рукой написала в воздухе: «Есть новая информация о Дж. Б. Назначьте встречу».

Послание было отправлено, цепочка вернулась на своё место и, к счастью, Гермиона не ощутила никакого трепета и спокойно вернулась к рецензии.

Когда спустя двадцать минут пришёл ответ, содержащий предложение встретиться немедленно, она уже полностью успокоилась — и даже нашла в работе существенную ошибку, которую автору стоило бы поправить до защиты.

В этот раз ничто ни в кабинете, ни в облике его хозяина не выбивалось из рамок привычного. Майкрофт — с любезной улыбкой на губах и с абсолютно мёртвым, стылым взглядом — предложил чаю и ровно две минуты уделил разговорам о погоде. И только после этого, перехватив поудобней рукоять зонта, как бы между делом спросил:

— Какого рода ваша информация, Гермиона?

Гермиона отставила чашку — она звякнула о блюдце почему-то неприятно — и произнесла: — Есть большая вероятность, что Брук имеет связь с волшебником или волшебницей, скорее всего… — она хотела было добавить «необученным», но осеклась. Майкрофту лучше не знать о том, что где-то в Британии можно найти людей с магическими способностями, пусть и достаточно неразвитыми, не подчиняющихся Министерству. — Скорее всего..? — переспросил Майкрофт. Не стоило и надеяться, что он пропустит оговорку. — Скорее всего, это человек из его ближайшего окружения, — поспешила сказать Гермиона наобум, и вдруг поняла, что это весьма неплохая идея. Брук не захотел бы лишиться такой поддержки. Так что расследование Шерлока и его попытки выявить связи Джима будут очень кстати.

Майкрофт подумал, кажется, о том же, потому что спросил: — И с этим связано ваше посещение Бейкер-стрит и общение с моим братом, я полагаю? — Именно, — была вынуждена согласиться Гермиона. — Вы следите за контактами Шерлока? — Разумеется, — таким тоном, будто Гермиона задала глупый вопрос, ответил Майкрофт и отпил ещё чаю. — Это вопрос национальной безопасности, во многом.

Он отвёл взгляд в сторону и на короткое мгновение перестал напоминать василиска. Если не видеть его глаз, подумалось Гермионе, то можно решить, что он просто успешный чиновник или бизнесмен, добродушный, образованный и умный (об этом говорит высокий лоб), с хорошим, пусть и несколько язвительным чувством юмора (видно по складкам у губ).

Очевидно, приступ безумия ещё не прошёл.

Гермиона начала поднимать дополнительный слой окклюментного блока — чтобы закрыть не только мысли, но и эмоции, но не успела совсем немного — Майкрофт как-то слишком быстро обернулся и взглянул Гермионе в глаза.

Однозначно, легиллиментного удара не было — она бы почувствовала. Не было даже прикосновения. Мерлин, он и не мог прочесть её мысли — он был магглом!

Но он прочитал.

Его зрачки мгновенно расширились, а потом сузились снова, едва заметно (настолько слабо, что, возможно, Гермионе это показалось) дрогнули крылья крупного носа и также почти неуловимо напряглись тонкие губы.

Блок поднялся и тихонько звякнул. Гермиона хотела коснуться своих щёк — казалось, что они пылают, но, конечно, не сделала этого. И не облизнула разом высохшие губы. И не сглотнула солоноватый ком. — Непросто быть вашим родственником, Майкрофт, я полагаю, — произнесла она ровно.

Майкрофт, конечно, и не думал терять нить беседы. Чуть повёл плечом, давая понять, что эта тема не подлежит обсуждению, а потом зачем-то сказал: — Его необходимо контролировать — для всеобщего спокойствия.