– Полный разворот на хер! – приказала Святая Карательница.

Под подошвами сапог Бастона захрустело стекло. Окна таверны пожаром высадило изнутри. Он шагнул в обгорелый проем, осторожно ступая меж тлеющих углей. Надо признать, сработано профессионально. Было время, когда Хейнрейл слал Холерного Рыцаря подпалить чье-нибудь заведение за отказ заносить долю Братству. «Раз вы не поддерживаете нашу борьбу, дорогой брат, мы делаем вывод, что вы на стороне гильдий». Слова Хейнрейла превращали идеалы Иджа в насмешку.

Для таверны, наподобие этой, по уму полагалось устраивать пожар возле бара, где стоят бутылки и бочки воспламеняемого спиртного. Новичок или просто желающий попугать бросил бы зажигательную бомбу за дверь. Сея страх и самую малость ущерба, но если вам надо добиться плодотворного разрушения, ставьте флогистонный заряд поближе к бару.

Этот бар пользовался успехом у лириксианских солдат. Когда начался пожар, их тут было полно – одни только прибыли из-за моря, другие вернулись с войны под Кхентом. По словам Раска, майор Эставо заходится в гневе, угрожая жестоким возмездием.

На полу, откуда забирали тела, потертые пятна. Все трупы уже отвезли на Фонарную, в распоряжение Ворца – цедить из них крохи посмертного духовного осадка. Поджигатели подперли дверь, чтоб из горнила пожара не ушел ни один. Бастон заметил за стойкой металлический, подплавившийся амулетик и нагнулся рассмотреть поближе. Печать гвердонских Хранимых богов.

Он подобрал талисман, покачал на ладони. Хранители сжигают мертвых – пламя Сафида возносит душу на небеса, так гласит заупокойная. Неизвестно, будет ли в этом теле хоть немного осадка и понимали ли умирающие, что происходит.

Как и везде в Новом городе, эта таверна выросла из камня, а у Раска на всех камнях есть глаза. Живой святой найдет и предаст налетчиков строгому суду.

Около двух дюжин людей собралось на другой стороне улицы. Они глядели в разбитые окна таверны, таращились на него. Лица измазаны сажей. Молчат, не двигаются, точно истуканы, только одна мать обхватила ребенка, заслоняя его собой. И все осуждающе смотрят на Бастона. Это напоминало первые дни после вторжения в прошлом году, когда люди повылезали из погребов и подвалов и обнаружили, что отныне попали под чужеродную власть.

Некоторых он узнал. Двоюродного брата Фей – Бастон виделся с ним на свадьбе. Женщину, учительницу в школе для бедноты. Другую, в черной шали, – ее муж во времена Хейнрейла состоял в Братстве, а после его отправили в сальный чан. Все они покинули захваченную Мойку, привлеченные кажущейся свободой от сумасшедших богов и иноземных войск. И вот поглядите, что с ними стало.

– Брат Карлы, – сказал один другому, – это он ее предал. – Бастону всей душой хотелось перейти улицу и по-доброму поговорить с людьми. Объяснить, что он по-прежнему с ними. Обнадежить, что он их не бросит, что исправит все к лучшему. Но как их заставить понять? Скажи он хоть слово, Раск услышит.

Между ним и противоположным тротуаром вширь и вглубь пролегла пропасть, и он представить не мог, как ее замостить.

Снаружи потемнело, точно солнечный лик затянула плотная туча. Толпа дрогнула, рассыпаясь, – люди без слов поспешили прочь.

Пролетел дракон, понял он.

Бастон вернулся на Фонарную улицу. Чудеса Раска преобразили окружавшие дом постройки в укрепленный лагерь. Бастон прошел во внешние ворота, прошагал по двору к твердыне главного дома. Не осталось даже того места, где он в последний раз видел Карлу, откуда Раск бросил ее в подземелье. Стерто и перестроено все.

Она жива, так сказал Раск. Бастон понятия не имел, правда ли это. На карауле стояли эшданцы, но его беспрепятственно пропустили за дверь. Дом встречал тишиной. Зал на первом этаже, где любили собираться воры Братства, был пуст. Как на покинутом судне – недоигранная партия в карты, недопитые аракс и виски, все нетронуто с той минуты, когда они ушли в налет на «Манделя и Компанию».

Он спустился по лестнице, по одной ступеньке за шаг, словно нес огромную ношу.

Раск спал или погрузился в транс. Доктор Ворц пристроился на краешке кровати, как какой-то вампир с хайитянских нагорий – но эта пиявица впрыскивала кровь, а не сосала ее.

– Зайду попозже, – тихо проговорил Бастон.

– Нет. Останься, – велел Ворц. С натужной улыбкой, мол, мы теперь все – Эшдана. – Мне скоро уезжать из города. Хорошо бы в дальнейшем уколы ставил кто-то надежный.

– Для меня алхимия – темный лес.

– Не кичись невежеством. Используй любую возможность для саморазвития. – Холодные бледные пальцы придали загрубелой ладони Бастона правильное положение на шприце. Раск вздрогнул, но не очнулся, когда Бастон надавил на поршень. – Видишь, тинктура попадает в вену. Она разбавлена, в основном это обычная вода. С капелькой илиастра – заметь, какой на дне остался осадок, перед уколом надо хорошенько встряхнуть. И, конечно, активный ингредиент. – Ворц протянул другой пузырек, к стеклу липла красновато-черная жидкость.

– Кровь.

– По сути, да. – Ворц аккуратно положил склянку назад в чемоданчик. – Я наготовлю для тебя побольше снадобья. – Дантист задрал одеяло и осмотрел каменные пластины у Раска на ребрах.

– Как именно оно действует? Я про снадобье. – Вопрос был задан не из праздного любопытства. Скорее, так он выдавливал прыщ. Прежде Бастон хотел, чтобы чудеса Раска послужили подлинным благом, знаком возрождения Братства, живым примером идеалов Шпата Иджсона и самого Иджа. Лучше с корнем избавиться от таких представлений, осушить этот мир от гноя сладких иллюзий. Действовать со всей ясностью.

– Оно повышает согласованность Раска с этой гвердонской сущностью.

– Ты имеешь в виду Шпата Иджсона?

Ворц посуровел. Понизил голос и, прежде чем продолжить, сделал рукой странный жест:

– Я не оговорился. Эта сущность была сотворена через Иджсона, и оба тесно переплелись, но тем не менее, различны. Она представляет собой нечто вроде бесформенного божества, без своего характера, смыслов и устремлений. Немногим более пустой емкости для украденной Карильон Тай мощи Черных Железных Богов. Нулевой, неопределенный бог, который сохранил поверхностный отпечаток Шпата Иджсона. – Ворц почесал переносицу. – Занятно было б поосновательней его изучить, но пора срочно браться за другие задачи.

– Что, если снадобье кончится, пока ты в отъезде?

– Тебе оставят достаточный запас.

Несколько минут Бастон наблюдал за работой Дантиста.

– Мне нужно, чтобы он поворожил, для дела.

– Пусть отдыхает. Говори как есть, что тебе надо. Он услышит. – Собравшись, Бастон перечислил, что обнаружил в таверне, и попросил Раска найти, кто за это в ответе. Будто посетил церковь Хранителей и шепотом помолил Нищего Праведника или посидел с матерью, пялясь на воскурения Дымному Искуснику. Раск застонал, заворочался на постели, подушка окрасилась красноватым потом. В сердцевине камня замелькал огонек.

– Он все узнает. – Ворц застегнул чемодан и поднялся. – Но проспит еще несколько часов. Идем со мной. Меня вызывает Прадедушка.

– Я еще немного побуду тут.

– Как пожелаешь. – Ворц повторил свой жест, наклоняясь к Бастону: – Знаешь ли, скоро мне понадобится проверенный телохранитель. Я могу переговорить с драконом перевести тебя на службу ко мне, вместо Раска. Нам с тобой не понаслышке известно, что значит клятва.

Бастон не разобрал, грозят ему или предлагают искренний мир.

– Не уверен, что обоим.

Ворц вышел. Бастон устроился в массивном кресле напротив кровати и стал ждать.

Городок Маредон – младший родственник Гвердона. Кто-то скажет, более рассудительный, – здесь обходились Хранимыми богами, не привечая чужих, здесь не цвели дикие слухи. Точками на окоеме выделялись шпили старых церквей, вперемешку с трубами алхимпредприятий и портовыми кранами. Маредон – порт приписки гвердонского военного флота, тесную гавань сжимало кольцо бастионов и пушечных гнезд.