Дишива

Я проснулась с чувством тяжести, мои руки и ноги были будто песком наполнены. Я не раз и прежде испытывала усталость, но сейчас она ощущалась совсем по-другому: разум бодрствовал, но тело отказывалось подчиняться. А снаружи уже пробуждался лагерь, скоро люди начнут подходить за благословением и найдут меня скрючившейся под одеялом. Даже этот образ не мог заставить меня подняться с постели. Если бы не звуки снаружи, я бы думала, что время остановилось, и лежала бы в темноте, не шевелясь.

Скрип ступеньки под тяжестью чьих-то шагов должен был бы как удар молнии подбросить меня с постели, но я не смогла заставить себя даже глаз приоткрыть.

Вслед за шумом шагов послышался голос Хармары.

– Дишива? Вроде ты сказал, что она еще не выходила.

– Она и не выходила. – Голос Тефе. – Ты же называешь себя охотницей? Так разуй глаза.

Послышалось ворчание и шаги в мою сторону.

– Дишива? Капитан? – Хармара опустилась передо мной на колени, и я кое-как приоткрыла оставшийся глаз – показать, что еще жива. – Тебе плохо?

Плохо, мне? Я не чувствовала себя больной, лишь прикованной к циновке для сна и неспособной пошевелиться.

– Боль души, – сказал Тефе над нашими головами. – Вроде горя, когда кажется, что больше никогда не подняться. Что, по-твоему, сказал Ошар…

– Тсс! – прошипела Хармара. – Если так, может, лучше не поднимать эту тему? – И, подражая его насмешливой интонации, добавила: – Разуй глаза.

Тефе что-то проворчал. В узкой щели, сквозь которую я смотрела, оба выглядели смутными тенями.

– Ну, по крайней мере, кто-то из сволочей уезжает. Может, эта новость ее порадует.

– Хорошая это весть или нет, зависит от того, кто уезжает и почему.

Я облизнула губы, удивляясь, что вообще могу двигаться. И с усилием произнесла:

– Кто и куда уезжает?

– Чилтейцы, – ответила Хармара. – Некоторые поднялись рано и сворачивают шатры, а другие ведут себя как всегда.

– Сворачивают? Почему?

Хармара пожала плечами.

– Мы не знаем. Я хотела разбудить Ошара, пусть пойдет и спросит. Но подумала, вдруг ты уже знаешь.

Я покачала головой и, собрав все силы, потянулась, напрягая отяжелевшие руки и ноги. Ощущения обездвиженности ушло, но песок, словно наполнивший меня, пока я спала, никуда не делся. Отказавшись от протянутой Хармарой руки, я перекатилась набок и с трудом встала, преодолевая сопротивление тела.

Чуть приободрившись, я заметила, что доносящиеся снаружи звуки стали более назойливыми. Более суетливыми. Я потащилась к окну, ноги пока были не вполне готовы удерживать мой вес. За окном все было в точности, как сказала Хармара: некоторые солдаты сидели возле шатров, как обычно в такое время, ели и обменивались шутками, а другие разбирали и сворачивали шатры, пререкаясь с товарищами. Никакой закономерности в том, кто уезжает, не было видно – готовились к уходу и солдаты в форме с зеленой каймой и с синей.

Я вздохнула и потерла лицо.

– Говоришь, у Ошара не спрашивала?

– Он еще спит. – Тефе пожал плечами. – Разбудить его – все равно что мертвого поднять.

Усмехнувшись, Хармара напомнила Тефе о том времени, когда они еще были в цепях, но в моей голове роились вопросы. Я оставила их пререкаться и пошла за маской и мантией.

В облачении иеромонаха мне легче не стало, но я вышла в лагерь, хотя ноги и отказывались шевелиться. Я старалась выглядеть непринужденной, а не ослабевшей, и кивала солдатам, раздавая краткое благословение по пути, каждая недолгая пауза помогала собраться с силами. Состояние не улучшилось, даже когда я дошла до ворот и преодолела последний участок пути до шатра секретаря Ауруса, но глодавшее меня беспокойство о собственном здоровье испарилось от громкого голоса Лео. Голос несся из-за незадернутой занавески на входе, и два охранника секретаря Ауруса скривились при моем приближении. Тем не менее, ни один не рискнул помешать мне войти, оба лишь расступились, вероятно, ошибочно полагая, что мое появление смягчит ссору.

Секретарь сидел, развалившись на кушетке, и наблюдал, как Лео раздраженно шагает взад и вперед. Спор шел на чилтейском, и, остановившись у входа, я пыталась решить: Лео злится, нападая или обороняясь. Он, похоже, предпочел бы оставить меня в неведении, потому что, ткнув в мою сторону пальцем, тем самым признав мое присутствие, на левантийский не перешел. Как и отвечавший ему секретарь Аурус, чей ленивый тон контрастировал с напряженным лицом, нет, скорее, с напряжением всего тела. Никогда не видела, чтобы кто-то умудрился так небрежно сидеть и при этом выглядеть совсем не расслабленно.

Снова ткнув в мою сторону пальцем, Лео остановился, изрыгая слова, звучавшие как ультиматум. Не помедлив в ожидании ответа и не продолжая угроз, он отвернулся от секретаря и шагнул ко мне.

– Боюсь, я забираю с собой много больше солдат, чем планировалось, так что взятие Симая придется отложить до моего возвращения. И, Дишива, – он шагнул ко мне, как всегда, используя близость как оружие. – Я вернусь. И тогда мы закончим то, что начали. – Он похлопал меня по щеке, и я вздрогнула как от пощечины. – Никуда не уходи, ладно?

После этих прощальных слов он покинул шатер. Хлопнула отброшенная им завеса на входе.

– Вот воистину человек божий, – ровным тоном заметил секретарь Аурус. Выпрямившись, он сел и позволил себе нахмуриться, крепко сжимая руки. – Если бы он теперь скончался и отошел к Богу, все было бы намного проще.

– Там солдаты уходят, – сказала я, махнув в сторону главного лагеря.

– Да. Но, надеюсь, теперь их уйдет несколько меньше. Лео не обрадовался, когда я, сославшись на старый закон, пригрозил увольнением коммандерам, вставшим на его сторону.

– Из-за этого он раскричался?

– Да, а еще он счел нужным сообщить, что ему известен мой замысел и я могу не надеяться взять Симай без него и его людей. Ну, а если рискну попробовать, он уверен, что я прославлюсь как самый глупый полководец в истории Чилтея.

Мне такая угроза казалась странной, но поджатые в тонкую суровую линию губы Ауруса выдавали, что для него это значило много больше, чем для меня.

– Значит, он действительно забирает всех солдат, которые пойдут за ним, и уходит? – спросила я. – Да, я знаю, он обещал вернуться, но уйти добровольно, когда я еще не назвала его Защитником… Меня беспокоит, что у него, вероятно, есть более важный повод.

– Его свадьба, я в этом уверен, – сказал Аурус, уже возвращаясь к привычному расслабленному состоянию. – А солдат он забирает, лишь чтобы ослабить мои силы, помешать предпринять что-либо за те несколько дней, когда он будет отсутствовать.

– Погодите. Брачный союз? Вы упоминали об этом раньше, но я не думала, что женится Лео.

Невзирая на ранний час, секретарь поднял кубок с вином.

– Да, конечно, он женится на госпоже Сичи Манс…

– Сичи? – у меня отвалилась челюсть. – Нет, она никогда за него не выйдет, разве только ее заставят. Она знает, что он собой представляет. И он сам не может желать этого брака, ведь однажды она его убила.

– Судя по всему, этот брак окажется счастливее многих других, – мрачно произнес он. – Но вы, разумеется, правы, и ее заставляют.

Я нахмурилась.

– И, по-вашему, это нормально? Вы приветствуете заключение брака, куда женщину вовлекают насильно?

Аурус подался вперед, с преувеличенным драматизмом разводя руками.

– Я? Я не устраиваю никаких браков.

– Хорошо, значит, его устраивает Девятка.

– И Девятка не устраивает брачных союзов. Если вы не заметили, ваше святейшество, мы планируем захватить Симай, после чего и остаток Северной Кисии, а не заключать союзы и договоры с жалкими остатками их армии или ослабленным двором.

– Вы хотите сказать… – Я крепко зажмурилась, пытаясь сообразить. – Кисианцы заключают союз только с Лео?

– С лордом Виллиусом и с теми коммандерами, которые готовы поддержать его, рискуя лишиться денег, когда их выгонят из армии.